Он указал на меня. Заговорил. Бородач возражал, размахивая руками. Пришедший рассмеялся. Махнув в мою сторону рукой, бородатый что-то сказал. В голосе звучало пренебрежение. Я взбесилась. Черноволосый взглянул повнимательнее. Заговорил со мной. Эти слова я уже слышала. Их, тыкая меня копьем, говорил тот, другой, после того, как избил меня перед тем, как, уже израненную, снова поставить меня на колени, перед тем, как прижать мне к горлу кинжал. Вздернув голову, я встала на колени. Цепь с ошейника свешивалась в траву. Я присела на пятки, выпрямила спину, руки — на бедрах, глядя прямо перед собой, высоко подняла голову. Отведя назад плечи, расправила грудь. Не забыла и о коленях. Раздвинула их так широко, как только могла. Я знала — им так хочется. И вот я снова стою перед ними на коленях в самой изысканной и беспомощной позе, в какую только могут мужчины поставить женщину, в позе горианских рабынь, которая, как узнаю я потом, зовется здесь позой наслаждения.

Черноволосый решительно заговорил. Бородатый и его товарищ сердито отвечали. Краешком глаза я заметила: черноволосый указывает на меня. Он усмехался. Я дрожала. Он требовал меня! Хотел, чтобы они отдали меня ему! Наглое чудовище! Как же я ненавидела его! И как сладко мне было! Мужчины захохотали. Я испугалась. Их двое, а он один! Отступит! Сбежит, спасая свою жизнь! Скованная цепью, я стояла на коленях.

— Кейджера канджелн! — проговорил черноволосый. Повелительно указывая на меня копьем, он смотрел на тех двоих. Теперь он не отводил от них взгляда.

— Кейджера канджелн, — злобно посмотрев на него, согласился бородач.

— Кейджера канджелн, — мрачно повторил второй.

Черноволосый отступил на пару шагов. Присел, сорвал стебелек травы, пожевал.

Бородатый подошел ко мне. Вытащил из-под туники два сплетенных из черной кожи тонких шнура, каждый дюймов восемнадцать длиной. Присел позади меня. Рывком завел мне руки за спину, крепко связал. Потом так же крепко стянул мне лодыжки. Шнуры впились в кожу. Я поморщилась. Присев у меня за спиной, он схватил меня за волосы. Я услышала, как в огромный замок под левым ухом входит тяжелый ключ — наверно, он достал его из туники. Ошейник с замком слева притиснулся к шее. Ключ повернулся. Лязгнул засов. Судя по звуку — мощный, тяжелый. Бросив ключ в траву, бородач обеими руками дернул засов и бросил ошейник вместе с цепью на землю. Ошейник сняли! Я впервые увидела его. Как я и предполагала, он оказался под стать цепи. Круглый, тяжелый, из черного металла, с шарниром, удобный, практичный, страшный. Со скобой и массивным кольцом. Звено цепи крепится к кольцу. Кольцо круглое, шириной около двух с половиной дюймов.

Ошейник сняли! Но я накрепко связана. Тщетно пыталась я выбраться из пут.

Бородач поднял меня, как пушинку. Мой вес для него — просто ничто. Взглянул на сидящего в нескольких ярдах незнакомца.

— Кейджера канджелн? — спросил бородач. Словно давал черноволосому возможность отказаться. Может, ошибка вышла. Может, не поняли друг друга.

Незнакомец сидел в траве, щит — рядом, копье древком воткнуто в землю, острие смотрит в небо. Кивнул в ответ.

Никакой ошибки.

— Кейджера канджелн, — просто повторил он.

Второй тем временем выбрал клочок земли, кипя от злости, острием копья очертил круг диаметром футов десять. Бородач, перекинув меня через плечо, отнес к кругу, швырнул в центр. Я лежала на боку, связанная по рукам и ногам.

Они поговорили еще, совсем недолго — наверно, уточняли условия.

Кое-как поднявшись, я встала посреди вычерченного на земле круга на колени.

Встал и незнакомец. Надел шлем. Приладил на руку щит, подтянул на нем ремни. Вытащил из ножен на пару дюймов короткий кинжал на левом бедре, вложил обратно. Повторил эту операцию несколько раз. Входит и выходит свободно. В правую руку взял копье. Древко длинное, тяжелое, толщиной дюйма два, длиной около семи футов; наконечник вместе с расширенным основанием и сквозными заклепками — дюймов двадцать; в паре дюймов от мощного конусообразного основания начинается обоюдоострое бронзовое лезвие, переходящее в восьмидюймовое острие; ближе к острию лезвие сужается. Мощное оружие. При здешней — пониже земной — гравитации, при той силе, которой обладают владеющие этим оружием люди, должно, пожалуй, разить наповал. Вряд ли их щиты, пусть даже самые крепкие, способны выдержать прямой удар, нанесенный в полную силу. Наверняка сквозь мужское тело такое копье с легкостью пройдет на четверть длины, а уж сквозь слабое, мягкое девичье — и на половину. Я глаз не могла отвести от копья. Жуткое оружие.

Двое, что первыми завладели мною, немного посовещались. Тот, что без бороды, выступил вперед со шитом в руке, держа копье наперевес. Встал в нескольких футах от незнакомца.

И вот они стоят друг против друга: оба в алых туниках, в шлемах, одинаково вооружены. На меня никто и не глянет. Я забыта. Я стою на коленях в центре круга, пытаюсь освободиться от пут. И не могу.

Ветер колышет траву. По голубому небу проносятся облака.

Довольно долго ни один из них не шевелился. Потом незнакомец, рассмеявшись, внезапно поднял копье и воткнул древком в землю.

— Кейджера канджелн! — со смехом пророкотал он.

Не может быть! Да он ликует! Радуется предстоящей схватке. Он внушает ужас! Такой гордый, такой величественный! Вот когда я с содроганием осознала, что такое мужчина.

— Кейджера канджелн! — вторил ему другой.

И вот они уже описывают друг вокруг друга осторожные круги.

Стоя на коленях в очерченном на земле круге, связанная, перепуганная, обнаженная, я ждала. Двое мужчин передо мной совершали обманные круговые движения, готовясь к схватке. Я подергала впившиеся в тело шнуры. Ничего не получается. Вдруг, в один голос, как по команде, испустив воинственный клич, они бросились друг на друга. Началась ритуальная схватка копьеносцев. Вскоре копье безбородого, отброшенное наклонной поверхностью щита чужака, описав дугу, отлетело в сторону и, воткнувшись в землю, застыло, обращенное древком в небо, недоступное и бесполезное, футах в ста от противников. Черноволосый пробил копьем щит соперника и, зажав древко боком и рукой, вскинул застрявший на копье щит вместе с повисшим на нем хозяином, повернул и швырнул побежденного наземь к своим ногам. Мгновенно выхватив из ножен кинжал, он приставил его к горлу поверженного врага.

Но не прикончил. Перерезав ремни щита, освободил противнику руки и отступил на шаг. Отбросил свой щит в траву. Держа кинжал наготове, он ждал.

Взбешенный соперник вскочил на ноги. Выхватил из ножен кинжал и бросился на чужака. Снова завязался бой.

А я, дрожа от страха, по-прежнему стояла на коленях. Нет, это не люди, не человеческие существа в моем понимании. Это воины. Звери.

У меня вырвался крик.

Лезвия всегда пугали меня, даже лезвия обычных ножей. А тут я стою на коленях, связанная, голая, беспомощная, совершенно беззащитная, в двух шагах от свирепых, сильных и ловких мужчин, затеявших страшную беспощадную схватку. Они сражались.