плоть, рычали, выли и огрызались волколаки. Колдун не то заковыристо ругался на родном наречии, не то сплетал особо сложный наговор.

Очередной снаряд взорвался многоцветьем у самых глаз Упыря.

Фладэрик попятился, ломая ритм. Почти упал в вересковые заросли и вовремя подставил локоть. Ощеренная пасть, возникшая перед носом, обдавала смрадом вывернутых кишок и клочьями бурой пены. Челюсти беспорядочно щёлкали в какой-то пяди от лица. Лобастый волколак легко, как котёнка, повалил Упыря на землю и рванул когтями. Задние лапы оскребли дёрн. Горностай, вывалившись из-за пазухи, опрометью стрельнул к коню.

Фладэрик разжал зловонную пасть, неловко перехватив саблю плашмя. Пальцы на осклизлой от крови рукояти разомкнулись. Вампир вцепился в смердящую дохлой псиной тварь обеими руками. Нечисть, сцепившись, покатилась по поляне, путаясь в колючках и ароматном вереске. Зверюга рвалась к Упырьей глотке, беспорядочно загребая лапами, вампир давил волколака. Отмахиваясь горящим клинком и источавшей искры ладонью, колдун тревожно зыркнул на урчащий ком. Подпечённые волколаки отскакивали, тявкали, огрызались, но бросались снова, отрезая его от прижатого к земле Упыря.

Фладэрик зарычал.

Зубы бестии на какой-то вершок не достали до физиономии. Вампир, извернувшись, засадил по-звериному вытянувшиеся когти в свалявшийся, липкий мех нежити под нижней челюстью. Кожа лопнула с влажным треском. Тварь захрипела и забулькала, суча суставчатыми ногами, когтями раздирая рукава кафтана на плечах. Упырь выдернул часть глотки вместе с окровавленным шматом жил. Волколак забился в корчах, поливая несостоявшийся обед гнилой кровью. Оскалив вытянувшиеся клыки, еретник отшвырнул тварь в кустарник. Подхватил почерневшую саблю и, кашляя, вскочил на ноги.

Выжлец ухмыльнулся, собираясь прокомментировать зверскую гримасу, но не успел. Волколак прыгнул на чароплёта со спины, хватил за плечо, не достав до шеи двух пальцев. Исступлённо заурчал, клыками разрывая плоть, разгрызая вхолостую брызнувшую колдовством гривну. Колдун взвыл, локтем саданул нежить под рёбра, захлебнулся жуткой, сладковатой вонью. Попытался скинуть нежить на того, что подбирался сбоку. Но тварей оказалось слишком много. Вампир рассёк ближайшую зверюгу пополам, вывалив на дёрн лилово-синие потроха, блестевшие от сизой слизи. Поскользнулся на умащённом кровью мхе.

Стая, чуя порванную плоть, обезумела.

Теперь чудовища кидались и друг на друга. Один сладострастно вгрызся в раскуроченную тушу на отлоге, другой уткнулся мордой в зловонную гору кишок. И влажно зарычал оттуда на попытавшегося присоединиться соплеменника.

Вампир завертел саблей, врубился в свору, рискуя засечь и незадачливого колдуна.

Истошно заорав, Выжлец подпалил вереск одним широким взмахом.

Фладэрик пригнулся, шарахнулся от огненных ручьёв, стремительными зигзагами полосующих окрестность. Припал на одно колено, предплечьями закрываясь от раскалённых шлей и жара. Дикий вой перешёл в визг, запахло печёным мясом и палёной шерстью. Гудел огонь. А окаянный чароплёт так поганил окровавленную физиономию зверскими гримасами, что напугал бы до икоты кого угодно.

Чудовищной силы колдовская атака выпивала жизнь подчистую и из самого кудесника. Лицо будто ссыхалось на глазах, щёки западали.

Намороченный пожар угас столь же внезапно, как и разгорелся. А сам колдун свалился навзничь в заросли багульника, как только издохла последняя обратившаяся самоходным факелом зверюга.

Пепельно-серый и едва живой, выглядел Выжлец скверно.

Упырь, на ходу срывая пучок сухой, режущей пальцы травы и смахивая с клинка смердящую кровь, неспешно опустился на корточки рядом. Отёр перо любимой сабельки о мох, бурый и жёсткий, несмотря на недавно сошедший снег.

