В отчаянии легионеры решили продолжать борьбу, которая теперь была уже бесполезной и должна была окончиться их полным поражением. Начальник немецкой секретной службы в Румынии капитан СС Отто Болшуринг предпринял шаги к достижению почетной капитуляции. Благодаря ему легионеры согласились прекратить боевые действия на условиях предоставления им полной амнистии и беспрепятственного отвода своих сил. Посреди ночи Нойбахер в сопровождении Болшуринга пришли к Антонеску с целью убедить его принять эти условия. Антонеску дал согласие. Однако утром, когда легионеры стали отходить со своих позиций, их стали задерживать или расстреливать из пулеметов. На улицах затем осталось до 800 человек убитых.

Это нарушение договоренности со всей очевидностью показало, что лидеры «железной» гвардии в случае их задержания будут репрессироваться, независимо от того, станут ли они предаваться суду или нет. Немецкое посольство сделать ничего более не могло. Новый посол Манфред фон Киллингер прибыл за несколько дней до этого с четкими указаниями Гитлера поддерживать Антонеску при любых условиях и любой ценой. Таким образом, немецкая секретная служба действовала, по сути дела, вопреки намерениям министерства иностранных дел, которому в то время была подчинена, решив спасти лидеров «железной» гвардии под собственную ответственность. Четырнадцать командиров легионов скрывались в течение длительного времени, а затем были переправлены в Германию на военных санитарных машинах переодетыми в форму немецких солдат.

Забота о Хориа Симе была поручена Шмиду, лидеру группы немецкого национального меньшинства, что имело большое значение для будущего. Вмешательство секретной службы было оценено в Берлине как серьезное нарушение дисциплины и оскорбление генерала Антонеску, друга фюрера и союзника Германии. Киллингер уведомил начальника секретной службы, что получил указание взять его под арест. В этой исключительно опасной ситуации тот факт, что Шмид предоставил убежище лидеру «железной» гвардии, чем продемонстрировал свою принадлежность к «заговорщикам», сыграл защитную роль. Дело в том, что Шмид был зятем начальника управления СС генерала Бергера[75]. В целях собственного оправдания он просил тестя защитить представителей немецкой секретной службы в Румынии и переговорить об этом с Гиммлером. Доводы Бергера действительно подействовали на рейхсфюрера СС, и он энергично вмешался в ход дел. Его серьезная критика в отношении политики Риббентропа образовала значительную трещину в отношениях между секретной службой и министерством иностранных дел. На несколько месяцев между ними была даже прервана любая связь. А Гиммлер и Риббентроп перестали разговаривать друг с другом.

Гиммлер правильно усмотрел в деятельности Риббентропа старание представлять Гитлеру доклады, соответствовавшие намерениям того поддержать Антонеску как противовес политике «железной» гвардии. В конце концов Риббентроп достиг и своей цели, убедив Гитлера отдать распоряжение о прекращении любой разведывательной деятельности в Румынии.

Гиммлер принял к сведению и исполнению эти распоряжения, но Гейдрих даже не намеревался их выполнять. Тем не менее, в решающие недели он не показал себя сторонником «железной» гвардии, так что в этом плане был корректен в отношении указаний фюрера. Разведывательную же деятельность в Румынии он не только не прекратил, но и не сократил, поддерживая любые шаги, направленные на укрепление своих позиций в стране. Начальник секретной службы, избежавший тогда ареста, благодаря вмешательству Шмида – Бергера, был все же позже арестован, но по другим причинам, и провел несколько месяцев в подвалах гестапо в Берлине. Подобная судьба ожидала и других сотрудников, которые нарушили распоряжения Гитлера, продолжая свою деятельность по «неофициальным» указаниям своих непосредственных начальников.

В этом месте, видимо, целесообразно предвосхитить события и закончить рассмотрение судьбы «железногвардейцев». Значительное число их было направлено в Германию, где по настоянию Риббентропа они были включены в состав так называемого трудового корпуса, получив такой же статус, как и другие иностранные рабочие в Германии с той только разницей, что им была запрещена связь с родиной. Риббентроп угрожал, что в случае нарушения этого указания они будут возвращены в Румынию и переданы в руки Антонеску. Поздней осенью 1942 года Хориа Сима бежал в Италию, надеясь убедить Муссолини вмешаться в румынские дела на стороне легионеров. Его попытка, однако, лишь усугубила положение. Он был не только арестован, но и выслан в Германию по требованию министерства иностранных дел и направлен в концентрационный лагерь. Его друзья-легионеры также потеряли остатки свободы. В июне 1943 года все они были арестованы и «расквартированы» в Бухенвальде и Дахау. Отношение к ним там, правда, было несколько лучше, чем к остальным заключенным. Пребывание их в лагерях продолжалось до августа 1944 года, когда произошло смещение Антонеску и Румыния вышла из войны.

После этого Хориа Симе было предложено сформировать румынское эмиграционное правительство, на что он с готовностью согласился. Его и часть его коллег выпустили из лагерей. Что побудило его пойти на такой шаг, неизвестно. Вполне возможно, что он продолжал верить в победу Германии или же намеревался вести борьбу против большевизма вместе с немцами до любого конца. Предположение, что он своим согласием решил купить свободу себе и товарищам, неверно. Хориа Сима неоднократно демонстрировал, что является человеком, который знает, как противостоять бедствиям и лишениям. Эмигрантское правительство, обосновавшееся в Вене под присмотром немецкой секретной службы, совершило не так уж и много дел. Да и Хориа Сима в качестве премьер-министра недолго пользовался поддержкой легионеров. В их рядах начался разброд, о котором по известным причинам открыто не говорилось. Оппозиционные элементы среди лидеров гвардии отказывались сотрудничать с Германией. И только страх перед русскими – так сказать, наличие общего врага – удерживал их от прямых выступлений против немцев. Тогда они попытались установить контакты с западными державами, но успеха не имели.

В связи с разгромом «железной» гвардии в Румынии появилась новая сила. Осенью 1940 года в стране активизировалась советская разведка. По всей стране были разбросаны ее агенты, а численность советского посольства в Бухаресте была значительно увеличена. Большие суммы денег были истрачены на взятки – что имело определенный успех. Немецкой секретной службе было известно, что русским удалось путем подкупа почтовых чиновников установить у себя в посольстве устройство для прослушивания всех важнейших дипломатических разговоров по телефону. После присоединения к Советскому Союзу Бессарабии и Северной Буковины в Бухаресте появился новый советский посол Георгий Лаврентьев, с прибытием которого разведывательная деятельность усилилась. Вместе с ним в страну прибыли сотни агентов для ведения пропаганды и подготовки почвы для взятия власти Румынской коммунистической партией. Денег на это не жалелось. В январе 1943 года румынская секретная полиция-сигуранца конфисковала около 100 тысяч долларов, предназначенных для русской агентуры. Значительное число этих долларов оказалось фальшивыми. Вместе с тем, благодаря российской помощи, стала активизироваться и Румынская коммунистическая партия.