— Это правда, — отчаянно моргая, промолвила она, пытаясь справитьсяс подступающими слезами. — Даже если ты нас больше не любишь, мы любим тебяпо-старому.

Елена почувствовала, как ее глаза тоже заполняются слезами,и все ее суровое и непреклонное настроение сдулось, как воздушный шарик. ЗатемБонни тоже встала с кровати, и три девочки обнялись. Елена уже не могласдержать слез, и они хлынули по щекам.

— Простите, что я с вами толком не поговорила, — сказалаЕлена. — Я знаю, вы ничего не понимаете, а я даже не способна объяснить, почемуне могу рассказать вам всего. — Поверьте, просто не могу. Хотя одну вещь я вамвсе-таки расскажу. — Она отступила на шаг, вытирая слёзы, и серьезно посмотрелана подруг. — Неважно, как веско выглядят свидетельства против Стефана, он неубивал мистера Таннера. Я знаю, что он этого не делал, потому что мне известно,кто это совершил. Кроме того, тот же самый человек напал на Викки и на тогостарика под мостом. И… — тут она умолкла и немного подумала. — Прости, Бонни,но я думаю, что он также убил Янцзы.

— Янцзы! — Глаза Бонни тревожно расширились. — Но зачем емупонадобилось убивать пса?

— Не знаю, но он был там в ту ночь, в твоем доме. И он был…очень сильно разгневан. Еще раз прости, Бонни.

Бонни ошарашенно покачала головой.

— А почему бы тебе не рассказать обо всем полиции? —спросила Мередит.

Смех Елены прозвучал слегка истерически.

— Я не могу. Полиции с этим делом просто не справиться. Иэто я тоже никак не могу вам объяснить. Вы сказали, что по-прежнему мнедоверяете. В таком случае вам просто придется поверить мне на слово.

Бонни и Мередит переглянулись, а затем дружно уставились нанервные пальцы Елены: совершенно машинально девушка выдергивала нити из вышивкипостельного покрывала.

— Хорошо, — наконец выдохнула Мередит. — Так чем мы можемпомочь?

— Не знаю. Ничем, если только не… — Тут Елена осеклась ивзглянула на Бонни. — Если только, — изменившимся голосом продолжила она, — ты,Бонни, не поможешь мне найти Стефана.

Карие глаза Бонни изумленно распахнулись.

— Я? Но что я могу сделать? — Однако затем, услышав резкийвыдох Мередит, она понимающе охнула.

— Ты знала, где меня искать в тот день, когда я отправиласьна кладбище, — объяснила Елена. — И ты даже предсказала приход Стефана в школу.

— А я думала, ты не веришь во всю эту экстрасенсорику, —слабо отозвалась Бонни.

— Просто в последнее время я кое-что про это узнала. Так илииначе, я готова верить во все что угодно, если это поможет найти Стефана. Еслиесть хоть какой-то шанс, надо обязательно попытаться.

Бонни сжалась в комочек.

— Нет, Елена, ты просто не понимаешь, — с несчастным видомвыговорила она. — Я не обучена и не могу управлять этим. Кроме того… это уже неигра. Чем больше ты используешь эти силы, тем больше они используют тебя. Вконечном итоге они могут поработить человека против его воли. Это очень опасно.

Елена встала и подошла к комоду вишневого дерева, глядякуда-то в пространство. Наконец она повернулась к подруге.

— Ты права, Бонни, это уже не игра. И я отчетливо осознаю,что это может быть очень опасно. Но то, что происходит со Стефаном, тоже неигры. Пойми, Бонни, он сейчас неизвестно где, и ему очень плохо. Никто не можетему помочь, никто даже не ищет его, не считая врагов. Возможно, он сейчасумирает. И даже может статься, что он… что он уже… — Горло у Елены перехватило.

Она опустила голову и сделала глубокий вдох, пытаясь прийтив себя. Когда она снова подняла глаза, то заметила, что Мередит пристальносмотрит на Бонни. Бонни расправила плечи и подняла голову. Губы ее плотносжались, а в обычно мягких карих глазах засиял угрюмый свет, когда онивстретились с глазами Елены.

— Нам понадобится свеча, — сказала Бонни.

Спичка зашипела, рассыпая искры во тьме, а затем комнатуосветило яркое пламя свечи. Оно мягко позолотило лицо Бонни, склонившейся надстолом.

— Чтобы по-настоящему сосредоточиться, мне потребуется вашапомощь, — проинструктировала подруг Бонни. — Смотрите на пламя и думайте оСтефане. Представляйте себе его лицо. Что бы ни случилось, не переставайтесмотреть на пламя. И, что бы ни случилось, ничего не говорите.

Тишину в комнате нарушало лишь их негромкое дыхание. Пламямерцало и плясало, отбрасывая случайные отблески на трех девочек, сидевшихвокруг свечи, скрестив ноги. Бонни, закрыв глаза, дышала медленно и ровно, какзасыпающий ребенок.

— «Стефан!» — напряженно думала Елена, вглядываясь в пламя истараясь сконцентрировать всю свою волю. Она создавала его в своем воображении,используя все свои органы чувств. Грубая ткань его шерстяного свитера,трущегося о щеку, запах его кожаной куртки, сила его рук, что ее обнимали. —Ах, Стефан…

Ресницы Бонни затрепетали, а ее дыхание ускорилось, точно учеловека, которому снится кошмар. Елена упорно не сводила глаз с пламени, но поспине у нее побежали мурашки, когда Бонни вдруг нарушила тишину.

Поначалу это был просто стон, словно от боли. Затем, когдаБонни тряхнула головой, а вздохи ее участились, бессвязный стон обрел словеснуюформу.

— Один… — выдохнула Бонни и замолчала. От волнения Еленавпилась ногтями в ее ладонь. — Один… в темноте, — продолжила Бонни глухим иизможденным голосом.

Опять последовало краткое молчание, а затем Бонни быстрозаговорила:

— Темно и холодно. И я совсем один. Что-то такое за спиной…твердое и неровное. Камни. Раньше от них бывало больно… но не теперь. Теперь ясовсем онемел… от холода. — Бонни выгнулась, словно что-то кололо ее в спину, азатем вдруг рассмеялась. Этот ужасный смех прозвучал почти как рыдание. — Это…это так странно. Никогда бы не подумал… что мне так захочется увидеть солнце.Но здесь всегда темно. И холодно. Я по шею в воде… в воде, холодной, как лед.Это странно. Кругом вода… а я умираю от жажды. Такая жажда… так больно…

Елена вдруг почувствовала, как сердце ее сжимается. Бонниявно читала мысли Стефана, и кто знал, что она могла там обнаружить?

«Стефан, расскажи нам, где ты, — отчаянно подумала Елена. —Оглянись вокруг, скажи нам, что ты видишь!»