Макридичев спросил: Чего это ты такая добрая, бабка?

Старуха ответила: Так ведь доллары очень люблю, сынок.

Макридичев сел за стол, он был очень голодным, ему хотелось выпить вина.

Макридичев схватил кусок кровяной колбасы и кинул его на пол.

Макридичев спросил Старуху: Отравить меня решила, гадина колдовская?!

Ведьма сказала: Нет, сынок, ешь и пей на здоровье.

Макридичев указал дулом пистолета на девочку, затем на еду, он сказал: Пусть твоя внучка всего попробует и вина выпьет стакан… уж больно тяпнуть мне охота. Трое суток трезвый – тяжело…

Девочка съела от всего понемногу.

Макридичев сказал: И вино!

Старуха сказала: Так ведь совсем маленькая еще.

Макридичев ударил ногой по табурету и проорал: Пей, девочка, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа… Пей!

Он перекрестился, а девочка послушно выпила стакан вина, ее щечки раскраснелись, она немного опьянела.

Убийца сказал: Теперь обождем часок.

И они обождали часок.

Макридичев сказал: Теперь садитесь напротив меня, только подальше от стола, чтоб я ноги ваши видел, вдруг ты, Старуха, чего решишь худого под столом мне сделать.

Старуха и девочка послушно отодвинули лавочку и уселись. Маньяк отложил пистолеты и принялся за еду, ел он, как сильно изголодавшийся медведь-людоед, кромсал домашнюю колбасу желтыми кривыми зубами, чавкал, отрыгивал и наконец, расправившись с мамалыгой, брынзой и жареными отбивными, принялся за вино.

Он осушил трехлитровую банку вина одним махом, вытер ладонью усы и сказал: Еще!

Старуха прошептала: Злодеи все на одно лицо.

Макридичев спросил: Чего ты крякнула, бабка?

Старуха ответила: Я говорю, вино у меня в подвале, сейчас принесу.

Макридичев сказал: Нет, ведьма, ты меня не проведешь, сиди, где сидишь… сука сатаны! Пусть внучка твоя сходит.

Девочка принесла из погреба банку вина.

Макридичев сказал: Выпей из банки.

Девочка послушно выпила.

И они обождали еще часок.

Макридичев осушил вторую банку двумя глотками, зычно рыгнул и немного подобрел. Однако про пистолеты он не забыл.

Макридичев сказал: Ты, правда, бабка, можешь это сделать?

Старуха ответила: Правда, сынок, я могу.

Макридичев достал из-за пазухи увесистую пачку долларов и потряс ею перед крючковатым носом Старухи.

Макридичев спросил: Смотри, если научишь меня – доллары твои. Если же у тебя не выйдет – я вас убью, изнасилую, съем, а дом твой спалю. И всех жителей деревни та же участь ждет.

Старуха сказала: Не переживай, все получится.

Маньяк сказал: Я с детства не умею танцевать. И если бы умел красиво танцевать – то стал бы добрым человеком, любящим семьянином. Помню, как на своей первой школьной дискотеке вышел на танцпол и попытался танцевать. Все ребята танцевали красиво и руками, и ногами… и девчонки танцевали, как богини ада, я же стоял и неуклюже дрыгал ногами. Тогда надо мной все смеялись и кривлялись. А после я в жизни на дискотеки не ходил. На выпускной линейке нас заставили вальс танцевать, приходил учитель и давал нам уроки вальса, все научились, а я нет. Но меня все равно заставили. Я наступал партнерше на ноги, с меня слетела красная лента… я спотыкался, падал, родители снимали все на видеокамеры, а потом выложили в Интернет. Весь Интернет надо мною до слез хохотал. Ты и сейчас можешь зайти посмотреть. Да, это мое лицо на шуточных фотографиях с подписью «Танцор от бога!»…

Старуха сказала: Ну-ну, все это в прошлом. Забудь былые обиды, обидчиков своих отпусти. Вставай в центр комнаты. Сейчас моя внучка будет танцевать, а ты повторяй за ней.

Макридичев спросил: Тогда ты что будешь делать, бабка?

Старуха ответила: Я буду сидеть и шептать заклинания.

Макридичев сказал: Только так шепчи, чтоб я тебя видел.

Старуха добродушно сказала: Хорошо, сынок.

Девочка начала танцевать, танцевала она великолепно, изгибалась всем телом, водила руками по воздуху, движения ног ее были изящными и завораживали.

Даже Старуха отвлеклась от заклинаний и поразилась танцам девочки.

Макридичев неуклюже начал повторять за девочкой, выглядело это смехотворно – толстый коротышка в длинноносых туфлях плясал, как крот на высоковольтных проводах.

Макридичев сказал: что-то не получается, бабка…

Старуха сказала: Потерпи, сынок, сейчас получится.

И действительно, у маньяка начало получаться, он танцевал точь-в-точь, как девочка.

Девочка ускорила темп, смотря прямо в мутные глаза маньяка, девочка улыбалась ему и взяла его за руку.

Они выплясывали вдвоем с неимоверной скоростью, под их ногами пол дымился. Глаза Старухи перестали улавливать движения их ног и рук.

Старуха попыталась встать, чтобы зайти Макридичеву за спину, однако голова шла кругом, а глаза слезились.

Она села на лавочку, потрясла головой и прошептала: Что происходит?..

Внезапно девочка и маньяк слились в одно целое – теперь перед Старухой стоял огромный колдун в широкополой черной шляпе. Изо рта у колдуна торчали длинные острые клыки, колдун смотрел на Старуху глазами девочки.

Колдун накинулся на Старуху и откусил ей левую щеку. На пол полилась зеленая кровь. Старуха прыгнула под стол, перекатилась и попыталась дотянуться до костяной ручки зонтика.

Но колдун оказался проворней, он ударил ее ногой в живот и прыгнул на Старуху, вдавив ее тело в пол. Старуха чувствовала, что вот-вот лопнет.

Старуха знала: Если ее силы перейдут к Колдуну, то она навеки останется его рабыней.

Теперь Старуха понимала: Да, что-то с этой девочкой действительно было не так. И с маньяком тоже – должно быть, колдун преодолел защиту и выудил из ее головы воспоминания о прошлом.

Колдун вгрызался в шею ведьмы, пил ее кровь, он рычал и раздирал кожу ее когтями.

Прочитав заклинание, Старуха на мгновение вырвалась из лап колдуна, схватила зонтик и раскрыла его.

Колдун заскулил, как собака, которой прижали лапу, и отступил назад.

Колдун сказал ведьме: Чего ты, в самом деле… тебе понравится сидеть в темнице моей души. Там всегда вкусно кормят и весело развлекают!

Ведьма выпрыгнула в окно, села на зонт и взмыла в небо.

Она потеряла много сил в схватке, ее раны сильно кровоточили. В полете Старуха грохнулась в обморок, а когда очнулась на рассвете, то обнаружила себя распластанной на крыше какого-то здания, и в здании этом жили люди. Старуха открыла рот, из которого вылез пучок тонких черных трубочек.