Услышанное вряд ли что-то добавило к пониманию отведенной мне роли. Пришлось спрашивать напрямую.

— У меня возникло два вопроса. Первый. Почему мое появление не вызовет удивления, люди же знают настоящего Павла? Второе. Кто и за что намерен мне заплатить сто тысяч?

— Наконец вас заинтересовало главное. То, что я уже вам рассказал, имеет значение, советую помнить наш разговор. Я звонил Кате. Она в истерике. Но эта женщина умеет брать себя в руки. Это она велела мне найти и привезти двойника ее мужа. Найденный труп Потоцкого так и останется неопознанным. Если нет свидетельства о смерти, Потоцкий числится живым. Значит, его часть земли остается за ним, он хозяин. Вы должны, от имени Павла, переписать имущество на имя жены. За эту услугу вам и предлагают сто тысяч евро.

— Проще убить меня, сделать Катю вдовой. Она получит наследство по закону.

— Вы не понимаете, с какими людьми имеете дело. Вам никто не желает зла. А за помощь предлагают деньги. Теперь отвечаю на ваш второй вопрос — об узнаваемости. Мы едем в усадьбу отца Кати. Павел бывал там очень редко. Его плохо помнят. Легенда такая. Тесть вызвал вас для обсуждения нового макета двух поселков на территории дочери. Она уехала к отцу два дня назад, а вы были в Москве по своим делам и сегодня хотели присоединиться к остальным на вилле ее отца.

— Значит, он тоже в курсе дела?

— Речь идет об интересах общего бизнеса, «легенда» расписана на троих. Будьте нежным со своей женой, приветливым с тестем, больше от вас ничего не требуется. Вилла комфортабельная, двадцать четыре комнаты. Я нарисую вам схему, пока вы будете в парикмахерской. Вам надо закрасить седину и немного подстричься. Усы придется сбрить. Сигары хозяина вам, как я вижу, понравились. Их в России не продают, но у меня есть запас. Их привозят из Аргентины. Это моя забота. Все пройдет гладко. Расслабьтесь, я буду делать подсказки. Вы очень подвижны, постарайтесь сдерживаться. Павел был человеком неторопливым, проще сказать, лодырем. Одевался с иголочки. Его гардеробную вы еще увидите.

— Участковый в том дворе видел паспорт Потоцкого.

— Мелочи. Вас никто ни в чем не заподозрит. Если менты попытаются вас найти, то поедут туда, где у Павла дом. Там он прописан. Вы ближайший месяц проживете под Серпуховом, потом получите свой гонорар и можете ехать на все четыре стороны.

— Деньги нужны позарез, только поэтому я согласился на вашу аферу. В ваших устах звучит все гладко, но в моей жизни даже уличная прогулка кончается неприятностями.

— Меня к вам приставили не зря. Сейчас состоятельные люди имеют водителей и охрану.

— Изображать любовь к старой деве мне еще не приходилось, полагаю, мы будем спать в разных комнатах.

— Не о том вы думаете. Сейчас у меня труднейшая задача. Надо каким-то образом забрать труп Павла из морга и привезти его в усадьбу. Катя хочет, чтобы муж был похоронен достойно. Ее желание для меня закон. Так что пару дней вы останетесь без моей поддержки.

В Серпухове мы остановились у парикмахерской с громким названием «Мужской салон «Аполлон»». Как меня стричь и красить, Иван решал с мастером без моего участия. Настырный мужик. Что ж, он знает, что делает. А я мысленно все время возвращался к операции матери, которая поможет ей прожить еще несколько лет. Остальное меня мало занимало.

Мы очень долго ехали по хорошей асфальтированной узкой дороге, минуя сосновые боры и березовые рощи. Наконец перед нами выросли высоченные кованые витые ворота. В ночные часы в них нетрудно врезаться. Общая дорога от Москвы заняла не более двух часов, включая остановку, где закрашивали мою седину и стригли меня под ежик. Я предпочитал удлиненные волосы, закрывающие уши, которые меня портили, так как походили на локаторы. Теперь я стал обычным парнем из толпы. Очень недоставало и усов.

Ворота открылись автоматически. Если нас ждали, то почему не встретили? Я узрел установленные всюду видеокамеры. Особняк поражал своей белизной и узорной лепниной. Состоял он из трех этажей и завершался очень покатой черепичной крышей со множеством труб. Очевидно, хозяин обожал камины, благо в дровах здесь недостатка не было.

Пока Иван доставал чемоданы, я поднялся по мраморной лестнице и позвонил. Дверь открыл швейцар, похожий на старую вешалку для пыльного кителя.

— Здравствуйте. Вижу, меня тут не ждут, — сказал я.

— Еще как ждут, барин. Все в гостиной.

Врать за свою жизнь я научился и умел это делать убедительно. В своих актерских талантах тоже не сомневался. Мог сыграть даже Пушкина или Глинку. О них я много знал, а вот о человеке, которого изображал, практически ничего. На мне была его одежда, часы, в кармане сигары, к которым я уже пристрастился.

— Приехал, кто мог, — добавил старик. — Траур — дело невеселое.

К такой игре я не был готов. Мое появление никогда не приносило людям счастья.

Иван вошел в дом, похлопал по плечу швейцара и направился к широкой парадной лестнице, оставив чемоданы внизу, я следом. Старик остался стоять в дверях.

Внутренняя отделка дома, выполненная из дорогих пород дерева, придает особый уют и тепло, но здесь было слишком много резьбы. Бесконечные завитушки, какие-то фигурки… Только арабской вязи недоставало. У входа в гостиную лестница кончалась и начинался ковер. Огромный зал, уставленный диванами и креслами, создавал ощущение, будто тебя выгнали на футбольное поле. Над гостиной по кругу проходил широкий балкон. Все комнаты находились там. С потолка свисала огромная хрустальная люстра. Такие я видел только в театрах. Она горела очень ярко, плотные шторы были закрыты, а зеркала завешаны черной тканью. В комнате находился мужчина и четыре женщины. Одна из них с закрытым вуалью лицом встала и направилась ко мне.

— Боже, какое горе, Паша. Спасибо, что ты приехал. Наш кормилец покинул нас в расцвете лет. Это такая несправедливость…

Она приблизилась ко мне, обняла и положила голову на плечо. Трогательная сцена. Горе женщины выглядело убедительно, хотя перед ней стоял чужой человек, которого она никогда не видела. Я тоже обнял ее. У моей новоиспеченной жены была тонкая талия и упругое тело. Очевидно, дамочка заботилась о своей фигуре. Лица ее я еще не видел.

— Как это случилось? — спросил я осипшим голосом.

Казалось, меня вывели на сцену во время спектакля, но забыли дать текст. Ничего страшного, мне всегда удавалась импровизация. Надо лишь понять обстановку.

Мы так и стояли в обнимку, и она шептала:

— Утром служанка нашла отца мертвым в своей комнате, — она кивнула на женщину неопределенного возраста в белом чепчике и фартуке. — Это Зинаида Федоровна, мы зовем ее просто Зина. Она в этом доме уже много лет. Отец не вышел к завтраку, и она решила узнать, в чем дело. Он не очень хорошо себя чувствовал в последнее время. Слишком много работал.

— Где он сейчас? — спросил я довольно громко.