немногие из них имеют своих представителей на скамьях палаты общин. Они предпочитают лоббировать непосредственно чиновников Уайтхолла. Воспитанники старых университетских профессий - права и теологии - имеют очень мало точек соприкосновения с ними. Пресса, занятая поисками в романтической сфере политики, парламента или дипломатии, не часто проникает в стены и пирамиды компаний, исключая разве поздравительные миссии. Директораты и управляющие «Шелл» или «Юнилевер» известны меньше, чем самый захудалый заднескамеечник палаты общин. Банкирам и финансистам, которые были в свое время повивальными бабками при рождении многих промышленных гигантов, пришлось увидеть, как отпрыски стали много богаче, чем они сами. Даже политики признают теперь их неизбежность».

К этим несколько литературным обобщениям следует, конечно, сделать поправки: образность имеет обычно свои издержки. Манера жить и деловые связи - разные вещи. Директор - управляющий компании «Данлоп», рекламы автомобильных покрышек которой встретишь чуть ли не во всех странах мира, может и не быть «знаком семьями» с премьером. Но в том, чтобы сохранить Малайю в качестве основного поставщика каучука, интерес у них общий. Лорду Чандосу, возглавлявшему до ухода «на пенсию» гигантский концерн «Ассошиэйтед электрикал индастриз», не было нужды уламывать членов парламента: он был накоротке с самим Черчиллем. Его называли в Уайтхолле «мистер Большой Бизнес». Будучи еще Оливером Литтлтоном, он женился на дочери герцога и был вхож в «истэблишмент». Наконец, само правительство - крупнейший заказчик промышленности. И если фирме «Ферранти лимитед» передают подряд на разработку ракет «Бладхаунд» класса «земля-воздух», а «Виккерсу» - на постройку атомной подводной лодки, эти компании принимают на себя материальное воплощение политики правительства, и не суть важно, как много пишут о них газеты.

И все-таки «выплескивать» вместе с этими и другими возможными поправками «ребенка» не стоит.

Правящие круги - понятие не однозначное, в Британии тем более. Комплекс господствующих групп в этой стране включает в себя родовые кланы наследственных политиков вместе с административно-политической машиной Уайтхолла и Вестминстера, финансовых аристократов и магнатов Сити, крупнейших британских промышленников. Было бы неверно, конечно, противопоставлять их друг другу. Они связаны между собой узами классовых интересов, располагают реальной властью, привилегиями господства. Это - азбука. Но неверно и брать их всех скопом, рассматривать их как нечто слитое воедино. Они занимают различное положение по отношению друг к другу, и у каждой группировки свой подход к возникающим проблемам. С каждой вершины свой вид; у каждой из групп, составляющих комплекс господствующего класса, свой угол зрения. Их общая политическая линия - это всегда равнодействующая, компромисс, выработанный родственными, но отнюдь не идентичными силами. И нельзя всерьез говорить об этих силах, не учитывая, скажем, хотя бы исторических отличий в формировании комплекса господствующих группировок в Британии и Соединенных Штатах. В Северной Америке капитализм начал свое развитие практически на «чистом месте». В Британии он уходит своими корнями в глубокое прошлое. В США нет аристократии в европейском понимании этого слова. В Британии она есть и располагает большими связями и влиянием, чем, пожалуй, в любой другой крупной державе капиталистического мира. (Английская аристократия, напомню, избежала массового «сечения голов» в период буржуазных революций, французская - нет.)

Под влиянием этого и сложилась та «специализация управления» внутри британского правящего класса, согласно которой (если скелетно упростить дело) семейства Мальборо, Девонши-ров и близкие к ним родовые кланы занимались политикой, Сити - финансами, торговлей и заморскими инвестициями, промышленники - индустриальной экономикой. И такое положение в течение длительного отрезка времени устраивало эту троицу. Находящийся на вершине политической пирамиды «истэблишмент» осуществлял совокупную волю господствующих группировок, и промышленным кругам не было нужды отягощать себя повседневной политикой.

Кризис Британской империи и «вторая промышленная революция» подорвали эту счастливую гармонию. В век атома и электроники старый «истэблишмент» перестал отвечать нуждам всего комплекса господствующих классов. Он оказался попросту некомпетентным решать задачи модернизации страны применительно к новым условиям. Обстоятельства выдвигали на передний план не политиков «по крови и традициям», и даже не Сити, а промышленные монополии. Именно их интересы становились центральной осью политического курса капиталистической Британии. Но здесь-то и дала себя знать та «специализация в управлении» страной, которая сложилась и утвердилась в предыдущие десятилетия. И дело вовсе не в том, что у промышленных монополий не доставало сил и средств, чтобы влиять на «истэблишмент» и правительство в нужном для себя направлении. Речь теперь уже шла о том, чтобы не только воздействовать, но и самим непосредственно делать политику. Нужны были новые люди, г иным строем мышления и знаниями, чем те, которых мог предложить старый «истэблишмент». Однако так же, как последний оказался несостоятельным в вопросах экономики, науки и техники, так «истэблишмент» промышленных монополий обнаружил свою неподготовленность и организационно-политическую слабость.

Представители промышленного капитала имеют прямой доступ в кабинет и в департаменты Уайтхолла. Но они не связаны с «истэблишментом» династий наследственных политиков и касты высшего чиновничества таким же разветвленным переплетением родственных уз, как финансовая аристократия Сити. Торговые и коммерческие банки, страховые компании располагают внушительными пакетами акций промышленных концернов и компаний. Но сами эти крупнейшие концерны для развития своих интересов на стороне денег, как правило, не занимают и полагаются на собственные ресурсы. За десять лет, с 1954 по 1964-й, «Шелл» вложила в расширение своего бизнеса колоссальную сумму - 3300 миллионов фунтов стерлингов, полуторагодовой военный бюджет Британии, и 95 процентов этих денег были взяты ею из собственных накоплений. С 1953 по 1962 год «Ай-Си-Ай» инвестировала в новые предприятия почти полмиллиарда фунтов, четыре пятых этой суммы были взяты из аккумулированных прибылей самой компании. В вопросах финансирования собственных проектов промышленные гиганты практически автономны от Сити.

Возникшие в конце XIX и начале XX века, набравшие к 50 - 60-м годам нынешнего столетия огромную экономическую мощь, они не успели еще обзавестись такими же глубокими корнями в британском «истэблишменте», как именитые банкиры, торговцы и финансисты Сити. Занятые проблемами расширения своего «дела», экономическим и техническим самоукреплением, они до поры до времени не особо интересовались тонкостями политики и вмешивались в нее лишь в самых необходимых случаях. Это вполне устраивало аристократический «истэблишмент». И к любым изменениям он относился подозрительно. Так, даже объединение промышленников в одну ассоциацию рассматривалось финансовой аристократией и профессиональными политиками как нечто опасное и нежелательное.

К тому времени в самой консервативной партии уже были люди, которые ясно чувствовали возросшие политические амбиции промышленного капитала и понимали необходимость перестройки в руководстве партией применительно к новым условиям. Отставка Макмиллана представила, казалось бы, удобную возможность провести такую реорганизацию, утвердив в качестве лидера либо Батлера, либо Модлинга. Но старый «истэблишмент» отверг