Небольшие листовки антисоветского содержания можно было найти где угодно: на заборах, на улице, прямо на тротуарах и, разносимые ветром, они попадали в руки людей, восстанавливая против нас настроение общественности, и чтобы выжить, приходилось хитрить, быть постоянно начеку, изворачиваться ужом, даже притворяться незащищенной жертвой террора, которую только ленивый басмач не может придавить, как дождевого червяка.

От своих источников информации я знал, что за группой разведчиков идет настоящая охота, как на волков, особенно за мной, командиром разведгруппы.

Вокруг нас расставлены красные флажки, и стоит только оказаться в зоне досягаемости охотников, как нас ждет верная смерть.

Каждый день и каждую ночь на «Дороге жизни» гибли советники, офицеры бригады, случайные люди. Их расстреливали в упор террористы-смертники. Жизнь военнослужащих превратилась в настоящий ад, постоянное ожидание смерти. Погибали в первую очередь люди, неподготовленные к войне, не умевшие маскироваться и ускользать из лап хищного противника. Террористы лучше нас знали город Кандагар, все тупики и узкие улочки, где можно уничтожить жертву, загнав ее в тупик, из которого нет выхода.

Я не сразу изучил кандагарские тупики. Изучение их по карте – пустая трата времени, и только оказавшись в самом Кандагаре, начинаешь «понимать» сложность своего положения. Оказавшись случайно в тупике, я понимал, что вот-вот капкан захлопнется – и нам конец. Но помогала интуиция, я заходил в первый попавшийся дом, разговаривал с хозяином, специально тянул время, чтобы служба наружного наблюдения смогла засечь эту встречу, и уходил, а назавтра узнавал, что хозяин этой квартиры арестован и сидит на колу без головы. Голова рядом, воткнута на прут.

Невесело об этом говорить, еще хуже – быть на месте жертв басмаческого насилия.

Фитиль афганской войны дымился, и густой дым застилал глаза, предупреждая, что в Афганистане идет кровопролитная война и не убит еще последний русский солдат.

«Зурап» своим признанием обличил тайны кандагарского басмаческого подполья, внес неразбериху и хаос в его ряды, посеял страх среди басмачей, уничтожением бывших сподвижников «Акрама» и «Фараха», поставил под удар ХАДа десятки подпольщиков, действующих нелегально под прикрытием различных фирм в Кандагаре. Бросил гигантскую тень подозрительности среди членов кандагарского подполья и… словно растаял, как айсберг в теплых водах Гольфстрима, исчез, ушел в небытие, возможно, убит.

Однако в реальной жизни случайностей с исчезновением человека не бывает. Человек – не иголка, в стоге сена не спрячешь, не накроешь с головой шапкой-невидимкой. Жизнь – не сказка, а быль, и ничего в этой жизни сказочного нет. Оставшиеся на свободе главари кандагарского подполья, сумевшие выжить, улизнуть от ареста и скрыться, стали сопоставлять факты, анализировать, что же случилось на самом деле с кандагарским подпольем, почему оно было разгромлено и кто виноват? Факты – упрямая вещь, если они не отрывочные и не произвольные, они создают общую картину, предшествующую провалу. Однако не хватало многих деталей восстановления общей картины, а главное, куда делся «Зурап», что с ним случилось, и где он теперь, один из руководителей кандагарского подполья?

С исчезновением «Зурапа» появилось немало тайн, сплетен, догадок. Встал вопрос, кто сможет приоткрыть завесу исчезновения «Зурапа», и кто за этим стоит, чья разведка, США или России?

Пока в Кандагаре собирали факты, их анализировали, тайна исчезновения «Зурапа» не приоткрывалась, а закрывалась. Из Кандагара на поиски «Зурапа» направились в Кабул, Герат, Мазари-Шариф десятки басмаческих курьеров с единой целью если не отыскать «Зурапа», то напасть – хотя бы на его след.

Не буду утомлять читателя развитием событий вокруг «Зурапа», о них скупо сказал наш агент, будучи фармацевтом самой престижной фирмы по производству лекарств в Кандагаре, к нему обращались за лекарством все, включая лидеров басмаческого подполья. Один из них заявил открытым текстом, что приводит свой дом в порядок, убирает все ненужное, разыскивает тех, кто учинил в доме разгром! Намек на розыск лиц, причастных к разгрому кандагарского подполья, был понят нашим агентом, речь шла не обязательно о «Зурапе», а о ком-то еще, кто был причастен к провалу.

Догадки и вымыслы – одно, а реальность была такова, что «Зурап» находился в Кабуле, его судьба окажется в результате поимки мучительной и трагичной, нежели можно было только предположить.

Так вышло, возможно, потому, что «Зурап» был не до конца откровенен с военной разведкой, что-то утаил и в последующем нам не удалось его отгородить от мести тех, о которых знал только он один.

Оказавшись в Кабуле служащим коммерческого банка, «Зурап» изменил свою внешность, как ему советовали сделать, отрастил усы, бороду, стал носить очки, одевался богато и броско, казалось, никто не признает в располневшем служащем банка того худого и болезненного на вид «Зурапа», тем более что в это неспокойное время каждый горожанин Кабула думал, прежде всего, о себе, смотрел под ноги, а не на лица людей, стремясь не упасть и не быть затоптанным толпой.

«Зурап», пройдя через многочисленные трудности и испытания, шагнул в новую жизнь, отказался от прежних политических взглядов, оставил за собой сожженные мосты и не хотел вспоминать об этом. Однако страх разоблачения мертвой петлей повис над «Зурапом», обжигал его шею, и короткие воспоминания прошлой жизни доставляли ему немало тревог и волнений. «Зурапу» очень хотелось в минуты расстройства и душевного кризиса оказаться маленькой мошкой и спрятаться в щель, где бы его никто не нашел.

Человеческая жизнь, хотя и долгая, всегда реализует одну возможность, отсекая другие варианты. Предсказать будущее нельзя, можно лишь сказать, что было в прошлом, и тот, кто может предсказать будущее – это пророк, но и он не сможет предвидеть все коллизии человеческой жизни до той поры, пока Бог не возьмет его в свое царство.

По долгу службы я через свои связи продолжал интересоваться жизнью «Зурапа», знал, что стоит нашим войскам покинуть Афганистан, начнется еще больший хаос, месть, многие лица, поддерживающие с нами связь, могут лишиться головы. Но «Зурап» стоял на своем и не хотел покинуть Афганистан ни при каких обстоятельствах. Кроме всего прочего, он боялся сибирских морозов и, несмотря на начитанность и интеллигентность, считал, что в России разгуливают по улицам медведи, хватают людей и тащат в берлогу, сдирают шкуру и этими жертвами питаются. Было странно слышать от взрослого человека такую чепуху, но он верил в то, что говорил, полагал на полном серьезе, что Россия – дикая страна, населенная воинственными русскими и медведями.

«Зурап» принял окончательное решение остаться в Кабуле и никуда не уезжать.

– Пусть все идет своим чередом, – говорил он спокойно своим тихим голосом, – что начертано самой судьбой и Аллахом, так и будет, от этого никуда не деться и не спрятаться. За все следует платить, включая зло, причиненное людям. В моих делах и поступках не все было согласовано с моей совестью и, понимая это, я готов нести любое наказание. Что сбылось в моей жизни, что не сбылось – об этом не тужу.