По правде говоря, я была немного разочарована, что мама сказала все нам обеим, потому что думала, что первой узнаю новость. Я представляла себе, как она мне начнет рассказывать, а я отвечу, что все уже знаю, и загадочно упомяну о выставке. Мне хотелось немного пошутить, но я видела, с каким трудом она подбирает слова, поэтому я не стала еще больше усложнять ситуацию. Реакция Алвы была неожиданной: она побледнела, а потом разрыдалась. Слезы за завтраком — плохое начало любого дня.

Мне захотелось сказать маме, что рада за нее, но я не решилась сделать это при Алве. Она хочет, чтобы мама всегда была только с нами, и ни о какой личной жизни для нее не может быть и речи. Но ведь она знает, что отец к нам не вернется. То, что он помнит о наших днях рождения и оплачивает школу, ничего не значит. Полгода назад он оформил развод. Не знаю, как ему это удалось. У нас здесь развестись нельзя, это считается противозаконным. Но отец сумел. Скорее всего, он сделал это в Лондоне. Думаю, мама не решилась бы на развод, и прежде всего по религиозным соображениям, но когда это произошло, она, я думаю, вздохнула с облегчением.

Кстати, мама знакома с этим человеком, с Ричардом, всего несколько недель, и она не сказала, что собирается за него замуж. Но Алва считает, что если люди встречаются, они обязательно должны пожениться! А с этим она никак не может смириться, потому что хочет, чтобы к нам вернулся отец. Поэтому я стараюсь щадить ее чувства, обращаясь с ней как можно мягче. Может, и хорошо, что мы все узнали за завтраком, так как времени на обсуждение не осталось — пора было бежать на автобус.

Наконец-то нам с мамой выпал шанс поболтать наедине. Сегодня после школы Алва опять отправилась к Саре, а я вернулась домой одна. Когда я пришла, мама уже была дома. Больше всего люблю приходить домой по пятницам. Поворачиваешь ключ в замке, слышишь щелчок, бросаешь рюкзак в открывшуюся дверь, и он с глухим стуком приземляется точно у лестницы.

Мама прокричала из кухни:

— Подними, сколько раз говорить, не оставляй его здесь, а то кто-нибудь обязательно споткнется об него и упадет.

— Подняла, — тоже прокричала я, подражая ей, и постаралась, чтобы это прозвучало весело, хотя на самом деле я была сильно раздражена. — Не оставляю, чтобы кто-нибудь не упал.

Я с недовольством потащила рюкзак на место, но услышав мамин смех, поняла, что у нее хорошее настроение, и мне сразу стало лучше.

Алва обращается с вещами неряшливо. Она их разбрасывает по всему дому, и нам с мамой приходится все время собирать их.

Войдя в кухню, я чмокнула маму в щеку. Для этого мне пришлось наклониться: я уже переросла маму, и мне это не нравится. Родители должны быть выше ростом, чем дети, а так я чувствую себя каким-то переростком. Хотя, конечно, на самом деле это не так.

— Я узнаю тебя по шагам, — сообщила она, — протягивая мне кружку с чаем. — Я даже знаю, в какой момент ты повернешь ключ в замке.

— Расскажи мне побольше о Ричарде, — попросила я, вылавливая из кружки чаинки. По выходным мама всегда заваривает листовой чай, это она считает, полезнее, но всю неделю мы пьем чай из пакетиков — это удобнее. Я люблю выпить эту первую за предстоящие выходные чашку настоящего чая, и не потому что он вкуснее, а потому что эта чашка означает коней учебной недели.

— Что он высокого роста, худой и с темными волосами, я уже знаю, — добавила я хитро.

Вздрогнув, мама вопросительно посмотрела на меня, но я замолчала на несколько минут. А потом объяснила, что видела их в художественной галерее в прошлую субботу. Мама откинулась на спинку стула и выдохнула:

— В этом городе ничего не скроешь. Как в большой деревне!

Но я чувствовала, что она совершенно не расстроена. Ей до смерти хотелось узнать мое мнение о его внешности, о том, как он одет и вообще, как он мне показался. У меня было ощущение, будто я разговариваю с одной из своих школьных подруг. А как он, по-твоему, выглядит? А что ты скажешь о его ботинках? Ну просто не мама, а девочка — меня это немного шокировало, но, наверное, любовь делает людей такими. Возможно, меня тоже интересовали подобные вещи, когда я только познакомилась с Бобом. Я думаю, это естественное желание, узнать человека поближе и, советуясь с близкими, решить, подходит он тебе или нет. Мне хотелось сказать ей то, что она от меня ждала: да, да, он классный, все здорово.

Я и в самом деле так считаю, ведь я долгое время хотела, чтобы она наконец встретила подходящего мужчину. Но почему-то, когда она смотрела на меня сияющими глазами, я не могла ей сказать все это. Не знаю, почему. И я вдруг перестала понимать, почему хотела, чтобы она нашла себе мужчину. Почему я решила, что ей его не хватает? Все это так странно.

— Какая у него ситуация в семье? — поинтересовалась я, глядя в окно, и напомнила сама себе пожилого отца, расспрашивающего свою дочь, являются ли честными намерения ее жениха. Все-таки это была необычная ситуация и, может, поэтому неловкая.

— Вдовец, — ответила она.

— Ты уверена? — спросила я, продолжая глядеть в окно: вдоль стены дома напротив кралась кошка.

— Естественно! Я была на похоронах его жены. — Что?

— Сначала мы были просто приятелями. У него есть дочь, школьница.

— О! — сказала я с облегчением, так как в какой-то ужасный момент мне показалось, что мама и этот мужчина встречались, когда его жена была жива. Больше я ничего не стала спрашивать. И так довольно много для короткого разговора.

— Ты не будешь возражать, если сегодня вечером я пойду с Бобом в боулинг? — спросила я, не только чтобы сменить тему, но и потому, что не могу уйти без ее разрешения.

— Конечно, иди, — ответила мама безразлично. Я должна радоваться, потому что она уже свыклась с мыслью о Бобе и потихоньку начала относиться к нему как к члену нашей семьи.

— Я не знаю, как быть с Алвой, — заговорила мама после небольшой паузы.

Я ответила, что с ней будет все в порядке, просто сейчас у нее трудный возраст. Я помню себя в четырнадцать лет. И в самом деле непросто. Но я не хотела продолжать разговор об Алве. Я вообще не хотела больше говорить. Забавно! Я много раз представляла этот разговор, думала, что сказать, а вот теперь, когда момент беседы пришел, я испытала легкое разочарование, даже пустоту.

Я с трудом верю, что сделала это. Мне несвойственны такие вещи. Я никогда ничего не делаю в порыве чувств, но в тот день так поступила и даже не хочу знать, почему. В пятницу у меня было такое отличное настроение, но теперь что-то случилось.

Я не задумывалась об этом раньше, но вчера вдруг поняла, что никогда не любила боулинг. Просто, играя в него, люди проводят время вместе, тусуются, и мы пошли туда ради этого. На дорожках, освещенных множеством ярких-ярких огней, стоит гул голосов, слышны выкрики и смех, время от времени раздается стук брошенных шаров, катящихся по дорожкам. А запах ног заполнил атмосферу, потому что люди переобуваются. Я подумала: что я вообще делаю в этом ужасном месте? Почему я не осталась дома послушать Монсеррат Кабалье или посмотреть документальный фильм об экономической ситуации в Руанде, или вместе с Алвой делать попкорн, или что-нибудь в этом роде?