– Только жизни человеческие этим уже не вернуть, – тихо сказал Лев. – В том числе и Лазарева. Он из-за меня…

– Лев Иванович! Прекратите! – заорал на него Савельев. – Да включите же вы мозги! Не из-за вас, а из-за себя! У нас был такой цейтнот, что дышать некогда было! С утра до ночи носились как угорелые! И каждый день новые вводные! Не одно, так другое! Да вы гордиться должны тем, что в такие короткие сроки распутали, казалось бы, неразрешимое дело, когда вам со всех сторон палки в колеса вставляли! Равного вам сыщика в России сейчас нет! Или вы думаете, что Олег Михайлович вам за ваши красивые глаза доверяет? Мне Станислав Васильевич все сказал, так что я в курсе! Скажите, почему Лазарев не мог вам рассказать все тогда, в Воронеже? И про то, почему светильник в принципе не мог упасть на столик! И про расписание! Чего он выеживался? Чего он из себя строил? Объяснил бы, что к чему! Он сказал, что выводы экспертов – бред, значит, он свои сделал после той трагедии. Если уж он заключения о смертях читал и знал, что их причиной были осколки стекла с крыши, то и в компьютерную базу проектного бюро нос сунул! Так что все исходные данные у него имелись! И уж его расчеты, я уверен, были точные. Чего он ваньку валял? Почему вам их не отдал? Дело быстрее бы пошло! И потом! Зубра он не боялся, а со своими деньгами и с его помощью нашел бы такого адвоката, который еще на стадии предварительного расследования все обвинения вместе со следаками в мелкую пыль стер бы! Даже если бы он в СИЗО попал, то перед ним воры на цырлах ходили бы! Значит, была у него своя собственная причина уйти из жизни, о которой вы просто не знаете! И нечего себя винить! Вы ни в чем не виноваты! Это было его решение! – Прооравшись, Степан немного успокоился и сказал: – Мне разрешили отдать ксерокопию заключения через Тамару Зубру – мир и покой в столице дороже. Но я это завтра сделаю – созвонюсь с ней и отдам. А сейчас предлагаю дружно напиться на радостях.

– Я – за, и пошел готовить закуску, – тут же отозвался Крячко.

– Я тоже не против, – поддержал их Гуров. – Орлова бы еще пригласить.

– Согласен! – отозвался Степан.

После того как Степан наорал на него, Льву стало немного легче. «А парень не так уж не прав, – подумал он. – Мог бы Лазарев мне сразу все открытым текстом выложить, тем более что мы не под протокол разговаривали». Но мысль о том, что человек, вся вина которого заключалась в том, что он любил своего сына и боролся за него, мертв именно после того, как он, Гуров, привез его в Москву и поместил в СИЗО, отравляла ему жизнь.

Орлов приехал, когда стол в кухне-столовой был уже накрыт. Много спиртного, самая разнообразная закуска, причем такая, что Гурову была как нож острый.

– Лев Иванович! Ваша таблетка! – напомнил Степан.

Он взял с тумбочки флакон с лекарством, выкинул на блюдце одну таблетку и со стаканом воды протянул Гурову. Лев принял лекарство, потом все сели за стол, выпили по первой, стали закусывать, и тут Гуров почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Его подхватили, отвели в гостиную, уложили на диван, укрыв пледом, а сами вернулись обратно.

– Твоя работа? – прямо спросил Орлов.

– Моя, – не стал отказываться Савельев. – Гуров теперь до утра проспит – ему надо. Он столько времени на пределе человеческих сил жил и работал, что сорваться может в любую минуту. А теперь давайте решать, что с ним делать – ему нужен длительный отпуск, причем без всяких раздражителей.

