в сторожке на стене у ворот поместили довольно крупный колокол, бой которого слышен не только в городе, но и в его окрестностях. Как это ни странно, за всю историю города его так ни разу и не использовали, но тщательно ухаживали за его внешностью. Оттого с виду как новый тяжелый колокол при первых же ударах разрушил своей вибрацией прогнившую внутри деревянную балку, к которой крепился. Балка тоже выглядела вполне нормальной, пока не сломалась, так что предсказать ее скорое разрушение было сложно. Об этом, собственно, совсем никто не беспокоился. Колокол выпал из арки сторожки и с грохотом рухнул вниз за стену и прокатился несколько десятков метров, попутно повредив стойла ездовых животных у дороги. Согласно правилам, если люди услышат звон колокола, то они должны организованно проследовать к храму, а из него должны как можно быстрее выбежать дежурные и наиболее сильные магистры для защиты города и населения. Но вместо этого часть горожан врассыпную бросилась по домам, другая — с не меньшей скоростью ринулась к воротам, чтобы посмотреть, в чем там дело. Из храма никто так и не показался, но магистры, находившиеся на экзамене, приступили к своим обязанностям. Среди них был и магистр Квент. У меня уже немного получалось одновременно пользоваться хин и быть в сознании, но в данный момент я решил не рисковать и побежал к воротам вместе с остальными. Как оказалось, сигнал тревоги дал вовсе не привратник — он среди толпы народа наблюдал за чудесами магистров. Это сделал один из пастухов, которые следили за стадом скота на лугах рядом с городом. Когда я подбежал ближе, то узнал его — Трован приводил меня к нему, когда я изучал уклад города.

Пастух был обезумевшим от страха, одежда на нем изорвана, но ран или крови, кроме небольших царапин, не оказалось. Жрицы не принимали участие в экзамене, и на площади их не было. Видимо, это действо их совсем не интересовало. Магистры из экзаменационной комиссии также оказались не способны справиться с подобной проблемой. Пастуху повезло, что молодая лекарка Ацура в этот момент находилась неподалеку и подоспела к нему на помощь. Лекарка знала пастуха и звала его Рокеном, хотя я совсем позабыл его имя. Она уняла страх несчастного, и тот смог внятно говорить.

— Мы гнали стадо на водопой, как вдруг из леса выскочила какая-то тварь. Ее тело похоже на человеческое, но передвигается согнувшись, то на двух побежит, то на четырех… — Рокену все еще трудно дышать. — Потом выскочили еще пять. Они похожи, но не одинаковы. Головы как у людей, но волос нет, рты как будто разорваны и открываются очень широко. У одних зубы острые, одни клыки, у других — в два ряда… Рот закрывает, зубами ранит сам себя и жутко ревет… Тела у них в швах и шрамах, из некоторых швов сочится кровь, слизь какая-то. Они грязные и страшные, ужасные, мерзкие…

Пастуху снова стало хуже, он начал рыдать, и Ацура усилила свое успокаивающее воздействие.

— Они помчались сперва к овцам и начали их рвать лапами и своими ужасными челюстями. Овцы с воплями ринулись бежать в разные стороны, мы не знали, что делать. Ломос не испугался. Он подумал, что это кочующие больные дикари, и решил успокоить их. Он пошел к ним, пока те пожирали убитых овец прямо на месте. Не знаю, как ему было не страшно. Как он мог смотреть на эти окровавленные рыла и не столбенеть от ужаса, как я?

Рокен схватил лекарку за рукава и начал трясти, будто она знает ответы на его вопросы, но не хочет говорить, на что она лишь еще добавила своей лечебной благодати, и пастух продолжил.

— Он подошел к ним и попытался заговорить, но они ели, не обращая никакого внимания. Они съели овцу за пару минут полностью, с костями и шкурой, ломая зубы и бросаясь друг на друга, а только потом повернулись к Ломосу. Одна из тварей отделилась и медленно подошла к нему, внимательно смотря в глаза. У Ломоса был свисток от хищников, все знают, что звери его не выдерживают, а у нас затычки. Тварь не понимает языка, она просто ударила Ломоса. Ударила так сильно, что левая рука его сломалась и обвисла, а сам он упал и покатился кубарем по траве. Он закричал и дунул в свисток. У тварей кровь брызнула из ушей, но они только разозлились и набросились на Ломоса! Я не мог больше там оставаться. Я побежал к городу что есть сил. Нас было шестеро, может, еще кто-то выжил, я не знаю.

Вдруг толпа расступилась, и к Рокену быстро подошла Нира, она уже давно ждала неприятностей, а теперь колокол пробил настоящую тревогу. Перепуганный человек обрадовался и потянулся к ней, словно дитя к матери. Она дала ему руку, а второй прикоснулась к его груди, после чего он сразу же уснул. Нира велела отнести его в лечебный дом и быстро направилась к храму. Она ни словом не обмолвилась ни с Квентом, который растерянно взирал на происходящее, ни с кем-либо еще из магистров. Но он собрался и, что-то смекнув, поспешил в храм, стараясь не выдавать странности своего поведения и прибыть в храм раньше владычицы. Я же догнал Ниру и пошел рядом. Она посмотрела на меня, и я увидел в ее глазах все то же спокойствие, что и раньше. Она всегда готова ко всему, видит все наперед, и только я, возможно, вскоре разочарую ее.

В храме сейчас вряд ли много народу. Квент побежал наводить порядок, зная, что Нира точно сунется в его «владения». Он опередил нас всего на несколько минут, и мне очень интересно, что же он предпримет. Я думал, что он не успеет вызвать остальных с архипелага и убрать мусор в коридорах и комнатах. Но я ошибался. Квент не зря считается главой Совета. Он знал, где пройдет Нира, и навел идеальную чистоту на ее маршруте. А когда мы поднялись на этаж магистров, почти все, кто должен, уже находились там. Глядя на едва заметные горстки пепла в некоторых местах, я начал догадываться, как именно убирался Квент. Нира собрала всех магистров и жриц в одной из зал, как раз в той, в которой находится портал на острова. Тира и Квент выглядели очень недовольными, остальные не выражали особых эмоций — им как будто нет дела до напуганного до полусмерти пастуха.

— Хорошо, большая часть уже здесь, так что можно начинать экстренное