Артур, зевнув в кулак, вернулся к себе. Он, конечно, был совершенно не рад появлению в своём доме посторонней малолетней девчонки, но мудро решил отложить решение проблем на утро.

Спальня была залита мягким, подрагивающим светом искусственного камина, щедро отдававшего комнате своё тепло. Вот только, едва Артур заметил отвернувшийся к стене силуэт, как тело его обдало холодом, а ноги на миг приросли к полу.

— Мия! — прошептал он одними губами. — Как давно…

Девушка медленно обернулась, капюшон серебристого плаща упал с головы, и по спине рассыпались длинные рыжие локоны. К Артуру вернулась способность двигаться. Сорвавшись с места, он бросился к Мие и порывисто, крепко прижал её к себе.

— Я боялся…

Девушка молча поднесла тонкий пальчик к его губам, ласково и чуть грустно улыбаясь в ответ. Скользнула теплой ладонью по лицу, будто вспоминая родные черты, нежно погладила по волосам, заглядывая в глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты всё не хочешь выполнять мою просьбу, Аргус, — с лёгким укором произнесла она.

— Как можно о таком просить, — Артур перехватил её руку, поднёс к губам, легонько целуя пальцы.

Мия не стала спорить. Наклонилась ближе, опуская веки, отыскивая такие желанные губы. Обвила шею руками, нежась в крепких объятьях, по которым безумно истосковалась. Как было не понять, не принять его отказ, когда даже она не в силах сдержать свои чувства?

Подставляя лицо под множество невесомых поцелуев, Мия потянула за завязки плаща, отступила на шаг, позволяя ему упасть к ногам, и с теплой улыбкой вновь приникла к Артуру обнаженным телом. Шли годы, сменялись десятилетия, а она оставалась всё такой же прекрасной. Самой желанной для него из тысячи встреченных женщин.

Легко подхватив Мию на руки, Артур перенес её на кровать, бережно опустил на белые простыни, почти совпадавшие по цвету с её кожей. Заскользил руками по телу, наслаждаясь каждым плавным изгибом, разжигая плескавшуюся в потемневших глазах страсть, покрывая поцелуями шею и часто вздымавшуюся грудь. Пробрался рукой между сведенных колен, и Мия сладко вздрогнула, потянула его к себе, помогая избавиться от остатков одежды. Её тонкие пальцы приласкали, сводя с ума каждым умелым прикосновением, молочные бедра нетерпеливо распахнулись — и Артур, подавшись вперед, с силой прижался к полным губам, заглушая громкий стон.

Он столько раз обладал этой женщиной — но никогда не мог ею насытиться. Сколько бы времени не занимали их встречи, как бы не любил он её, доводя их обоих до сладкого исступления и абсолютного изнеможения, Артур всегда хотел еще. Потому что дело было не в сексе. Потому что физическая близость не способна была восполнить потребность забрать её себе, полностью, вырвать их холодных когтистых лап — и просто наслаждаться спокойной, размеренной жизнью, просыпаясь каждое утро вместе.

Рыжие волосы огненной волной раскинулись по смятым простыням, короткие ногти оставляли на мокрой спине розовые полосы, но эта боль только подстегивала желание. Мия металась под ним, словно пламя: дикая, горячая, обжигающая короткими поцелуями и проникавшая под кожу тихими грудными стонами. Бросалась навстречу каждому резкому, сильному движению, задыхалась, но не останавливалась, пока с отрывистым вскриком не выгнулась над кроватью, ловя накрывшую её оглушающую волну.

И, едва только начав приходить в себя, крепко-крепко прижалась к груди Артура.

Тот устало поцеловал её во влажный висок и откинулся на спину, мягко притягивая Мию к себе.

— Твоё сердце, — пробормотала она спустя время, задумчиво обрисовывая пальцами крепкие мышцы его груди. — Оно будет биться еще очень-очень долго.

Погрустнев, Артур перевел на неё взгляд, но промолчал.

Мия подняла голову и кивнула.

— Мне пора, Аргус, правда пора. Даже ты не сможешь меня больше удержать, — её тело, до того необычно теплое, даже горячее, внезапно похолодело. — Отпусти меня из своего сердца.

— Нет-нет-нет, — встрепенулся Артур. — Стой!

Понимая, что Мия не слушает, что она нашла способ, он отчаянно сгреб её в охапку, прижался к губам в последнем горьком поцелуе.

— Я привела её к тебе, — тихим эхом прозвучало в голове, и прекрасная рыжая девушка в его руках растворилась в ночном полумраке.

Артур вздрогнул и поднял веки. Он лежал в своей постели, одетый, а вокруг расползался всё тот же сумрак, едва нарушаемый отблесками искусственного огня в электрическом камине. Прерывисто вздохнув, Артур накрыл глаза ладонью, прекрасно понимая, что сном это не было. Мия ушла навсегда, за черту, откуда нет возврата, куда не заглянуть даже сильному шаману. Он делал всё, чтобы продержать её в этом мире, оставить им хотя бы такие ночные встречи — но она почему-то решила его покинуть.

Внезапно Артур почувствовал чьё-то присутствие. Отняв от лица ладонь, он поднял взгляд и удивленно уставился на совершенно беззвучно застывшую у его кровати женскую фигуру. Это еще что за выходки? Призрак? Нет, призраком это существо не являлось, это он понял практически тут же. Девушка, молча стоявшая над ним с закрытыми глазами, чуть покачиваясь, была из плоти и крови. Ксюша.

В первый момент Артур подумал, что в неё кто-то без спроса влез — и очень рассердился на такую вольность. Однако, и тут его чувства говорили обратное — ни один призрак не управлял сейчас этим телом. Ксюша спала и ходила во сне, как редко, но всё же бывает.

Сколько еще сюрпризов подготовила эта девчонка? Сколько еще…

Ксюша покачнулась сильнее обычного, и отблески огня скользнули по её волосам, на миг окрашивая их в рыжий цвет. Потеряв равновесие, она рухнула ничком, то есть прямо в руки успевшего подскочить Артура. Что-то пробормотала, уткнувшись теплым лицом в его голую грудь и начиная просыпаться.

А тот застыл, крепко вцепившись пальцами в её плечи, не помня себя от прокатившегося по спине озноба внезапного озарения. «Я привела её к тебе», — билась в голове последняя фраза Мии. «Я привела её к тебе». Кого, свет мой?! Кого и зачем?

Лита была единственной наследницей зажиточного земледельца: её мать умерла, едва произведя девочку на свет, а безутешный отец так и не женился повторно. Хотя, что более вероятно, причиной его верности послужила вовсе не привязанность к бывшей жене, а присущая ему скупость — молодую невесту пришлось бы выкупать, одевать и баловать, а деньги эти выгоднее было пустить в оборот. Дочка же воспитывалась в строгости и скромности, лишнего не просила, много не ела, да еще оказалась такой красавицей, что не налюбуешься: миниатюрная, с огромными темными глазами и длинной толстой косой цвета ночи. Слух о прекрасной Лите разошелся далеко, и, едва девочка вступила в брачный возраст, к ней заспешили женихи со всех окрестных земель.