а в худшем их посадят. За двадцатилетнее правление он построил систему, которая полностью была сосредоточена только на нём одном. Развал промышленности, образования, медицины, беспредел чиновников, обнищание граждан. Ему самое главное в своём кресле президента было тепло, сытно и уютно. Он вяло выслушивал отчёты чиновников, также вяло их журил. Указы президента не выполнялись, но и это его не волновало. Все мы порой устаём от работы и от ответственности. В случаи с президентом, его ответственность была крайне условная. Ведь он отдаёт распоряжения, как бы заботиться о народе, а то, что их не выполняют, виноваты другие. В последнее время стали часто открывать с помпой прорывные проекты или производства, но то, что в последующие годы их закрывают или они банкротятся, уже никого не волнует, кроме оппозиции, которой он не дал так и зародиться в Казахстане. Единственным его реальным проектом была столица Астана, построенная с нуля на левом берегу некогда провинциального городка Акмола. Больше ему нечем было хвастаться перед своими гражданами, и тем более иностранцами. Новых градообразующих заводов и фабрик за двадцатилетнюю независимость страны, которая будет отмечаться в этом месяце, так и не было создано ни в одном регионе Казахстана, а те, что были созданы ещё в советское время, постепенно банкротились и закрывались, а на их месте строились торговые центры или жилые дома. Назарбаева от раздумий потревожил телефонный звонок на стационарный телефон. Взяв трубку телефона, он коротко лишь ответил: – Иду! Его приглашали на обед и, встав со своего места, он поспешил к выходу из рабочего кабинета.

Аким города Жанаозен Балтабаев Рашид Исмагулович не находил себе места в последнее время и его ночами мучала бессонница. Как ставленник местной исполнительной власти он должен был что-то предпринимать с затянувшейся забастовкой нефтяников, и ждал указания сверху. Он как градоначальник, который представлял в городе региональный орган исполнительной власти в лице президента и правительства республики Казахстан несколько раз пытался поговорить с бастующими на площади по-хорошему, чтобы они покинули площадь, но у него это не получалось, они стояли на своём. Другая сторона конфликта – компания «Озенмунайгаз», хоть и находилась на территории его города, но рычаги влияния на эту компанию он не имел, так как все решения, в том числе и повышение зарплаты, принимались в столице – Астане. Как простой человек он понимал, что требования нефтяников обоснованы и им надо было поднять зарплату и удовлетворить их требования, но как аким, который подотчётен вышестоящему руководству и как винтик государственной махины, не мог ничего сделать и предпринять. Письменные доклады акиму Мангистауской области он посылал регулярно, но решения на вверху пока что не принимались никакие. Оставалось лишь ждать и надеяться, что всё это разрешится скоро и на эту проблему обратят внимание на самом верху. Балтабаеву возрастом был старше 50 лет. Всю свою жизнь, после демобилизации с армии он работал сперва при закате советской власти партийным деятелем при КПСС, а уже с обретением независимости Казахстана, как и все советские служащие того времени, перешёл на государственную службу, уже в казахстанский чиновничий аппарат, из которых, последние 3 года занимал пост акима города Жанаозен. И тогда, и сейчас, простым людям он нередко говорил одно, а делал совсем другое. И это двоемыслие, и противоречие, распространённое среди государственных служащих, приобрело у него форму заурядного лицемерия, той поразительной непоследовательности, когда чиновник стоит перед необходимостью постоянно противоречить самому себе, жить «двойной жизнью». На его супругу был оформлен легальный бизнес – два мебельных магазина, а на подставных лиц были зарегистрированы автомобильные бензиновые и газовые заправки по городу, продукция для которых поставлялось из маленьких нефтяных заводиков. Об этом знал начальник полиции Жанаозен Мырзабаев, и за его молчание он отстёгивал ему проценты с продаж. Он лично выходил на площадь и обещал бастующим, что их требования исполнят постепенно, чтобы они ушли и покинули площадь, хотя в душе понимал, что он ничего не решит. Лицемерное двоемыслие вело к отчуждению органов власти от населения, обострению социальных конфликтов, разрушению правосознания и утрате веры в возможность правомерного разрешения жизненных ситуаций. В известной мере этот феномен являлся наследием административно-командной системы, стремления её к фасадному благополучию «потёмкинских деревень», прикрывающему социальное неблагополучие. Балтабаев был типичный чиновник-бюрократ, который ничего в жизни не мог и не умел, кроме работы на государственной службе. Ложное сознание собственной незаменимости, на котором базировалось его стремление любыми средствами сохранить своё кресло. Неспособность найти новое место в жизни и утрату жизненных ориентиров вне госслужбы его пугало. Один из охранительных стереотипов, который он приобрёл за почти тридцатилетнюю работу на госслужбе было очковтирательство, приукрашивание истинного положения дел, ради того, чтобы минимум сохранить свою должность, а максимум повысили по должности. Место акима маленького провинциального городка его уже не устраивало и Балтабаеву уже хотелось занять место акима областного уровня. Его функционерское мышление требовало отключение гражданских чувств и нравственных принципов при выполнении служебных обязанностей. Да, ему было жалко нефтяников в душе, но на людях он этого не показывал. В своих действиях он руководствовал лишь формальными указаниями и карьерными соображениями. Его сознание породило в себе снятие с себя ответственности, готовность бездумно выполнять любые распоряжения вышестоящих, независимо от их законности, моральности и даже от личного к ним отношения. Это был бич всех современных чиновников независимого Казахстана, который они унаследовали ещё с советских времён, когда в результате отбора и само отбора выдвиженцев на высокие аппаратные посты приходили люди серые и безынициативные, которые не могли самостоятельно принимать решения на местах, а ждали лишь указания сверху. Такими людьми было легче управлять, и это было выгодно лишь одному человеку – президенту, который выстроил в стране властную «пирамиду», и словно пастух следил сверху за все большим «стадом». Балтабаев хорошо понимал и знал, что ничего не мог поделать. Выйдя из здания акимата, он направился к служебной машине и сев в неё велел водителю отвезти его домой на обед.

На площадь приходили новые люди, сменяя поочерёдно тех, кому нужно было пойти домой – помыться или по своим делам. За исключением десятка нефтяников, которые днём и ночью находились на площади круглосуточно, многие сменяли друг друга днём. Среди этих десяти человек ночевавших на площади в импровизированных палатках был Марат-ага и Хабибулла, так как они оба были сокращены с работы из-за забастовок. Арман находился на площади до вечера, но сегодня его супруга Айжан попросила его дома посидеть с младшей дочерью, которая заболела и не пошла сегодня в детсад,