Первый: причина ее смерти – черепно-мозговая травма от удара тупым предметом.

А второй…

Мэй Бет Фостер. Ей было всего тринадцать.

Карл Эрл. С тех пор я не могу нормально спать.

Уэст Маккрей. У Мэтти осталась девятнадцатилетняя сестра Сэди, приемная бабушка Мэй Бет и родная мать Клэр. Правда, Клэр к тому моменту уже давно с ними не жила.

Я услышал об убийстве Мэтти Сазерн на заправке в Абернати, в получасе езды от Колд-Крика. Мы с командой как раз брали интервью для сегмента «В гуще событий», посвященного жизни в маленьких американских городах, а если точнее, упадку. Мы хотели, чтобы люди рассказали о своих умирающих городках, – не с тем, чтобы вернуть им былую славу, а чтобы хоть кто-нибудь о них узнал. Мы хотели, чтобы об этих местах осталась память, прежде чем они исчезнут навсегда.

Джо Хэллоран. В любом случае это неплохая затея. Здорово, что хоть кому-то не наплевать.

Уэст Маккрей. Это был Джо Хэллоран, один из жителей Абернати, у которых мы брали интервью. Конечно, я не обдумывал его слова, когда стоял в очереди на заправке и слушал, как парень передо мной в красках описывает оператору убийство Мэтти Сазерн. У меня не возникло желания выяснять подробности. Мы с командой сделали свое дело и поехали домой. Разумеется, в Колд-Крике произошло жуткое событие, но в жизни и без того достаточно жутких событий. Просто невозможно успеть разобраться в каждом.

Год спустя я сидел в своем нью-йоркском офисе. Было третье октября – годовщина смерти Мэтти. Я никак не мог сосредоточиться, то и дело переводил взгляд с экрана компьютера на Эмпайр-стейт-билдинг за окном. Мне нравилось работать в ВНРК, я любил городскую жизнь, но импульсивность – из-за которой я в свое время не стал расследовать убийство Мэтти – не давала мне покоя. Хотелось встряски.

И тут как по волшебству раздался телефонный звонок.

Мэй Бет Фостер (по телефону). Это Уэст Маккрей?

Уэст Маккрей (по телефону). Да. Чем обязан?

Мэй Бет Фостер (по телефону). Меня зовут Мэй Бет Фостер. Джо Хэллоран сказал, что вы из тех, кому не наплевать.

Уэст Маккрей. В расследовании убийства Мэтти Сазерн не было никаких подвижек, у полиции не появилось подозреваемых. Расследование, по всей видимости, зашло в тупик. Но Мэй Бет позвонила мне не поэтому.

Мэй Бет Фостер (по телефону). Мне нужна ваша помощь.

Уэст Маккрей. Три месяца назад, в середине июля, ей позвонили из полицейского участка Фарфилда, штат Колорадо. Это далеко от Колд-Крика. Местные полицейские обнаружили брошенную на обочине машину – черный «шевроле» две тысячи седьмого года выпуска. В автомобиле лежал зеленый рюкзак с личными вещами старшей сестры Мэтти – Сэди Хантер. Девушка пропала еще в июне, но в ходе беглого расследования местные правоохранительные органы решили, что она просто сбежала из дома. Мэй Бет Фостер больше не к кому было обратиться, и она решила позвонить мне. Я был ее последней надеждой. Она верила, что я смогу вернуть Сэди домой в целости и сохранности, потому что…

Мэй Бет Фостер (по телефону). Я не перенесу смерть еще одной девочки.

Я нахожу машину по объявлению в интернете.

Не думаю, что марка имеет значение. Ну, если хотите знать, это угловатая машина неприметного черного цвета. У нее просторное заднее сиденье, на котором можно спать.

На том сайте было целое море наскоро написанных объявлений, но я выловила именно это. Из-за количества орфографических ошибок в нем угадывался особый градус отчаяния. Все решили слова «Назначьте цену, пажалста», которые я перевела как «Мне срочно нужны деньги». Значит, человек попал в переплет, или у него кончилась еда, или понадобились наркотики. Так или иначе, он сейчас в уязвимом положении. Как же этим не воспользоваться?

Я соглашаюсь встретиться с продавцом за городом и даже не задумываюсь, что это может быть опасно. Какая разница. После покупки машины мне предстоит нечто куда более опасное.

– Ты можешь погибнуть, – говорю я себе. Вдруг, если я произнесу это вслух, мне наконец станет страшно?

Не стало.

Да, я действительно могу погибнуть.

Я поднимаю с пола зеленый холщовый рюкзак и надеваю его на плечи. Провожу большим пальцем по нижней губе. Я позавтракала черникой, которой меня прошлым вечером угостила Мэй Бет. На всякий случай надо еще раз вытереть рот: я и без того редко произвожу хорошее первое впечатление.

Насквозь проржавевшая сетка на двери трейлера жалобным писком разрывает тишину над нашим убогим городишком. Я всю жизнь живу здесь, на отшибе, в скромном трейлере. Наш городок годится только на то, чтобы съехать отсюда куда подальше. Больше и добавить-то нечего. Так что я не собираюсь оглядываться назад. Неважно, хочется мне или нет. Лучше не надо.

Я сажусь на велик и еду за город. Ненадолго останавливаюсь на зеленом мостике над рекой, опускаю взгляд на стремительный водный поток и чувствую легкое головокружение. Начинаю рыться в сумке, шарю среди шмоток, бутылок воды и чипсов, отодвигаю кошелек и наконец нахожу в коме нижнего белья мобильный телефон – дешевый кнопочный кусок пластмассы. Бросаю его в воду, потом сажусь на велик и съезжаю с шоссе на Меддлерс-роуд. Там мы договорились встретиться с женщиной, которая дала объявление о продаже машины. Ее зовут Беки с одной «к». Она настойчиво напоминала об этом в каждом сообщении, будто я сама не видела подпись.

Она стоит у угловатой черной машины, одну руку положив на капот, а другой поглаживая округлившийся животик. Рядом припаркована еще одна машина, поновее. За рулем, выставив руку в окно, сидит мужчина. Он вроде слегка нервничает, но потом видит меня и тут же расслабляется. Даже обидно. Вообще-то я опасна.

Хочется крикнуть: «Нельзя недооценивать людей! У меня есть нож!»

Это правда. У меня в заднем кармане лежит складной нож, оставшийся от Кита, одного из хахалей моей матери. Они давно расстались. У Кита был мягкий, бархатный голос, куда более приятный, чем у остальных ее парней. Но хорошим человеком он не был.

– Лера? – окликает меня Беки.

Да, так я ей и представилась. Лера – это мое второе имя. Его легче произносить, чем первое.

Голос Беки меня удивляет. Скрипучий, как старушечье колено. Она наверняка заядлая курильщица.

Я киваю, вытаскиваю из кармана пухлый конверт с деньгами и протягиваю ей. Мы сошлись на восьми сотнях. Правда, сначала я предлагала пять. Беки не согласилась. Но это все равно хорошая сделка. Кузов несколько раз чинили, так что ремонт вроде как тоже входит в стоимость. По словам Беки, еще год машина точно протянет.

– По переписке казалось, что ты намного старше, – говорит Беки.

Я пожимаю плечами и настойчивее тяну руку с конвертом. «Бери уже деньги, Беки, – хочется сказать мне, – а не то я спрошу, на что ты их потратишь». Я понимаю, почему мужик, который ждет ее в машине, такой дерганый. Ясно, чего он хочет. Я узнаю этот взгляд из тысячи.