Петра дремала в метро, когда ей на глаза попались заголовки о большой краже картин в Национальном музее. Прошло ведь не так много лет со времени предыдущего ограбления, и ей стало интересно, не та ли самая компания вышла на дело снова, но в газетах было написано не слишком много. Полиция хранила молчание, и сначала они даже не сообщили, что именно пропало. Как раз тогда Петра не отслеживала ситуацию с особым вниманием, поскольку она и ее друг сильно поругались и одновременно ей пришлось готовиться к серьезному зачету. Гранд-отель и уборка ушли на второй план, и только после сдачи зачета ее жизнь вернулась в нормальную колею, и она встретилась со своим парнем. Поговорив, они помирились и, чтобы отпраздновать это событие, купили «горящие» путевки в Египет. А по возвращении она, отдохнувшая и загорелая, вернулась к своей подработке в отеле.

Как раз тогда выяснилось, что украденные полотна принадлежали кисти Моне и Ренуара. Она сидела в библиотеке и листала старые вечерние газеты, когда увидела их на фотографиях. Ее прямо в пот бросило. За исключением шляпы и усов на творении Ренуара и дополнительных парусников на пейзаже с видом Шельды, они выглядели точными копиями картин, которые она забрала из апартаментов принцессы Лилиан. Тогда они показались ей плохими репродукциями, но вдруг ей в руки попали… Хотя, наверное, было бы довольно странно, если бы преступники оставили украденные шедевры в номере отеля всего в сотне метров от Национального музея. К этому времени их наверняка уже давно вывезли из страны. Однако навязчивая мысль не отпускала, и, если задуматься, ее картины имели на удивление красивые рамы. Так часто бывало, благодаря приличному обрамлению даже худшие репродукции выглядели довольно профессиональными.

Петра грызла ногти и не могла сосредоточиться. Картины исчезли с ее тележки, но, пожалуй, все еще находились в пристройке. Ей стоило поспрашивать о них, но, с другой стороны, это было рискованно. Окажись они настоящими, она, пожалуй, могла попасть в беду, поскольку поменяла их без приказа свыше. Шедевры за тридцать миллионов…

Она огляделась. Как обычно, в баре было шумно, а люди на «Веранде» сидели и ели. Если сходить в Национальный музей и попросить их показать репродукции Ренуара и Моне, она, наверное, смогла бы сравнить их со своими визуальными воспоминаниями картин из апартаментов. Подумав немножко, она улыбнулась собственной глупости. Зачем куда-то идти, когда можно просто посетить нужную страничку в Интернете. Она спустилась в находящийся на нижнем этаже компьютерный зал.

Там быстро открыла веб-сайт Национального музея и нашла его коллекции. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти интересующие ее полотна. Цветной принтер отеля находился около нее, она нажала на «Печать», забрала полученные копии, вернулась к компьютеру, навела чистоту, чтобы не оставлять следов, и, прихватив с собой сумочку с распечатками, поспешила в пристройку. Ей требовалось убедиться, какие же картины она забрала из апартаментов, и тогда было просто необходимо поискать их еще раз. Где-то ведь они лежали, не могли же они исчезнуть бесследно. Если, конечно, кто-то не обнаружил их и не догадался, что это не грошовые репродукции, а шедевры за тридцать миллионов крон…

Когда Аллансон пришел с сумкой-тележкой в дом престарелых «Диамант», его мать Долорес спала у себя в комнате. Он подождал немного в общей гостиной, но ему это быстро надоело, и он решил разбудить ее. Она проснулась от шума открывающейся двери и сначала явно не поняла, что происходит, но, узнав сына, ласково улыбнулась ему.

– Ах, мальчик мой, как приятно тебя видеть!

– Поздравляю с днем рождения, мама. – Аллансон подошел и заключил ее в свои объятия.

– Спасибо, дорогой. Хотя стоит ли поздравлять человека с тем, что он стареет? Наверное, надо поступать наоборот, каждый раз приспускать флаг и выражать соболезнование.

Аллансон поставил на стол картонную коробку с пирожными.

– Здесь немного сладостей, и еще у меня есть для тебя подарок. Что скажешь о сумке на колесиках?

– Чтобы положить в нее пирожные?

– Нет, там ты сможешь хранить шерсть, одеяла, пледы и все такое.

– Для этого она хорошо подойдет. Поставь ее в угол, а потом мы попьем кофе.

– Мне надо сначала вынуть из нее бумагу.

– На это у нас нет времени. Я потом попрошу сестру Барбару освободить ее. Чашки здесь, только будь добр, принеси, пожалуйста, кофе.

Аллансон сделал, как сказала мать. Он всегда так поступал и не считал нужным ей перечить. Он накрыл на стол и сходил в общую гостиную к кофейному аппарату, потом взял картонку и достал сдобный батон и пирожные. Мать села на диван и указала ему на кресло.

– Помнишь, как ты был маленьким мальчиком и собирал бруснику?

Аллансон кивнул. Сегодня мать, похоже, хотела рассказать о том случае, когда они ходили в лес и увидели следы волка. Это была длинная история, и она явно собралась пройти ее до конца, поэтому он положил им обоим пирожные и разлил по чашкам кофе в надежде, что от сладкого с горячим напитком пожилая женщина быстро утомится и заснет. Как бы он ни любил ее, его нисколько не радовала перспектива снова услышать то, что он давно знал наизусть. Он откинулся на спинку кресла и подумал, что через час или два она будет крепко спать, и тогда он сможет отправиться к Янсону.

Строительные рабочие уже разошлись по домам, и в пристройке не было ни души. Петра подошла к доске объявлений с целью посмотреть, кто использовал тележку после нее в тот день, когда она забрала картины из апартаментов, но график уборки давно поменяли. Тогда она начала бродить по помещениям в надежде найти два пропавших полотна и обыскала все, но напрасно.

Она пришла в отчаяние и начала ругать себя на чем свет стоит за то, что так беспечно оставила их на тележке. Отныне она решила относиться с уважением к любой картине, никогда ведь не знаешь, какой художник создал ее. Она продолжила поиски в подвале и на складе, а потом, уставшая, вернулась в пристройку. Ее руки дрожали, когда она прикуривала сигарету. Что она натворила?

Она зажгла огонь, но вспомнила, что в пристройке запрещено курить, и, поскольку ей не хотелось спускаться в бар, решила поступить как в школе: пойти с сигаретой в туалет. Она отправилась туда и, пока курила, изучала лепнину на потолке и красивые раковины. Они хорошо смотрелись на голубом фоне, а изящные, немного вычурные краны выглядели так, словно они из какого-то дворца. Жаль, что рабочие устроили здесь такой беспорядок. Они выбрасывали сюда банки из-под краски, кисточки, бумагу и прочий мусор. Даже если пристройка не использовалась, туалет ведь можно было сохранить в приличном состоянии. Она закончила курить, смыла окурок в унитаз и убрала подальше несколько мешков с мусором и ведерок с краской, которые стояли у стены. Исключительно в силу привычки, поскольку не терпела беспорядка и по возможности старалась всегда разбираться с ним даже в собственный выходной. За стремянкой стоял ящик с вещами с надписью: «Городская миссия». Петра остановилась перед ним как от удара: в его дальнем углу виднелись две картины.