— Так вам ничего не известно о возможной жертве?

— Мне — нет. Но угрозыску, вероятно, известно. Открыто уголовное дело. Они разберутся. Там опытные ребята работают. Дело-то не сложное, улик и вещдоков больше, чем ожидалось. Скорее всего, угонщики были пьяные.

— Я тоже так подумал.

— А вы как оказались у подворотни?

— Возвращался в отель. Я живу в «Бородино».

На всякий случай показал служителю закона электронный ключ от номера. Глупая выходка, но я уже втянулся в игру, которую следовало закончить.

— А документы у вас есть? Вы можете понадобиться в качестве свидетеля.

— Ну какой из меня свидетель…

— Порядок есть порядок.

Отпираться не имело смысла. Парень попался настырный. Скажи я, будто паспорт забыл в номере, попрется за мной. Чего уж тут кудахтать. Сам напросился. Я подал ему паспорт. Он достал блокнот и аккуратно переписал данные.

— Вы надолго задержитесь в Москве?

— Думаю, что дня три еще пробуду здесь.

Голова хоть немного начала соображать. Скажи я, что уеду сегодня, сыщики тут же нагрянут.

— Извините за формальности, сами понимаете, служба.

— Все нормально, лейтенант.

Похоже, я по-крупному влип. Надо было кое-что проверить, и я поспешил вернуться в номер. После тщательного осмотра всех комнат и ванной я действительно не нашел своих часов. Не зря участковый спросил меня, который час. То, что на мне были часы, его успокоило. К тому же мой вид совсем не давал повода заподозрить во мне человека, угоняющего машины. Как же мои часы оказались в машине? Я хорошо помню, что они были у меня, когда мы сидели в ресторане отеля. И помню, что вырубился я около трех часов ночи. Не исключено, что Яна чего-то подмешала мне в водку, потому я и спал как убитый, даже ни разу не шелохнулся. Она могла взять мои часы, выставить время гибели гаишника и шандарахнуть их о стену, а потом подбросить в машину. Все просто. На часах гравировка: «Любимому сыночку Антоше в день тридцатилетия. 10 декабря 2007 года». Великолепная улика. Убийцу зовут Антон и родился он 10 декабря. В 2007 ему стукнуло тридцать. Чего еще нужно? Об остальном расскажут мои отпечатки. Мент переписал данные из паспорта. Найти меня проще простого. Мать лежит в больнице. Кто ее заберет? На кого ее оставить? Сиделкой могу быть только я сам, других она к себе не подпустит. Но об этом лучше не думать.

Бутылка из-под водки оказалась пустой. Я снял трубку телефона. Нежный голосок проговорил:

— Бюро обслуживания. Слушаю вас.

— Мне нужна горячая еда. Мясо. Лучше с кровью. И холодная бутылка водки. Номер семьсот семь.

— Заказ принят.

Я начал бесцельно ходить по комнатам, вытаптывая белоснежные мохнатые ковры, и внезапно остановился. Мой взгляд уперся в платяной шкаф. Я подошел и открыл дверцы. О том, что здесь могут находиться мужские вещи, я догадывался, но где женские? Ни платьев, ни юбок, ни кофточек. Мужской гардеробчик был не бедный. «Армани», «Версаче» и прочие лейблы. В одном из карманов я нашел золотую зажигалку и кожаный портсигар с тонкими черными сигарами. Моя мечта бросить курить потерпела очередное фиаско. Я закурил и сел на кровать, глядя на вешалки, как обалделый русский турист на витрину миланского бутика. И не сразу услышал стук в дверь. Официантка вкатила в номер тележку с моим заказом. Я взял в руки запотевшую бутылку.

— Что за странная водка? А ничего проще у вас не нашлось?

— Хорошая водка. Ее вам прислали, потому что вы и раньше ее заказывали.

— Возможно. Не помню.

Еще один удар пыльным мешком по голове. Выяснять отношения с обслугой не имело смысла. Тут надо копать глубже или срочно сваливать. Непонятно, но меня что-то держало здесь. Я все еще верил в возвращение Яны. Опасного свидетеля не бросают, тем более что она обо мне ничего не знает. К тому же у меня осталась ее записка. Могла бы сбежать, не оставляя писем.

Девушка протянула мне счет.

— Распишитесь, пожалуйста. Чек будет приложен к вашему общему счету.

Я расписался. Кто сейчас будет сверять подписи? На чеке стоял номер моих апартаментов и имя: «П. С. Потоцкий». Значит, это фамилия того, кто снимал эти хоромы на свое имя, а жила здесь Яна. Но удивительно — его вещами забиты все шкафы, а женских вещей вовсе нет.

Когда официантка ушла, я выпил три рюмки подряд и запихнул в рот кусок горячего мяса, чтобы подкрепиться. Неизвестно, что ждет в ближайшие часы. Снова захотелось курить. Сигары хозяина мне понравились. Крепкие, но горло не дерут. Я достал кожаный портсигар. Рассмотрев его, заметил монограмму «ПСП» и вспомнил о бумажнике, набитом деньгами. На нем те же буквы. То же самое было на зажигалке и часах. Может, господин Потоцкий П. С. и на своих трусах ставил метки? У каждого свои причуды. По словам Яны, он вернется через три дня. Грабить его я не собирался. Деньги, часы и все остальное оставлю, а вот костюмчик придется одолжить. Голым на улицу не выйдешь.

Я пил, ел, ждал и пытался понять, зачем Яна оставила мне записку, деньги и дорогие побрякушки? Ведь если я все это заберу, вернувшийся хозяин обвинит ее в краже. Уж он-то знает, где ее искать. Если она не вернется, придется ждать Потоцкого. Может, вместе с ним удастся решить проблему. Мне грозит обвинение в убийстве гаишника, менты до меня в конце концов докопаются. Тут и к гадалке ходить не надо. Опять я оказался крайним. И так всю жизнь.

В дверь постучали. Кто бы это ни был, уже не спрячешься. Предначертанного не перепишешь. Я открыл. На пороге стоял мужчина лет сорока, высокий, крепкого телосложения. Лицо спокойное, глаза умные, одежда приличная. Так может одеваться сельский учитель, когда собирается пойти на танцы в клуб.

— Вам нужно собираться, Павел Семенович. Мы возвращаемся домой. Здесь оставаться небезопасно.

Я закрыл дверь и вернулся в свое кресло.

— Павел Семенович — это Потоцкий? Вы кто?

— Ваш шофер и телохранитель. Меня зовут Иван.

— И давно меня охраняете?

— Чуть больше года.

Он говорил тихо, но отчетливо.

Странный тип прошел в спальню, достал чемодан из шкафа и начал аккуратно складывать в него вещи.

Я выпил еще рюмку и тоже направился в спальню.

— Во всяком случае, на слепого вы не похожи. Потоцкий в отъезде, как я слышал. Я здесь временный жилец. Пользуюсь халявой. А зовут меня Антон Павлович Кортнев.

Я протянул бесцеремонному телохранителю паспорт. Он взял его, раскрыл, глянул на первую страницу и в открытом виде вернул мне.

— Я не знаю, кто из нас ослеп. Вам надо собираться.

Еще один сюрприз. Кажется, у меня крыша поехала. В паспорте была моя фотография, все остальное ко мне не имело ни малейшего отношения. Там значился Павел Семенович Потоцкий.