В сорок шестом году эры Конбок (629 г.), в год кичхук, в восьмом месяце, ван послал ичхана Им Ённи, пхаджинчханов Ёнчхуна и Пэннёна, сопханов Тэина и Сохёна с войсками, чтобы атаковать когурёскую крепость *Нанбисон[1001]. [Когу]рёсцы вывели свои войска /1311/ и ударили по ним, поэтому наши проиграли бой и понесли большие [потери] убитыми, их дух был подорван, и у них пропало желание сражаться. И в это время Юсин, занимавший [должность] чунан танджу, подошел к отцу, снял шлем и сказал: “Наши войска терпят поражение. Я поклялся, что всю жизнь буду верен [государю] и почтителен [к родителям], значит, не могу не быть храбрым в бою. Я некогда слышал, что ”если поднять за воротник, то распрямляется одежда, а если потянуть за веревку поплавка, расправляется [вся] сеть”, поэтому я хочу стать этой веревкой и воротником!” Тут же [Юсин] вскочил на коня, с обнаженным мечом перепрыгнул через ров и вторгся во вражеский лагерь, где отрубил голову вражескому полководцу, а затем взял ее и вернулся [к своим]. Увидев это, наши войска победоносно устремились в бой. [Они] отрубили более пяти тысяч [вражеских] голов и взяли пленными тысячу человек. Находившиеся в крепости страшно перепугались и не осмеливались сопротивляться, поэтому вышли и сдались.

В одиннадцатом году правления великой государыни Сондок, в год имин (642 г.), когда Пэкче захватило [силласкую] область Тэрянджу, погибла дочь князя Чхунчху, госпожа Котхасо, последовавшая за своим мужем Пхумсоком. Когда охваченный гневом Чхунчху захотел попросить войска у Когурё, чтобы отомстить пэкчесцам, государыня согласилась с ним. Перед дорогой [Чхунчху] сказал Юсину: “Я и [Вы], князь, составляем одно тело, /1312/ будучи руками и ногами государства. Если на чужбине меня постигнет какая-то беда, разве [Вы], князь, [останетесь] равнодушны?” Юсин ответил: “Если [Вы], князь, поедете и не вернетесь, то копыта моего коня обязательно [будут] топтать дворы обоих государей — [когу]рёского и [пэк]ческого. Если [я] не сделаю этого, то как смогу посмотреть в лицо людям [нашей] страны?” Чхунчху был растроган и обрадован. Он и князь [Юсин] прокусили пальцы рук, и, всасывая кровь друг друга, дали [взаимную] клятву. [Чхунчху] сказал: “По моим расчетам, [я] вернусь через шестьдесят дней, и если пройдет [этот срок] и [я] не вернусь, значит, больше не увидимся”. Затем они расстались.

После этого Юсин стал управителем — кунджу области Амнянджу[1002], а Чхунчху вместе с саганом Хунсином отправились [послами] в Когурё. Когда по пути [они] достигли уезда Тэмэ[1003], проживавший здесь саган Тусаджи преподнес им триста по (около 300 метров) зеленого полотна. Как только они пересекли границу Когурё, [когу]рёский ван послал тхэдэдэро[1004] Кэгыма[1005], чтобы тот позаботился об их удобном размещении и щедром угощении. [Однако] кто-то доложил [когу]рёскому вану: “Силлаский посол — не простой человек. Боюсь, что он сейчас приехал потому, что хочет узнать о положении у нас. Государь, примите меры к нему, чтобы потом еще не было какой беды!”. [Вняв этому], ван захотел задать [послу] каверзный вопрос, /1313/ на который трудно ответить, и тем оскорбить его. [Он] сказал: “[Перевалы] Мамокхён и Чуннён (*Чукрён) искони были землями нашего государства[1006]. Если не вернете их нам, то не сможете вернуться назад”. Чхунчху ответил: “Подданный не может распоряжаться землями государства, поэтому не осмелюсь подчиниться [Вашему] повелению”. Ван рассердился и бросил его в тюрьму, собрался казнить, но не успел.

Тем временем Чхунчху втайне преподнес [подаренные Тусаджи] триста по зеленого полотна любимому сановнику вана, Сон Дохэ. Дохэ пришел [к Чхунчху] с угощениями и стал пить с ним вино. [Они] развеселились, и [Сон Дохэ] в шутку сказал: “А приходилось ли Вам когда-либо слышать притчу о черепахе и зайце? Некогда у дочери дракона Восточного моря заболело сердце. Врач сказал: ”Если достать печень зайца, и использовать как лекарство, то можно вылечить”. Но в море зайцы не водятся, и что же делать? Одна черепаха доложила государю-дракону: ”Я смогу достать [печень]”. Затем [она] выползла на сушу, увидела зайца и сказала: ”Среди моря есть один остров, с чистыми источниками и белыми камнями, густыми лесами и прекрасными плодами. Туда не могут прийти ни холод, ни жара, туда не могут вторгнуться ни соколы, ни стервятники. Если тебе только удастся добраться [туда], сможешь жить в мире и без забот”. После этого заяц забрался черепахе на спину, и, когда они проплыли около двух-трех ли, /1314/ черепаха повернула голову и сказала зайцу: ”Нынче дочь дракона заболела, и ей обязательно нужно лекарство — заячья печень. Потому-то я и не сочла за труд посадить тебя [к себе] на спину”. Заяц сказал: ”О-о! Я, потомок божеств, могу вынуть мои пять внутренностей, промыть их и вставить обратно. Вышло так, что вчера, одолеваемый беспокойством и тревогами, [я] вынул мою печень, промыл и на некоторое время оставил под скалой. Услышав твои сладкие речи, прямо сюда и пришел, а печень — по-прежнему там. Разве [мы] не возвратимся для того, чтобы взять печень? Тогда ты добудешь то, что искала, а я могу жить и без печени. Разве это не подходит [нам] обоим?” Черепаха поверила этому и вернулась. [Как только] она добралась до берега, заяц спрыгнул с ее спины и скрылся в траве, [напоследок] сказав черепахе: ”Ну и глупая же ты! Как же [можно] жить без печени?” Потрясенная черепаха замолчала и удалилась”. Услышав эти речи, Чхунчху понял их смысл. Он отправил [когурёскому] вану письмо: “Два перевала — это исконные земли Великого государства (Когурё). Возвратясь в [свою] страну, я попрошу [нашего] вана вернуть их. Если Вы [мне] не верите, [клянусь] светлым солнцем!” Тут [когурёский] ван обрадовался.

Со времени отъезда Чхунчху в Когурё прошло шестьдесят дней, а он не возвращался. Юсин набрал по всей стране /1315/ три тысячи храбрецов и обратился к ним: “Я слышал, что истинная черта доблестного мужа — жертвовать жизнью в опасности и забывать о себе, когда трудно. Если один человек не побоится смерти, то он сможет одолеть сотню [врагов]; если сто человек не побоятся смерти, то они смогут одолеть тысячу; если тысяча человек не побоится смерти, то они смогут одолеть и десять тысяч. А если так, то [нам] подвластна и вся Поднебесная. Ныне, когда мудрый министр [нашей] страны находится в руках другого государства, как мы можем бояться и не идти на трудное дело?” Тут же все сказали: “Даже если на десять тысяч смертей будет лишь один шанс выжить, как