По пути они собирали и других мирных жителей.

* * *

Словно пробиваясь сквозь плотную душную вату, Марта медленно приходила в себя. В голове сильно звенело из-за сильного удара, не давая нормально различать звуки.

– Очнулась? Как ты себя чувствуешь? – Раздалась где-то рядом родная речь.

С трудом разлепив отяжелевшие веки, девушка окинула взглядом помещение. Всюду мелькали размытые фигуры, перед глазами всё вертелось, кружилось и опадало. Единственное, что Марте удалось разглядеть – лицо девушки лет двадцати – двадцати пяти, обрамлённое милыми светлыми кудряшками, кое-как спрятанными под белый кружевной чепец. Её большие серые глаза лучились добротой и сострадательностью.

– Кто вы? – Чуть приподнявшись с жёсткого ложа, спросила Марта.

– Вообще меня зовут Элизабет, – задумчиво ответила незнакомка, аккуратно укладывая девушку назад, – но среди русских меня уже давно зовут на здешний лад – Лизой. Как и ты, я однажды попала к ним в плен, однако мои медицинские знания помогли мне не умереть с голоду. Я стала служанкой, лекаркой и экономкой фельдмаршала, стала жить гораздо лучше, чем раньше. Да и в доме господина ко мне относятся хорошо. Вот, теперь хожу с ним в походы, лечу раненных.

– Спасибо за помощь, – поблагодарила девушка, устало закатив глаза, – меня зовут Марта. Я крестьянка.

– Да уж поняла, – усмехнулась Лиза, вставая, – пойду осмотрю всех. Отдыхай, чуть попозже загляну.

– Хорошо, – сонно ответила Марта, но Лиза уже не слышала.

Предоставленная сама себе, девушка решила не замечать лежащих совсем рядом людей, не слушать полудикий смех и не чувствовать неприятный запах крови и медикаментов, прислушавшись к своим ощущениям.

Её, как и других, захватили в плен. Наверняка их сделают подневольными какого-нибудь богатого помещика, который будет обращаться с ними, как с вещью.

По так называемым дому и родителям она не будет скучать, ибо её с ними не связывает никаких светлых воспоминаний – только беспросветная боль. Жаль только, что наставника, пастора Глюка больше не увидит – этот добрый учёный муж единственный, кто тепло относился к девушке, он же дал ей элементарные основы знаний и некоторую житейскую мудрость. Но, чему быть, того не миновать…

Как вывод – мало что изменится. Тогда, наверное, и волноваться не стоит…

В таких вот размышлениях прошёл почти час. Марта и не заметила, как уснула.

Вечером, когда смеркалось, к ней заглянула Лиза.

– Марта, у меня есть небольшое предложение, – окинув девушку участливым взглядом, начала она, – видишь ли, нашему фельдмаршалу нужна ещё одна служанка – последняя сильно заболела. Умеешь готовить, стирать, сушить, убираться, гладить (утюги на углях)?

Спросонья не совсем понимая, Марта кивнула.

– Замечательно, – улыбнулась Лиза, – тогда сегодня отдыхай, а завтра приступишь к своим новым обязанностям, я всё тебе подробно расскажу. Поверь, это гораздо лучше, чем, судя по всему, у тебя было раньше.

– Скорее всего. Потому, что хуже уже быть не может…

Лиза подняла девушку, едва начало светать. Тараторя, перечисляла её обязанности и вообще, и конкретно на сегодня, показывая, что где и как.

– Вон там стопка вещей, – уже уходя, бросила она, – Выстирай. Потом прибери в комнате господина, а после я за тобой зайду.

Покорно кивнув, девушка принялась за привычную работу. Тщательно выстирав и развесив сушиться одежду, подмела и вытерла пыль в комнате фельдмаршала, скользя незаметной тенью, как и положено прислуге. Грязь будто сама убегала из-под её ловких рук.

Забрав ведро с уже грязной водой, Марта выскользнула из комнаты, то и дело поправляя грязный платок на не менее грязной голове.

Словно из неоткуда появилась немного уставшая, но, как и прежде, улыбающаяся Лиза.

– Молодец, – похвалила она девушку, аккуратно взяв её за руку, – теперь пойдём, отмоем тебя.

– А можно? – удивилась та, так как сама она могла купаться лишь в речке или ручейке, не имея дела с мылом и мочалкой.

– Мы личные слуги знатного фельдмаршала, – пояснила Лиза, ведя её по тёмным коридорам, – нам положено быть опрятными. Мы не крестьяне. Почти…

«Хоть на том спасибо судьбе» – про себя улыбнулась Марта.

Следующий час её знакомили с предназначением ванны и средств гигиены, сначала в теории, затем на практике.

Вода аж почернела от количества отмытой грязи, в то время как сама Марта чувствовала себя будто заново рождённой, новым человеком.

– Ты скоро там? – Послышалось извне, – это ещё не все твои обязанности на сегодня. Поторопись.

– Уже, – Ответила та, открывая дверь.

Лиза окинула девушку оценивающим, цепким взглядом.

– А ты, оказывается, красивая, – усмехнулась она.

– Я?

– Ну кто же ещё, – ответила та, вновь ведя её куда-то, – вот здесь ещё прибери, и можешь быть свободна на сегодня.

– Спасибо, – с радостным вздохом сказала Марта, беря в руки ведро и тряпку.

Убираясь, девушка то и дело бросала взгляд на большое, запыленное зеркало в углу комнаты. Протерев и его, Марта взглянула на своё непривычное отражение.

Никогда не видела себя такой. Смотрясь раньше в зеркало вод, она находила себя некрасивой, толстой, волосы – грязно-серыми лохмами, лицо – круглым, приплюснутым, некрасивым, а кожу отвратительной.

Теперь же в зеркале отразилась незнакомка. Чуть пухленькая, с формами, с прекрасной фигурой, с белоснежной, чистой кожей, с ямочками и румянцем на щёчках. «Лохмы» оказались шикарными, чёрными, как самая тёмная ночь, локонами, а дотоле пустые глаза того же цвета теперь сияли, маня задором и таинственностью.

Она была неоспоримо красива, как жемчужина, только что поднятая со дна моря.

– Никогда не думала, что могу быть такой, – хрипло прошептала девушка, кокетливо улыбнувшись новой себе.

Москва, 1702 г.

Примерно так же прошли ещё несколько дней. Теперь они уже были в Москве, в доме фельдмаршала.

Постепенно девушка привыкла к новой жизни, к новым обязанностям и к новому обществу. Пришлось начать изучать русский язык – ведь здесь ей придётся прожить всю свою жизнь.

Язык почему-то ей очень понравился своим богатством, полнотой, изучение давалось ей легко настолько, что уже за первую неделю она выучила несколько необходимых слов и фраз.

Этот солнечный день изменил многое.

Близился вечер. Девушка, выстирав бельё, по обыкновению направилась прибирать комнату фельдмаршала. Бесшумно проскользнув в неё, она уже хотела приняться за работу, как вдруг заметила гостя, вальяжно расположившегося напротив господина.