Лимани развалилась на койке и всем видом показывала, что она не с нами. Девочки перехватили мой взгляд:

– Ей не надо сдавать в общак, – объяснила Тьель. – Она ведь ши. Ну, ничего. Завтра и ты передохнёшь.

– Почему?

– Завтра сдают в холодильники Бритца и двух его инженеров, а они с мелких не берут. А потом – неделя оброка с мужских бараков.

Той ночью я в одиночку расчесала двух бахаонов и свалилась. Ёрль Ёж нашёл меня спящей под тёплым боком золотого зверя и прогнал в дом, заручившись клятвой назавтра же закончить работу. Но я узнала кое-что интересное о контуре и портале. Контур состоял из мощных лучей гидроплазмы, а портал представлял собой раму светлого, почти белого металла. Могла поклясться, это и был гидриллий. По словам Язавы, когда к порталу приближался раб или солдат, их ошейник или комм излучали особые сигналы. Гидриллий в ответ активировался и останавливал лучи гидроплазмы в проёме портала. Я наблюдала, пока глаза не слиплись. Сигналы обитателей штабного контура открывали все порталы туда и обратно, а обитатели внешних контуров не могли попасть в штаб. Изящно и просто. Осталось только понять, что мне с этим делать и как сломать портал.

День начался с бунта. Маррада брала по одному кеду из каждой пары Кайнорта, раскручивала на шнурке и запускала в ряды бокалов на барной стойке трактира. Хозяин кед и трактира невозмутимо сидел за столом с Альдой и Берграем, будто разрушительная месть его не касалась. Он полагал, что силы Маррады иссякнут раньше, чем коллекция дизайнерской обуви.

– Эта дребедень пришла на все личные коммы, – Альда продемонстрировала свой, но надобности в этом не было: точно такой же баннер горел на коммах рой-маршала, капитана Инфера и даже у Маррады.

«Прайд Сокрушителей против рабства. Мир без эксплуататоров! Нас уже 20086…»

Последняя цифра росла на единицу или две в секунду. При попытке свернуть баннер, тот распухал на весь экран. Кайнорт попытался его удалить, но вместо этого отпочковалась копия, потом ещё одна.

– Занимательно. Что за Прайд Сокрушителей?

– Секта эзеров-пацифистов, – пояснил Берграй. – Решили перевернуть мир.

– Опять? Мир и так вращается, насколько мне известно. Вокруг своей оси, вокруг солнца, в рукавах галактик.

– Их не устраивает, как мы живём, – вздохнула Альда. – Приверженцы Прайда Сокрушителей сокрушаются, что они-де пьют чужую кровь, а их девиз – «не навреди».

– Попахивает плагиатом, – буркнул Кайнорт, наблюдая ножницы в руках у притихшей Маррады. С высунутым от сосредоточения кончиком языка она приканчивала новую пару.

– А может, «не навреди другому».

– Чего они хотят?

– Вербуют сторонников в отряды дезертиров. Хотят отказаться от нападения на Урьюи. Увести корабли в последний момент.

Куски кожи, обрезки шнурков и тряпок посыпались на пол, и Бритц провёл ладонями по лицу:

– Я не понимаю. Эзеры не могут без крови. Эзеры погибают без крови. Заменителей и суррогатов на сегодня нет! А единственный шанс наконец заняться научными изысканиями – это осесть на Урьюи. Я не понимаю.

– Веер рассылки начался с твоего домена, – Альда предъявила отчёт своих экспертов. – Кто-то здесь, очевидно, идейный вдохновитель этой шантрапы. Или как они его называют…

– Контриций Прайда Сокрушителей, – напомнил Берграй.

– О, боги мои… Кайнорт, это уже не шуточки: если всё правда… если среди эзеров уже тысячи сектантов – наступление будет подорвано. Найди эту крысу!

– Я понял. Распоряжусь, чтобы Крус бросил всё и разобрался с рассылкой. Он в этом лучший.

В трактир вошла шчера с подносом и присела в дежурном книксене. У девчонки были шрамы через всё лицо, густое каре цвета махагон и заспанные серые глаза. Она расставляла бокалы со свежей кровью, пока Альда разглядывала новенькую. Руки с изящными пальцами и короткими продолговатыми ногтями. Расставляя бокалы, шчера наклонилась так напряжённо, будто бросала корм тиграм, а реверанс при входе был скорей снисходительным, чем скромным. Маррада тоже заинтересовалась: на миг она даже прекратила терзать обувь. Один Кайнорт смотрел в пустую стену.

– Спасибо, – буркнул он, задумчиво кусая костяшку, когда шчера поставила перед ним кровь.

– «Спаси-ибо!» – передразнила Маррада, – На вашем месте я бы заподозрила в рассылке именно его. Да-да, его.

Она проводила девчонку взглядом до двери и подошла к столу, накручивая шнурок на палец:

– Весь из себя вежливый, пайками и кодами медблока разбрасывается, худыми не питается… спасибо хоть другим не запрещает!

– В самом деле, – согласился Бритц, отпивая из бокала. – Не моё дело указывать каждой мухе, у кого ей сосать.

Альда ухмыльнулась: как он их, одним камнем в два огорода. Берграю за вчерашнюю погоню за шчерой и Марраде за всё остальное. Сестру выкинуло вон из трактира, как из пращи. Но её слова остались в воздухе.

– А ведь и правда, Кайнорт, – ть-маршал прищурилась и закинула ногу на ногу, постукивая ногтями по столу. – Ты фанатично ищешь Тритеофрен, чтобы не разрушить Урьюи. Ты отчисляешь в фонды гематологических изысканий. Якобы из эгоизма, но чем дальше…

– Это не я, – просто ответил Бритц.

– Допустим. Кстати, послезавтра мы отправляемся к тайнику. Мы точно знаем, куда идти?

– Точно.

– Точно?

– Точно.

Хокс перегнулась через стол и нависла над рой-маршалом, хватая его за горло дурманом альдегидов и амбры. Если бы запах был оружием, Альда могла бы выдавливать собеседнику глаза одним своим приближением.

– Ты клялся, что на моей стороне. Помнишь?

– Я на Вашей стороне.

Ступая по осколкам бокалов, ть-маршал покинула трактир. Берграй выдохнул и присвистнул:

– Ещё не поздно бросить эту затею с Тритеофреном. Полосатая Стерва уже на грани.

– История чтит погибших идиотов, Берг. А не умников, которые опомнились и передумали.

– Так куда мы идём? Что Крус говорит?

– В Римнепейские горы. Точнее не вычислить.

– М-да. А красивая шчера, – вдруг вспомнил Инфер.

– Кто?

– Ула.

– Кто? – переспросил Кайнорт.

– Да ну тебя.

Бритц неистово тёр глаза и переносицу.

– Берг, у меня проблемы сыплются чехардой, какая ещё Лула?

– Новенькая девчонка, которая принесла кровь. Это она была со мной на видео с бахаонами. Красивая, говорю, даже несмотря на шрамы.

– Ну, так оставь её в покое, раз понравилась.

Инфер встал и оправил форму.