– Естественно, – нетерпеливо прервал его Петель, – сжимать и расширять пространство способен каждый более или менее сильный колдун. Грохан ужал особняк до небольшого размера и втиснул его на обычную улицу. Так ты нашел хоть одну лазейку?

– Нет, – покачал головой Маркус. – Везде одно и то же: в окно свободно проникает свежий воздух, но я не смог даже кончик пальца высунуть наружу. Охранная печать над дверью действует и на окна тоже. Смирись, Арчи. За те шесть лет, что мы здесь, мы обшарили всю школу снизу доверху, но так и не нашли лазейку. Выход отсюда только один и только через год.

Арчибальд нахмурился.

– Значит, это правда, что по-другому нам не выбраться? – произнес он мрачно и взглянул прямо на Ноэля. Тот вздрогнул, но Арчибальд смотрел абсолютно безучастно.

– А зачем выбираться? – Маркус механически погладил кончиками пальцев крышечку чернильницы, под которой таилось заклятие, сотворенное Ноэлем, но потом убрал руку и озадаченно потер щеку. – Ты же знаешь правила: двенадцать человек выйдут отсюда беспрепятственно и лишь тринадцатому придется отдать Грохану свою бессмертную душу.

– А где гарантии, что этим тринадцатым не окажемся я или ты? – зло огрызнулся Арчибальд.

– Ну, можно и подстраховаться, – Маркус поднялся с места и медленно подошел к другу. – Мы можем заранее выбрать того, кто перешагнет порог последним.

– Я даже знаю, кто это будет, – лицо Арчи разгладилось. – Я давно хочу поквитаться с этим выскочкой Ноэлем.

Ноэль, которого никто не замечал в упор, не знал, чему удивляться больше: тому, что его собираются оставить на расправу Грохану или тому, что никто, включая Фурлиха, его в упор не видит.

– Так и будет, – пожал плечами Маркус. – Хотя, я уверен, этот задохлик и сам споткнется и облажается. Он и так огребает через раз от Грохана. Уверяю тебя, именно он окажется последним в назначенный день и час.

– Ты совсем дурак, Маркус, раз не видишь очевидного, – прошипел сквозь зубы Арчибальд. – Этот Ноэль не так прост, как кажется на первый взгляд. Он может часами спать на уроках или задумывать очередную пакость, но у него с первого раза получается то, что мне приходится зубрить часами. Ненавижу его за это!

Ноэль вдруг почувствовал, как нестерпимо чешется кончик носа. Он аккуратно, стараясь не производить лишнего шума, поднял руку, однако край длинной учебной мантии зацепился за кипу свитков на столе и те с лихим шорохом стали осыпаться на пол.

– Тише! – шикнул на него Маркус и настороженно покосился на рассыпанные по полу бумаги.

– Это просто сквозняк, – голос Арчибальда звучал насмешливо. Он всех в школе считал ниже себя уровнем, и даже лучший друг получал от него свою долю легкого пренебрежения.

– Здесь нет сквозняков… – задумчиво протянул Маркус, вглядываясь прямо в то место, где стоял никому незаметный Ноэль.

Арчибальд презрительно хмыкнул и развязано присел на край парты, словно желая показать, что ничего необычного не происходит. Одной рукой он неловко задел серебряную чернильницу, над которой так усердно колдовал Ноэль всего пятнадцать минут назад. Крохотная крышечка слетела, и помещение потряс оглушительный хлопок. Густое облако отборных вестафских чернил окутало обоих учеников, окрашивая их в ярко-синий цвет. Этого Ноэль выдержать уже был не в силах. Он бросился к выходу из классной комнаты мимо двух застывших в изумлении фигур, зажимая ладонями рот, но все же не в силах сдержать отчаянный хохот, который рвался наружу. Фурлих черной молнией рванул за ним в распахнутую дверь, оставляя позади себя незадачливых заговорщиков, и понесся за Ноэлем по длинному коридору, не разбирая пути, пока парень не остановился, хватаясь за бок. Фурлих с размаху налетел на него сзади.

– Видел?! – провыл сквозь слезы Ноэль, тыкая пальцем в ту сторону, откуда они прибежали.

– Видел, – Фурлих внимательно посмотрел на него. – Ты откуда заклятие невидимости знаешь?

– А я и не знаю… – растерялся Ноэль, – я просто очень сильно пожелал исчезнуть и…

– И исчез, – кивнула животина, мотнув длинными ушами.

– А тогда почему опять появился? – не понял Ноэль.

– Заклятие рассеивается, стоит тому, кто обратился невидимым, издать малейший звук, – любезно объяснил Фурлих. – Грохан будет учить этому как раз на следующем занятии, но тебе это уже вроде, как и не нужно, да?

Ноэль в ответ в недоумении хлопал глазами, пытаясь осмыслить услышанное.

– Что и требовалось доказать, – задумчиво пробубнил Фурлих и, не прощаясь, потопал вглубь коридора, оставляя собеседника в глубокой задумчивости.

Глава Третья, в которой на Ноэля не действует сонный морок

Остаток дня и всю ночь Ноэль провел в раздумьях. Вот уже шесть лет он учился у Грохана магии и многое узнал. Но к семнадцати годам в его душе прочно поселилось чувство, что чем больше он постигает, тем больше укрывается от его внимания. Да и сама атмосфера в школе заметно изменилась за последний год. Если в самом начале обучения одиннадцатилетние мальчишки были безалаберными и беззаботными шалопаями, то к выпускному классу неотвратимость расплаты за полученные знания наложила на них зловещий отпечаток, превратив бывших друзей в конкурентов. Ноэль в общей массе выделялся не только фактом странного поступления, но и умением попадать в нелепейшие ситуации на ровном месте и тем, что всегда был не к месту, не в лад и невпопад. А еще тем, что несмотря на то, что бо́льшую часть суток отрабатывал наложенные Гроханом наказания, половину материала знал наперед.

Подобная чертовщина творилась с ним с самого рождения. Ноэль спокойно относился к тому, что стоило ему мысленно приказать брехливой шавке заткнуться, как наступала тишина, что сухая палка, воткнутая в саду ради смеха в землю, зацветает на следующий день, и что свежеиспеченная булка сама плывет к нему по воздуху под возмущенные вопли матушки Пибблс. Он воспринимал это как должное и скорее был удивлен тем фактом, что остальные люди не имеют подобных навыков и, самое неприятное, постоянно тыкают пальцем, называя его странным мальчиком. Магия была у него в крови и учиться не составляло труда, в отличие от остальных студентов. Но это никак не способствовало его популярности, отнюдь.

Ноэль глянул в темноту через проход между кроватями на единственного друга – полноватого и доброго Мориса Кавилля, сладко похрапывающего и