— Иногда мне кажется, что свободы слишком много, —пробормотала она, опираясь на его руку и проходя дальше. Она явно не рассчитала— оделась так, словно шла на вечерний прием. К тому же ее каблуки иногдазастревали между камнями, которыми была вымощена мостовая.

— Сюда не заходят такси, — напомнил Дронго, — нам будетлучше пройти и пересидеть где-нибудь, пока не вернется из полиции Сафиев.Интересно, о каком дьяволе он говорил? Может, он действительно сошел с ума?

— Это его совесть мучает, — зло сказала она.

Они свернули за угол, и вдруг она остановилась.

— Там голая женщина, — недоуменно сказала Мурсаева, —посмотрите, на другой стороне улицы в окне стоит голая женщина.

— Вы лучше не смотрите туда, — предложил Дронго, — и вообщене смотрите в ту сторону. Там есть еще два окна.

— Почему, — изумленно спросила она, — разве они не работаютпо ночам?

— Работают, — улыбнулся Дронго, — почему-то большинствонормальных женщин считают, что мужья должны изменять им только по ночам, когдагорят огни и в окнах появляются проститутки. На самом деле большинство изменбывает как раз днем.

— У вас, очевидно, большой опыт, — нервно произнеслаМурсаева, отворачиваясь, — какое падение нравов, — поморщилась она, — я бы нехотела, чтобы мой сын рос в этой стране. Или здесь учился.

— Напрасно вы думаете, что в Англии по-другому, — заметилДронго, — осторожнее, здесь лужа. В каждой стране может существовать и такойквартал, и свой район Белгравиа, как в Лондоне. Нужно воспитывать сына такимобразом, чтобы он не ходил в подобный квартал, а находил себе подружек совсем вдругом месте. Хотя я думаю, что каждый мужчина должен пройти через подобныеискушения.

— Какая гадость, — поморщилась она. Помолчав, спросила: — Ивы тоже?

— Что? — не понял Дронго.

— Вы тоже прошли через это? У вас тоже была эта школа?

— Не совсем, — улыбнулся Дронго, — но вообще-то первые опытыне всегда бывают с целомудренными девушками. Иначе мы ничего не узнаем. Девушкитеряют невинность, парни обретают свой первый опыт, часто не так, как хочетсяих родителям, и даже не так, как они это видят в своих мечтах.

— Не знаю, — призналась она, — я вышла замуж девушкой и непредставляла себе, как может быть иначе. В наши времена все было совсем иначе.

— Ничего подобного, — возразил, улыбаясь, Дронго, — в нашивремена все было точно так же. Просто с годами нам кажется, что раньше все былоиначе. Вы же молодая женщина, вспомните, как вам нравились молодые ребята.

— Мне они до сих пор нравятся, — улыбнулась она, — но это неповод для того, чтобы я лезла голой на витрину. Чего вы смеетесь?

— Представил вас в окне, — ответил, давясь от смеха, Дронго.

Она хотела обидеться, нахмурилась, но, не сдержавшись, тожепрыснула. Они наконец дошли до конца улицы и повернули на другую, болеепросторную, где не было подобных «витрин». Рядом находились два бара, небольшоекафе.

— Идемте, — предложил Дронго, — нам нужно немного поесть.

— И вы хотите обедать в таком месте? — растерянно спросилаона.

— Если вам здесь не нравится, мы просто выпьем кофе иподождем возвращения Сафиева. Но если хотите, я отвезу вас в отель и самподожду его возвращения.

— Нет, — решительно ответила она, — мы подождем вместе.

Они заказали кофе и сэндвичи, которые принесла миловиднаядевушка, сложив все на столике перед гостями.

— Вы не впервые в Амстердаме? — спросила Мурсаева.

— Нет, — ответил Дронго, — это одно из самых большихпреимуществ моей работы за последние десять лет. Благодаря тому, что я являюсьчастным экспертом, я имел возможность объездить весь мир. Самое большоеудовольствие в жизни — это книги и путешествия. Если не считать радости общенияс новыми людьми. Я побывал на всех континентах, кроме Антарктиды и Австралии.Но надеюсь, рано или поздно смогу побывать и там. Я посетил почти всекрупнейшие города, видел уникальные памятники истории. Иногда мне кажется, чтомоя жизнь чем-то похожа на восточную сказку, настолько насыщенной и невероятнойона была.

— Как вы думаете, — вдруг спросила она, — если я пройду ипомою руки в туалете? Там не очень грязно?

— Вы можете проверить, — предложил Дронго, — если хотите, явас провожу.

— Спасибо, — улыбнулась она, — моего английского хватит,чтобы не заблудиться.

Она вышла, а он заказал себе еще кофе и сэндвичи. Когда онавернулась, он успел съесть вторую порцию сэндвичей и выяснить, что в этом кафемогут подать неплохой цейлонский чай.

Дронго взглянул на часы. Сафиев уже должен был вернуться.Очевидно, Брюлей был прав, когда говорил, что Сафиев обязан отмечаться в полиции.

Они вышли из кафе. Накрапывал мелкий дождь, и Дронгопожалел, что не взял с собой зонтика. В холле отеля опять никого не было.Видимо, женщине, которая выполняла роль портье, было совсем неинтересно всевремя находиться у стойки. В таких небольших отелях обычно не работают нанятыепортье, а у стойки стоят либо хозяйки отелей, либо их доверенные лица.

Дронго снова постучал костяшками пальцев, но на этот разникто к ним не вышел. Дронго постучал сильнее. И тут они увидели, как сверху, слестницы спускается невысокий худой мужчина с запавшими глазами. На шее у негобыл шарф, и он все время кашлял. Спустившись вниз, он недоуменно взглянул нагостей. Они явно не походили на постояльцев подобного отеля.

— Что вам нужно? — спросил, кашляя, неизвестный. — Вы хотитеснять номер?

— Нет, — ответил Дронго, — мы сегодня уже разговаривали содной миссис, которая здесь была.

— Да, — кивнул, кашляя, неизвестный, — это наша хозяйка. Онаушла, но скоро вернется. Что вам нужно?

— У вас в отеле должен остановиться господин Сафиев, —сказал Дронго.

— У нас такого нет, — ответил мужчина, затягивая свой шарфна шее.

— Проверьте, — попросил Дронго, — он обязательно должен бытьв вашем журнале регистраций.

— Сейчас посмотрю, — этот тип долго искал журнал, наконецраскрыл его, долго искал фамилию «Сафиев». И наконец нашел фамилию, записаннуюкак «Seafeev».

— Если это и есть ваш Сафиев, — наконец сказал дежурный, —то он живет в шестом номере, на втором этаже.

— Ясно, — сказал Дронго, — я сейчас поднимусь к нему иприведу его сюда. Подождите меня здесь, — попросил он свою спутницу.

— Я поднимусь с вами, — предложил дежурный.

— Не нужно, — Дронго поспешил наверх. В темном коридоре внос ударил запах человеческого пота, пыли. Четвертый номер. Оттуда слышалисьсмех и радостное воркование. Пятый номер. Звуки работающего телевизора. Шестойномер. На дверях стоит «шестерка». Дронго осторожно постучал в дверь. Никто неответил.