Орлов предложил Ессентуки, с их водой, ваннами и грязями, на что Стас возразил, что Леву там бабы замучают – они на него, как мухи на варенье, летят. Степан предложил Сибирь, Новоленск. Будет Гуров жить на заимке и гулять по тайге, где сейчас необыкновенная красота. Орлов с ним не согласился – красота красотой, а случись что со здоровьем, к медведю на прием бежать? Тогда Крячко предложил свою дачу, как он называл свой дом в деревне, где Гуров уже один раз отлеживался после очень трудного дела. Минералку и продукты туда завезти несложно, участковый Трофимыч за ним присмотрит и, в случае чего, просемафорит, а ехать туда не так уж далеко. Место Льву привычное, лес и речка имеются, так что есть где погулять и порыбачить. Стас гарантировал, что его жена, несмотря на помидоры и огурцы, туда не сунется, а Марию, которая, конечно же, начнет рыпаться, они с Орловым как-нибудь укротят.

Подумав, согласились все. Лева будет отдыхать, а Степан тем временем подготовит дело для передачи в Следственный комитет, который дальше будет заниматься проектным бюро. Крячко тут же написал заявление на отпуск от имени Льва – почерки и подписи друг друга они давно освоили, Петр тут же наложил визу и пообещал завтра же отдать в приказ. Они дружно выпили за удачное решение этой проблемы, потом за окончание такого муторного дела, потом за здоровье всех по отдельности, а Гуров спал сном младенца и даже не предполагал, что его участь уже решена. Вечером Орлов поехал домой – ему проще, он генерал, у него транспорт персональный, а Стас и Степан легли спать.

Утром Гуров проснулся вялым и обессиленным. Он столько дней работал на износ, недосыпая и недоедая, что полноценно отдохнуть всего за одну ночь было нереально. Он лежал и смотрел, как Стас и Степан почти бесшумно уже заканчивали складывать бумаги в большой картонный ящик, и, положив туда последнюю стопку, заклеили его скотчем.

– Да не таитесь вы, как мыши за печкой! Я уже не сплю, – не выдержав, произнес он.

– С добрым утром, Лев Иванович! – улыбнулся ему Савельев. – И поздравляю вас с окончанием этого невероятно сложного дела, а то вы вчера до этого момента за столом не досидели. Сейчас отвезу эту коробку в Следственный комитет, потом загляну к Тамаре и отдам ксерокопию заключения – я ей по телефону все уже объяснил, и она ждет только бумаги, чтобы передать их по назначению. Так что осадное положение снято! Станислав Васильевич, не забудьте дверь запереть, а за ключами я к вам потом заеду.

Подхватив коробку, Степан вышел из комнаты, а Лев, вздохнув, сказал:

– Как хорошо, что все наконец закончилось. Сейчас съезжу домой, приведу себя в порядок, и на Петровку!

– Зачем? Ты с сегодняшнего дня отдыхаешь, – сообщил ему Крячко.

– Отгулы? – удивился Лев. – И на сколько же дней Петр расщедрился?

– На весь твой отпуск полностью, – выразительно произнес Стас. – Я вчера от твоего имени заявление написал, он визу поставил, и сегодня будет приказ. И я даже знаю, где ты его будешь проводить – у меня на даче.

– Без меня меня женили! И с чего это вдруг? – возмутился Гуров.

– Лева, ты на грани, – серьезно сказал Крячко, подойдя и присев на край дивана. – Степан молодой, он все это перенес легче, я практически в стороне был, Петра и краем не задело, а весь удар ты принял на себя. Ты себя со стороны не видишь, а от тебя кожа и кости остались. Так себя сжигать живьем нельзя, но по-другому работать ты не умеешь. Тебе нужен полноценный отдых без всяких раздражителей вроде твоей дражайшей супруги. Поэтому сейчас ты позавтракаешь, мы поедем к тебе, ты соберешься, и я отвезу тебя на дачу. С этой минуты ты созерцатель, и не более. И не волнуйся, моя жена там не появится, так что никто тебе мешать не будет. Ну а Марии мы все объясним.