Мэтти была нескладной худышкой, но все равно выглядела мягко и естественно, особенно в сравнении со мной. Я из тех детей, которых поят газировкой вместо молока, так что мой организм не привык к нормальному питанию. Я выросла такой угловатой, что об меня можно порезаться, но иногда мне это даже нравится. Внешность обманчива. Я сильнее, чем кажусь.

Когда на улице совсем темнеет, я вижу вывеску стоянки грузовых автомобилей.

Для людей, которые живут в режиме быстрой перемотки, стоянка – это возможность наконец сделать паузу. Правда, в итоге они лишь слегка сбавляют скорость – и даже тогда живут в куда более быстром темпе, чем все остальные.

Раньше я работала на заправке на выезде из Колд-Крика, и Марти, мой босс, не ставил мне ночные смены, потому что не особо доверял заезжавшим дальнобойщикам. Уж не знаю, беспочвенно или нет. Как бы там ни было, Марти считал, что поступает правильно.

Эта стоянка больше той, что в Колд-Крике. Зато наша была чище. Хотя, может быть, мне только так кажется: люди настолько привыкают к родному беспорядку, что с течением времени начинают верить, будто все и так на своих местах. Но здешняя обстановка и правда не фонтан. Неоновые буквы над заправкой светят так тускло, словно вот-вот погаснут.

Я иду в придорожную закусочную, над которой красуется вывеска: «У Рэя». Она слишком маленькая для этого здания, и все вокруг начинает казаться странно непропорциональным. За окном висит хвастливое объявление, небрежно выведенное от руки на куске картона: «ЛУЧШИЙ ЯБЛОЧНЫЙ ПИРОГ В ОКРУГЕ! ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОПРОБУЙТЕ!»

Я толкаю тяжелую стеклянную дверь… и оказываюсь в пятидесятых. Закусочная выглядит ровно так, как мне ее описывали: красные виниловые диваны, пол в шахматную клетку, официантки в одинаковых платьях и передниках. Из самого настоящего музыкального автомата доносится песня Бобби Винтона[1]. Я стою и вбираю в себя ностальгию с запахом картошки в мясной подливе, а потом все-таки сажусь за стойку. С моего места видно кухню.

Я устраиваюсь на высоком барном стуле и кладу руки на прохладную столешницу. Справа от меня сидит девушка. Точнее, молодая женщина. Она склонилась над полупустой тарелкой и быстро набирает что-то в телефоне. У нее вьющиеся каштановые волосы и такая открытая одежда, что, глядя на нее, мне самой становится холодно. На ней тесная маечка, короткие шорты и туфли-лодочки. Судя по всему, она работает на этой стоянке. Таких девушек называют «плечевыми»[2]. Я разглядываю ее лицо. Она моложе, чем кажется. У нее плохая кожа не из-за возраста, а из-за образа жизни. Морщинки в уголках ее глаз и губ напоминают трещинки в асфальте.

Я ставлю локти на стол и роняю лицо в ладони. Только теперь я ощущаю всю тяжесть долгого путешествия. Я не привыкла столько торчать за рулем и чертовски устала. Спина болит сразу в нескольких местах, но я пытаюсь не обращать на это внимания.

Через пару минут из кухни выходит смуглый бритоголовый мужчина. Обе его руки покрыты яркими татуировками с цветами и черепами. Форменная футболка с надписью «У Рэя» плотно обтягивает его грудь, обозначая рельефные мышцы. Он вытирает ладони несвежим полотенцем, которое висит у него на поясе, и бросает на меня быстрый взгляд.

– Я слушаю.

От его резкого, грозного голоса по коже пробегает холодок. Боюсь представить, каково будет, если он вдруг разозлится.

Я собираюсь было спросить, не Рэй ли он, но тут вижу на его футболке бейджик с именем «Сол». Он наклоняется ко мне и просит повторить, будто я и правда успела что-то сказать.

Я почти всегда могу контролировать свое заикание, но когда устаю, оно становится непредсказуемым – прямо как Мэтти, которая в детстве однажды устроила уличные прятки, никого об этом не предупредив. Мне нужно бы ответить Солу, но я не хочу устраивать из своего заикания спектакль, так что прочищаю горло, беру меню и начинаю листать его в поисках чего-нибудь подешевле. Я бросаю на Сола красноречивый взгляд, жестом показываю на горло, будто у меня ларингит, и одними губами произношу: «Извините». Затем тыкаю в меню: «Кофе, 2 доллара».

Через минуту он ставит передо мной кружку и говорит:

– Для ясности: всю ночь с одной чашкой сидеть нельзя. Пей, пока горячее, или заказывай еще что-нибудь.

Мое лицо обволакивает пар, а потом я делаю глоток. Сон как рукой снимает, но не из-за кофеина – хотя напиток очень крепкий, – а из-за того, что кофе обжигает язык и горло. Я ставлю кружку на стол и замечаю у окошка обслуживания женщину в форменной черной футболке «У Рэя». Она напоминает Мэй Бет, только моложе. И Мэй Бет почти полностью седая, а у этой крашеные черные волосы. Зато у обеих гладкая кожа, острые черты лица и пышные формы. Когда я была маленькой, Мэй Бет часто прижимала меня к себе, и я любила тонуть в ее мягких объятиях. Вспомнив это, я позволяю себе слегка улыбнуться и адресую улыбку женщине у окошка.

– Ты так на меня смотришь, будто мы знакомы. – Она улыбается мне в ответ.

Голос у нее не такой, как у Мэй Бет. В нем чудится не сладость тающего рафинада, а кисловатый привкус яблочного пирога. Хотя, может, мне это только кажется, потому что рядом со стойкой на прилавке красуются пироги. На самом видном месте – фирменный яблочный с сочными кусочками фруктов и золотистой корочкой. Я могла бы стерпеть голод, но меня так манит это карамельно-коричное чудо, что я напрочь забываю обо всем. В животе урчит. Женщина поднимает бровь, и тут я замечаю на ее футболке бейдж с именем «Руби». Фига с два я произнесу это имя с первого раза.

– Забей, Ру, – говорит ей Сол. – Она не может говорить.

Руби поворачивается ко мне.

– Правда не можешь?

– …

Я зажмуриваюсь. Когда у меня случается блок, я будто бы целую вечность сижу с открытым ртом, но ничего не происходит. По крайней мере, так это выглядит со стороны. Вообще-то я готова произнести нужные слова, но у меня не получается придать им форму, и я замираю, будто отключившись от реальности.

– В-вы п…

Я изо всех сил сражаюсь за эту «п». Открываю глаза и чувствую, как пялится на меня соседка за стойкой. А вот Руби и глазом не моргнула, и я ей благодарна, но в то же время меня бесит общепринятая мнимая порядочность.

– Вы п-похожи на одну м-мою знакомую.

– Это хорошо?

– Да, – киваю я и слегка радуюсь своему маленькому успеху – этому «да» без запинок.

– А я думал, ты говорить не можешь, – без особого интереса протягивает Сол.

– Хочешь чего-нибудь к кофе? – спрашивает Руби.

– Н-нет, спасибо.

Она поджимает губы.

– Ты ведь знаешь, что всю ночь с ним сидеть нельзя.