которую можно отдать годовой урожай приличной деревни. Словом, не заладилась дружба у Зайца и Карницкого. Не раз они валяли друг друга в пыли, не раз сходились позади бани, чтобы почесать кулаки. И Адриан до сих пор улыбался, вспоминая удивленную рожу Зайца, когда тот понял, что барчук не только читать и писать умеет.

— Как по учебнику, — кивнул Адриан. — Попал случайно, в своем теле, вышел к деревне, его закрыли в жарник. Сам признался, что из другого мира, обещал научить нас наукам разным.

— И что, убили его?

— Ага. Марчук стрельнул из арбалета, а потом сожгли.

— Странный он, Марчук. С арбалетом всё ходит, хотя уж давно все на пистоли перешли, — усмехнулся Заяц и посмотрел на свой мешок, что лежал неподалеку. Тоже, поди, не мог налюбоваться на новенький пистоль, что выдали в Ордене.

— Молчал бы, — приоткрыл один глаз его старший, чьего имени Карницкий пока не знал. — Вот вернешься со стольких же выездов, как Марчук, тогда сможешь рот открывать. А ты, парень, лучше иди, отдыхай. Болт редко когда впустую отсиживается.

Адриан вежливо откланялся и вышел.

Он боялся себе признаться, что не хочет оставаться один. Снова. Хватило трех дней отсидки в пустой каменной темнице за городской оградой, где ни книг, ни людей, ни прогулок, только еда, подаваемая через окошко на двери, ведро в углу да чернила с бумагой. Не зря в Ордене ходила шутка, что Стрелы и Молоты за убийства просиживают в тюрьме треть жизни. Собственно, там Карницкий и доделал отчет, потом переписал его раз семь, вспоминая детали, попаданца и его слова. Спустя три дня к нему пришел орденский лекарь, осмотрел глаза, язык, кожу, в том числе и в срамных местах, напомнил, что нужно докладывать о любом недомогании, и лишь после этого разрешил вернуться в город.

Больше всего в те три дня Карницкому хотелось выпить. Да что там выпить? Надраться до полного беспамятства, чтобы забыть глаза того мальчишки, забыть его имя, радость в его голосе… Неужто отныне всегда при слове «попаданцы» перед глазами будет вставать Женя Сомов? Лучше бы вместо него был воин с оружием, или какое-нибудь чудище, или хотя бы безъязыкий, чтоб не понимать, что он болтает.

В питомнике их готовили к этому, говорили, что многие попаданцы не виноваты в переходе, не хотели оставлять свой мир, но это не должно останавливать орденцев.

— Каждый из вас на себе испытал, что бывает, когда они приходят сюда. Неважно, случайно или нарочно. Ваша задача — остановить их. Навсегда.

Только у безликих прежде попаданцев теперь появилось лицо, лицо Жени Сомова.

Как ни странно, помог отчет. С каждым переписыванием воспоминания становились дальше, уходила яркость, почти развеялся запах горящего дерева и жареного мяса, словно живые события подменялись пустыми словами.

* * *

Утро началось со стука в дверь.

— Карницкий! В приходный дом! — послышался строгий голос Марчука.

Адриан с трудом оторвал всклокоченную голову от подушки, нащупал отцовские часы, открыл крышку и уставился на стрелки. Не сразу он сумел разобрать, который час. Уже пора! Зря он вчера столько выпил. Но сокружники притащили помимо вина какое-то новое пойло. Жидкий огонь, а не пойло. От нескольких глотков у Адриана закружилась голова, в животе вспыхнул пожар, а язык внезапно перестал слушаться… Ох, сколько же он вчера наболтал! Будто бы вместо перепуганного мальчишки-попаданца в жарнике сидел мужик с косую сажень ростом, будто бы он наставил на Карницкого и Марчука амулет и хотел высосать из них души. Там была и пальба, и перепуганные девушки, и безумная погоня по лесу. Кажется, Адриан вмешал в свой рассказ всё, что вспомнил из прочитанных в детстве романов про чужаков.

Надо будет проверить это пойло. Кто его придумал? Явно же не обычный человек, наверное, попаданец какой-нибудь. Пусть орденцы проверят, откуда оно взялось.

В колчанную Карницкий пришел с опозданием, тяжело плюхнулся на лавку, налил себе горячего чаю с лимоном и принялся прихлебывать его маленькими глоточками. Отец бы за такое пренебрежение столовым этикетом голову оторвал, но питомник многое поменял в барчуке.

Только сейчас Адриан понял, почему эта комната называется колчанной. Да потому, что именно здесь Стрелы ждали вызова.

Марчук сидел, уткнувшись в «Ведомости». Другой Стрела дремал, откинувшись в кресле. Млад Заяц подмигнул Карницкому, но заговаривать не стал, опасаясь потревожить сон своего старшего.

Вот так зачастую проходили недели: бесцельное ожидание вызова, высиживание в колчанной или на квартире. Если сейчас кто-то уедет, то сюда тут же позовут запасного: в колчанной всегда должны быть наготове две Стрелы. Если вызовут снова, тогда придется выдергивать отдыхающих. Если же Стрелы закончатся вовсе, тогда на дело отправятся Молоты, а их в Старополье десяток.

В питомнике говорили, что лет пятнадцать назад близ городка Бирюч вдруг появилось много чужаков, и на местных орденцев посыпались вестники из окрестных деревень. Вскоре в Бирючевском отделении закончились все Стрелы и Молоты, и Орден начал отправлять обслужных-сервиентов и чернильников, послал запрос в соседние города, даже командор Бирюча вынужден был выехать. После Орден узнал, что случился крупный разовый прорыв, только чужаки почему-то разбежались в разные стороны и потом несколько дней подряд вылезали изо всех щелей, тревожа крестьян. Хорошо, что в тот раз попаданцы были не агрессивными, и их быстро уничтожили. Потому что бывало всякое…

— Болиголова, Заяц! Вызов! — в дверь заглянул чернильник.

Ну да, раз Марчук с Карницким недавно были на выезде, сейчас они вторые в очереди.

Млад радостно улыбнулся, еще раз подмигнул Адриану, схватил мешок с пистолем и прочим скарбом, выскочил из колчанной. Через несколько минут в комнату вошел другой Стрела со своим подопечным.

Карницкий допил чай, пробежался глазами по «Ведомостям», побеседовал с сокружником, подремал немного и уже задумался, чем займется вечером, как в колчанную заглянул тот же чернильник.

— Марчук, Карницкий! Вызов!

Второй за день! Многовато.

Адриан вдруг понял, что не может встать. Ноги не слушались. Перед первым вызовом он прямо-таки рвался на дело, не мог усидеть на месте, даже злился на Марчука за его холодность и равнодушие. А когда их всё-таки позвали, Адриан готов был на своих двоих бежать к железной станции, не дожидаясь упряжки. Сейчас же его охватил страх. Почему? Ведь ничего страшного тогда не произошло. Всего лишь мальчишка. Безоружный, растерянный, голодный. Так почему же?

И тут он понял.

Потому что теперь он точно знал, что попаданцы существуют. А значит, и все истории про