Лис

Лис нарядился в прекрасное тело и бритую голову. Он сегодня был мужчиной, танцором на отдыхе. У него были свой театр с дендрологическим названием, серый льняной костюм, с точно дозированной свободой облегавший сухое танцорское тело, и широко запахнутые глаза, помнящие тысячу движений ног. Он был ловким, уместным и бесшумным. Он стал актером, чтобы его больше любили. Только что он оправился от дурной пули глупой женщины и был голоден. Ему хотелось любви — и не какой-то простой, а долгой, мучительной и изысканной.

Лис происходил из древнего рода лис-оборотней, слабой стороной которых была их бессмертность. Питаться приходилось любовью людей, но чтобы найти ее, надо было постараться. Главным искусством оборотней было вызывание страсти, всё равно, у мужчин или женщин. У лис нет пола и морали, есть только голод. У них единственная настоящая мысль — как бы поесть любви. Все остальные их мысли и слова принадлежат не им: лисы, как птицы, обучаются звукам человеческой речи, но только на более сложном уровне. Они умеют комбинировать разные точки зрения, смысловые обороты, интонации, выбирая те, которые вызывают наибольшую любовную реакцию объекта. Они талантливо повторяют жесты и выражения лица, под настроение надевая любой образ. У каждого лиса накоплены приемы и личины, хорошо зарекомендовавшие себя в добыче еды. Так как любовь людей предназначена для чего-то совсем иного, чем питание лисов, их охота больше всего напоминает воровство кур. Но задача оборотня состоит в том, чтобы ему отдали любовь по доброй воле. Чтобы продолжали отдавать как можно дольше и не схватили за лапу. Нет ничего вкуснее любви человека. Страсть — более острое блюдо, она тяжелая и жирная, порой вызывает изжогу, но ценится лисами не меньше. Ведь страсти бывает много и при умелом разжигании ею можно питаться много лет. Сами лисы любить не могут, и у них не бывает детей. Откуда эти твари взялись на земле — вопрос, ответа на который не знают даже они сами. Возможно, они живут здесь по какой-то трагической ошибке, заблудившись или потерпев катастрофу. Возможно, где-то есть пространство, где лисы — честные и счастливые существа, знающие, зачем они нужны. Но в нашем мире им ничего не остается, кроме как быть хитрыми и предусмотрительными. К сожалению, лисы не могут умереть, даже если захотят. Лиса нельзя уничтожить, но можно сильно испортить ему настроение. А с плохим настроением совсем не хочется быть бессмертным. Лисы древни как мир, но это тупиковая ветвь эволюции. Если бы не вековечный голод, толкающий их на поиски людей, они ни за что не вышли бы из затворничества. Но лисы физически нуждаются в том, чтобы ими любовались. Многие из них становятся актерами и танцорами, людьми, профессионально вызывающими любовь. А театры и концертные залы процветают лишь в мирное время в богатых городах. Поэтому лисы терпеть не могут социальных потрясений и войн. Они кровно заинтересованы, чтобы люди не перевелись на земле и чтобы у них оставались силы любить. Еще они весьма злы на охотников, которые способны рассмотреть рыжую морду под обаятельной человеческой личиной. Они передают друг другу ужасные истории о замурованных в колодцах и пещерах оборотнях, которые веками мучаются без еды и впечатлений. Это самое страшное, что можно сделать с лисом.

Кафе

У Ефросиньи сегодня был невыразительный живот и симметричные щиколотки. В Питере она всегда была крайне разборчива в выборе кафе, но совершенно игнорировала название и цвет дверей. Могла со спокойной душой войти даже в некрашеную дверь и дурацкое название. Да, она знала толк в пространствах, но двери были ее слабым местом. Она не заметила, что кафе называется «Солядор Доля», и у его входа стоят два человеческих скелета. Она хотела есть, сделала шаг не туда и попала в начало новой главы. Узкоглазая официантка с тонкой походкой и витиеватым взглядом пронесла стопку тарелок, отражаясь в чем попало и не забывая вилять узкими бедрами. Кот по имени Амфибрахий копошился под скатертью, меню оказалось подмочено. Было громко написано «кофе», но фраза целиком гласила: «Сливки для кофе кончились». На стене висела единственная картина, изображающая наливание и кувшин с водой, но горячей воды в умывальнике не предлагалось. Хотя в кафе и был минимальный смысл, еще мельче уже было нельзя. Прибегали куры и ловким движением становились мясом. Бессмысленность подтачивала стены здания, но еще сохранились блюда: копыта страусов, умытые мыши, среднелесочный волк. Она ела сыр кусками размером с насекомых. Омлет прошел незамеченным, десерт не хотелось даже пробовать.

Вдруг боковым зрением она увидела Лиса. Она испугалась сама себя и быстро отвернулась, чтобы он не почувствовал взгляда. Лис пришел не просто так. Ее тело всё поняло раньше нее и автоматически повернулось в выгодном ракурсе, прогнув талию на высоком стуле. Эта картина схватила его за глаза и стащила трусы. Лис чудовищно восхитился, в нем что-то задеревенело. Он подошел к ней по гиперболе, глянул серыми глазами мимо, но совсем рядом и, уронив крупную купюру, заглянул под подол. Она застенчиво стукнула его по голове локтем. «По утрам я нахожу в постели чьи-то волосы. С кем я провожу ночь?» — спросил он, проведя рукой по прекрасному бритому черепу. Его стало два и больше. Она задрожала и оглянулась на зеркало. Красные шторы служили предупреждением. Уши пунцово багрянели и пурпурно цвели.

— Откуда ты, прелестное животное? — спросил он сквозь зубы.

Скромно матерясь, она скосолапила коленки:

— Сидя на стуле всем женским весом, я ощущаю, что животное — это значит два живота, оба мягкие, оба круглые.

— Нарочно поддерживаешь неразрешенную температуру?

— Я двадцать лет без маникюра, пора уже составлять книгу моих опечаток.

— Как сказал один людоед, эта женщина в моем вкусе!

Всё шло хорошо. Разговор клеился. Бармен кинул в них стойкой, кофе заглотнулся навылет. Ее очаровательная печенка мелко задрыгалась. За окном совокуплялись трамваи, озвучивая объем воздуха, похотливыми звонками. Он захлестнулся сигаретой и выпил алкоголь как яд, и что часы его стоят, заметил невзначай при этом.

— Я атеист, и Бог меня за это накажет, — сказал Лис Ефросинье на ухо, и она поняла, что отчаянно голодна, но не телом, а душой. — Не обращай на меня внимания! — прошептал он, крепко сжав ее руку и пристально заглянув в глаза. В ее руке остался твердый билетик на театральное представление с его участием. Пока она понимала, что это такое, он уже исчез за некрашеной дверью. Скелеты упали и отжались.

Так начался их непечатный роман. Она невыносимо захотела любви — долгой, мучительной и изысканной. Ефросинья не знала, что на самом деле это голод Лиса, и что это начало длинной истории. Она вернулась домой сама не своя, положила одну грудь под себя, другой накрылась и начала ощущать непрерывную любовь. Белковый ангел с лицом удивительной рыбы сделал ход конем. Она не пошевелилась. Он подмигнул во сне и сделал ее рукой ход театральной маской.

Автор неизвестен

Спектакль Марфо-Марининского театра и не думал начинаться. Выход зрителей из зала разрешался только по билетам. Шла пьеса под названием «Автор неизвестен». Уборщик схватился за третий звонок. Оставалось только начать, но к этому никто не стремился. Лис юмористически подпрыгнул, дернул коленками для красоты и накрутил настроение на палец.