бумаге получалось нечто подобное разногалсовой «змейке»! А вы обратили внимание, что Того, стремясь наперерез, оказывается весьма близко на траверзе острова.

– Хм, – оценил конфигурацию Игнациус, – такого подарка, как посадка своего судна на мель, Хэйхатиро нам не сделает. Будет либо прямо переть, либо начнёт отворачивать влево, вынужденный стрелять только из носовых плутонгов. Казематы останутся вне игры!

– Вот именно! В любом случае создать маневрированием равного ответного количества стволов в залпе он не успеет! Так как сам я более двух делать не намерен!

«Ослябя» продолжал быть «головным», дав пристрелочный и выдав данные целеуказания по радио на мателоты. Передача артиллерийских данных с корабля на корабль это не бог весть какое новшество. Даже Витгефт, как мы знаем, использовал этот приём, добившись определённых (неплохих) результатов.

Преимущество отряда Рожественского было в оперативности связи и…

Что ни говори, боевая практика это самая лучшая практика для огневых расчётов, куда включены те самые связисты, и дальномерщики, и быстрый расчёт, и уже «набитые» стрельбовые таблицы.

Пристрелочный был исключительно удачным, дотянувшись до японского флагмана!

Поразить цели на такой дистанции с первого выстрела – это, можно сказать, вообще нонсенс.

Кое-кто это попадание, конечно, списал на случайные причуды баллистики, что не отменяло самого факта. На «пятидесяти» снаряды летят не по прямой, а по полого-навесной дуге, падая на цель под острым углом, и несут свойство поражать не только в борт, но и в палубу!

Стреляли фугасным, поскольку рассчитывать, что на «пятидесяти» бронебойный снаряд пробьёт толстую поясную или барбетную броню, особо и не стоило, тем более шестидюймовый.

Впрочем, палубное железо шестидесятичетырехмиллиметровой толщины изделия Виккерса, как оказалось по факту, вполне поддалось и фугасу.

* * *

Нередко видимая удача для кого-либо и в чём-либо является следствием предварительной подготовки и долгой работы. И тогда всё идёт, как надо и как хочется… и снаряды попадают, куда нужно и даже выше статистической вероятности.

Впрочем, люди, которым просто везёт… везёт, несмотря на легкомысленную пассивность и пренебрежение к очевидному – к таким применимо некое понятие веры с толерантным названием «судьба».

В плане «поберечься» Хэйхатиро Того не предпринимал никаких потуг – торчал во время боя на открытом мостике, тем не менее в известной истории сумев избежать не только смерти (что действительно «гуляла» вокруг него), но и тяжёлых ранений. Что ж… в нашем случае применить к японцу русское слово «везение» будет скорее неуместно. Да и «удача» как-то больше кивает на греческую «фортуну».

Да что там судьба… или если уж сказать более по-японски: чтящий Кодекс и древние самурайские культы, Хэйхатиро Того ходил под покровительственным дыханием своих богов! Во как!

Очередной будто шальной шестидюймовый снаряд с «Осляби» протяжным свистом оборвал свой полёт, взорвавшись прямо за фоком флагманского «Микасы».

Не особо великое количество собственных осколков восполнили обломки элементов спардека, сбивая с ног, иссекая офицеров, сигнальщиков, рулевого. Взрывом подкинуло стрелу шлюпочного крана, и она, развернувшись, с грохотом обрушилась в полуметре от оглушённого адмирала.

Раненые, убитые, орущий бранью британец с разбитым при падении лицом – и только главный сэнсэй слегка очумело тряс звенящей головой. Его немедленно, чуть ли не силком потащили вниз, в боевую рубку, прочь от опасностей. И возразил бы он, упрямый, да только приборы управления на мостике оказались в большинстве разбиты, утрачена связь с боевыми постами.

Да! Боги берегли старого адмирала.

Следующий залп обрушился на «Микасу», вспенив воду накрытием и сразу двумя попаданиями в район полубака и носовой надстройки. Один шестидюймовый врезался точно в мостик, разметав дополнительную защиту из свёрнутого брезента и двухдюймового троса, сумасшедшими мускулами детонации торсионно закрутив поручни, за которые совсем недавно держался японский командующий. Второй, уже двенадцатидюймовый, ударив в носовую башню, броню пробить не смог, оставив обгорелую каверну. Контуженая обслуга ползала на четвереньках, размазывая текущую из ушей кровь.

На удачный целик летела новая порция! Так и напрашивалось в чаяниях – «прихлопнуть Того»!

…Эти «чемоданы» упали уже у борта – «Микаса» чьей-то прозорливой и рискованной, а может, и случайной волей покатился вправо, сбив прицел русским.

* * *

На двенадцати узлах диаметр циркуляции растянулся под два кабельтовых, клоня корабли заметным креном на левый борт.

Отстрелявшись, выписав на неспокойной воде равные пенные кривые, русские броненосцы выполняли запланированный манёвр отхода, коий благородно бы назвать «разрыв дистанции» или «выход из огневого контакта», а по-простому – резво бросились в бега (если слово «бросились» применимо к тяжёлым многотонным махинам).

Усиленные кочегарные вахты держали пары на марке, позволяя легко варьировать ход с двенадцати до шестнадцати узлов. Кардиф перерасходом летел в топки, источая из труб жирные клубы дыма. Винты лопатили море, оставляя широкий пузырящийся след. Высокие баки, полубаки из-под форштевней забрасывало солёным крапом, местами заливая с наветренного борта.

В этот раз японцы били вдогон, при относительно разомкнутом строе используя и перекидной огонь, что ввело в работу больше стволов, но ни в коей мере не способствовало точности.

Комендоры микадо безнадёжно запаздывали в пристрелке…

Пальба вообще носила скорей беспорядочный и будто бы эмоциональный характер.

Однако два снаряда упали по случаю вполне близко, вздыбив распадающийся кильватерный след за «Суворовым». Они эффектно рванули при ударе об воду, вместе с белопенным всплеском выбросив жёлто-зелёные клубы – шимоза! Дующий в спину русским ветер донёс её гадкие запахи.

Верный Коломейцев уж и не заикнулся в напоминании адмиралу – поберечься.

Что Рожественский – тот был буквально на взводе, шумно раздувая ноздри, вдыхал стылый воздух, высматривая за корму, пошевеливал губами мысли, не замечая, что особо прущие из него вполне внятно бормочет:

– Не числом, а умением супостата. Озлобился самураишко! Получил пару плюх, ишь… палит, бесится. Но какая бестолковщина, господа!

Последнее «господа» стоящий подле адмирала Игнациус воспринял как призыв к комментариям:

– Как «Микаса» потерял управление, покатив прямиком на изобаты, уж понадеялся я, что божьей волей – его на камни в итоге. Ан нет, выправили жёлтые черти.

– Если они там есть, эти изобаты и камни, – ворчливо остудил Зиновий Петрович.

– Но поглядите – опять створятся! Ударить?!

– Куда уж! На дальномере за шестьдесят! – отверг предложение Рожественский, назидательно обосновывая: – «Кроссинг» на больших дистанциях имеет только одно преимущество – концентрация на «головном». При том разомкнутом строе, что держит Того, использовать створение не получится. Снаряд летит по дуге и падает там, где падает. Иначе говоря, прошить по настильной весь вражеский строй одной пулей не выйдет. Да-с! – И признался, впрочем, без какого-либо расстройства: – Но вы правы! Рано мы отвернули.

И кисловато