Колдун, даже не пытаясь осмотреть рану, полулежал в шуршащих от каждого вздоха, одуряюще пахнущих кустах, и продолжал ругаться сразу на двух языках: родном и общем. Щегольской узорчатый кафтан набухал кровью из раскуроченного плеча. Что творилось со спиной, Упырь предпочёл не загадывать, но дышал Выжлец скверно. Пьянящий запах тёплой крови туманил голову, но Фладэрик лишь крепче стиснул зубы.

Позёмыш легко приземлился хозяину на плечо и проворно юркнул за пазуху.

Неубедительно подтянув драный ворот, Упырь поджал губы:

— Чего лежишь? — галантно полюбопытствовал он, опираясь о воткнутый в землю Выжлецов меч.

— Умираю, — процедил в ответ тот.

Вампир слегка отогнул воротник, тронул колдуна за подбородок, покрутив голову из стороны в сторону, критически осмотрел, прищёлкивая языком. Чароплёт не сопротивлялся.

— Не-а, — со знанием дела протянул Фладэрик, — в Армандирне починят. Меня там и не от такого латали.

— Ты дурак? — ощерился колдун.

— Драб Варьян? — вскинул брови, словно не понимая, еретник. — Далековато, но ты ж и перенестись можешь. Коли шаманами не брезгуешь.

— Угомонись ты, Упырь! — зашипел, морщась, Выжлец.

— Могу отвезти и ко Вдовьей Запруде, тут близко. Починят. Дальше, уж прости, не поеду. Поручение у меня, в замке ждут.

— Убей меня, Фладэрик, — простонал севшим голосом колдун, судорожно ухватив изгвазданную руку за запястье. Да ещё зенками воссиял так, что покойным волколакам и не снилось.

— Ты чё? — опешил вампир, отшатнувшись.

— Ты сам видел: он меня тяпнул, — Выжлец поперхнулся, бурно раскашлявшись. Рот обнесло алым. Лопнуло пару пузырей.

Чернявый ругнулся: насчёт спины всё верно мнилось.

— Ты чё какой суеверный? Это ж всё сказки, — вампир облизнул пересохшие губы. — Выжлец, ты наперёд меня знать должен.

— Твою мать! — просипел колдун. — Фладэрик, как побратима прошу! Я знаю, что будет…!

— Нашёл побратима! Я нечисть… поганая, — откликнулась оная, хмуря высокий лоб. — Сам угомонись, колдун! Заштопают тебя в Запруде. Я заплачу и знахарей тамошних знаю.

— А законов наших не знаешь? — продолжая кашлять, приподнялся на локтях чароплёт. — Упырь, меня потом свои убьют. Начнётся скоро!

— Мы теряем время, — нетерпеливо обернулся через плечо Упырь, сняв кисть с витой крестовины меча. Изысканно выгравированные чародейские письмена радужно мерцали, придавая оружию недостойно праздничный, легкомысленный вид.

— Сколько мы дрались, Фладэрик? — прошипел колдун с улыбкой, больше напоминавшей горестный оскал закусившего ядовитым омежником утопца. — Сколько выпили вместе? Удружи уж, убей меня! Не заставляй молить!

— Вот ещё, — фыркнул Упырь, не спеша подниматься. — Вспомни Миридик… красивое же место, чтоб его лешие на камне драли. Давай, колдун, надо встать.

Но тот лишь взвыл.

Локти, на которые Выжлец опирался, задрожали, богато изукрашенный кафтан на животе подозрительно темнел, ошметки форменного плаща столичной расцветки разукрасили кусток причудливой кровавой бахромой. И всё равно, живописнее прочего смотрелось обагрённое плечо в обрывках крашенины. Да полусодранный, испещрённый ллакхарскими знаками амулет верного слуги Семи Ветров.

Вампир понял: до Запруды они не дотянут. Выжлец уже одной ногой ступил за край.

Колдун, тяжело дыша, скривил рот:

— Слушай сюда, Упырь, — выдохнул он, пытаясь подбородком сдвинуть ремешок. Угадав порыв, Фладэрик, не чинясь, сорвал заколдованную удавку. На бледной, годы не знавшей солнца шее проступали кровавые письмена клятвы. — Вот так. Прощай, обет Семи Ветрам, — колдун горько усмехнулся. — А ты… нечисть упёртая… слушай. Слушай теперь. Я… Я Ваа-Лтар, Седьмой колдун Сартана… А, пропасть! — оборвал он сам себя. —