На большом диване расселись незнакомые люди. В центре сидит покрасневший, смущенный юноша.

– Рож баш, – здоровается Зузан на своем родном езидском языке.

– Проходи, дорогая, к тебе свататься пришли, доченька. Посмотри, какой красивый парень наш Саид!

Мать отводит волосы со лба девушки. Длинные ресницы Зузан спутались. Гости внимательно, с ног до головы, изучают невесту и, одобрив, улыбаются.

Зузан поднимает подол платья и демонстрирует металлическую ногу:

– Вы видели, что со мной случилось после войны? Я наполовину железная. Но вы не думайте, моя нога по-прежнему сильная. У нее есть пружина, на которой я прыгаю.

– Ладно, Зузаночка, гостям это не интересно. – Мать смущенно поправляет подол дочки и усаживает ее на стул. – Лучше расскажи Саиду, что ты любишь, чем занимаешься, а он тебе расскажет о себе.

Родители Саида смущены и напуганы больше него, а его сестра злобно смотрит на Зузан и сжимает локоть матери. Саид смотрит на Зузан широко раскрытыми от изумления глазами.

– Ну, я люблю воевать, – говорит Зузан, поправляя волосы, – оружие люблю. Домашнюю работу не люблю, она мне противна. Мама подтвердит. Иногда что-то читаю, люблю валяться в траве под дождем. А ты что любишь, Саид?

– Я… – Он мешкает, его голос прерывается, потом он берет себя в руки. – Я люблю одиночество.

Его родители ошеломленно молчат, а мать Зузан прикрывает рукой лоб и прислоняется к стене. Младший брат Зузан подсматривает из-за двери и посмеивается.

– Ну, мы, пожалуй, пойдем, – говорит мать Саида, – надеюсь, еще увидимся. Придете к нам на кофе. Как-нибудь.

Отец недовольно смотрит на Зузан и что-то ворчит себе под нос.

Гости выходят из дома. Зузан стоит у двери и машет Саиду, который, заложив руки в карманы, постоянно оглядывается и улыбается.

– Доченька, ну как же так можно! – возмущается мать. – Разве ты не хочешь иметь семью? Они хорошие люди, но ты нарочно все испортила.

– Не-а, не хочу. Хватит искать мне женихов. Я солдат. Я сражалась в отряде Евы.

– Ох уж эта Ева! Всем жизнь испортила. Жаль, что она умерла, но мы из-за нее проиграли, а ты осталась без ноги. Даже не знаю, что бы мы делали, если бы не зелья Бабушки.

– Не говори так. Ева была сильной, умной. Мы все проиграли. А нога… Подумаешь, прекрасно действует. – Зузан обнимает мать. – Мам, ты сама говоришь, что я особенная. Не пытайся сделать меня обыкновенной. Это бессмысленно. Принимай меня такой, какая я есть. Ты знаешь, я скоро буду брать заказы. Я вас буду обеспечивать, мы ни в чем не будем нуждаться. И Саида возьмем на содержание, ладно, ты только не грусти.

Мать вытирает слезы и улыбается:

– Осталось только, чтобы этот парень еще и ребенка родил.

– Да, было бы здорово, – говорит Зузан, смеется и, опираясь на одну ногу, подпрыгивая кузнечиком, бежит к обрыву.

Дом

Бабушка осторожно открывает окно. Ева еще без сознания. Лом снаружи приближает свое крупное лицо к окну, снимает очки и круглыми глазами высматривает, где Ева.

Бабушка одной рукой прикрывает рот, другую подносит к сердцу. Комната утопает в крови и блестках крапивы. Ева дышит – ровно, спокойно.

– Лом, изготовишь для Евы коляску? – спрашивает Бабушка, не отрывая взгляда от Евы. – В гараже есть все: инструменты, велосипед, всякие моторы, придумай что-нибудь, будь другом. А я приведу в порядок дом.

Он кивает и исчезает среди деревьев.

Бабушка поправляет Евину подушку, целует девушку в лоб. Влажным полотенцем вытирает ей лицо, руки. Плачет, потом собирает разбросанные вещи, прибирается в доме. Снова присаживается к Еве, долго смотрит на нее. Так же долго смотрит на разбитую статуэтку козленка, склеивает осколки, ставит козлика рядом с остальными и утирает слезы.

На следующий день Ева все еще спит, Бабушка проверяет ее пульс, прикладывает лечебные травы к глазам и лбу, присаживается к кровати и рассказывает о новых растениях, найденных в окрестностях.

Лом мастерит для Евы полуавтоматическую коляску, чтобы она могла самостоятельно передвигаться. Он непрерывно трудится, жуя тянучку из горных трав.

– Во-о-от… – гигант растягивает гласные и потягивается сам.

В полдень Бабушка и Лом вместе пьют под деревом кофе или чай. Лом смотрит на горы, потом на свои руки. Бабушка курит, закинув ногу на ногу, и не щурясь смотрит на солнце. Лом очень крупный, он с трудом помещается в доме, поэтому Бабушка разместила его в просторном гараже с пятиметровым потолком.

– Как ты думаешь, Бабуль, – спрашивает он, – можно совершить революцию?

– Ну да, конечно. Я, ты да Ева в коляске. Разумеется, можно.

Лом громко смеется и снова всматривается в свои ладони.

Проспав четыре дня, Ева открывает глаза и шумно зевает.

Бабушка бежит из кухни в комнату. Помогает Еве сесть, поправляет подушку. Лом просовывает голову в окно.

Лом протягивает свою большую руку к кровати. Ева кулаком бьет по его загрубевшей, растрескавшейся ладони.

Бабушка предлагает Еве чашку с синей жидкостью.

– Я хочу колу, Ба, никаких зелий.

У Бабушки в холодильнике есть все, особенно то, что любит Ева.

После трех бутылок колы Ева рыгает, вытирает рот ладонью и растерянно оглядывает стены и потолок.

– Извините, а сколько я спала?

– Четыре дня, – одновременно отвечают Бабушка и Лом.

– А как долго я здесь?

– Три месяца, а может, и дольше, – отвечает Бабушка.

– Бабуль, дай мне зеркало.

Бабушка неуверенно идет за зеркалом. Неужели Ева не вспомнила? Лом смотрит на Еву и еле сдерживает слезы.

– Ева, как хорошо, что ты есть! – Лом обнажает кривые зубы в улыбке.

Бабушка приносит маленькое потрескавшееся зеркальце. Ева рассматривает себя, наклоняя голову в разные стороны.

Бабушка и Лом ждут, затаив дыхание.

– Я не спасла Артура, я не успела… – Ева откладывает зеркальце и всхлипывает.

– Ева, ты сделала все, что могла, – убеждает Лом. – Я тебя еле оттуда вытащил и думал, что ты погибла. Когда я тебя сюда принес, Бабушка наложила повязки сначала на тебя, потом на меня, вылечила наши раны, она спасла нас, Ева. А Артура я не видел, мне показалось, что его тело исчезло. Во-о-от.

– То есть, возможно, он жив? – Ева трет раненый глаз.

Лом сникает:

– Вряд ли.

– Никакой надежды? – спрашивает Ева прерывающимся голосом, и ее фиолетовые слезы текут, крупные капли виснут на подбородке. Она слизывает слезы с губ. Подбородок дрожит. Ева похожа на маленькую беззащитную, растерянную девочку.

– Надежда есть всегда, – говорит Бабушка, вытирая зеркальце подолом, – только она и есть, остальное неизвестно.

На следующий день Лом помогает Еве сесть в кресло. На дворе солнечно, веет теплый ветер. Бабушка радостно хлопочет