вина, как в микрофон, для импровизированного концерта. Некое воспоминание со вчерашнего вечера приобретает очертания; кажется, я пела и кривлялась перед собственным отражением в окне. От этой мысли мне становится плохо, а от оглушительного дверного звонка – еще хуже. Я бегу открывать.

Встаю перед дверью и опираюсь на стену, чтобы не потерять равновесие. Плохо, что я ни зубы не почистила, ни обезболивающее не приняла… Я торопливо приглаживаю беспорядок на голове и открываю с ликующим лицом.

Это не Каллум.

И еще я понимаю, что стою без лифчика, в майке и старых тренировочных штанах Каллума, настолько огромных, что выпирает пах. Вид, скажем прямо, неподходящий. Я натягиваю улыбку, пряча за ней неловкость, и хватаюсь за вешалку слева; нашариваю куртку, не прекращая задаваться вопросом, кого это в такую рань принесло, и накидываю ее на себя.

– Извините, не планировала встречать гостей.

На лице пожилого мужчины мелькает смятение. Он одет в джинсы и потертое полупальто, а на лице доброжелательная улыбка. На лондонца он не похож – слишком мягкие черты, открытое и дружелюбное лицо, словно у любящего дедушки.

– Эм, – он потирает заднюю часть шеи. – Вы сказали, что заплатите сверху, если я приеду рано.

Да твою… «Заплачу сверху»? Он что, альфонс? А он не староват уже для такого? Не то чтобы я в этом разбиралась, конечно… Но неужели я так вчера напилась, что решила прибегнуть к такому? Да я с катушек слетаю, похоже.

– Извините, тяжелый день выдался. – Сейчас же восемь утра! – В смысле ночь, – я громко кашляю. – Прошлая ночь. Которая сейчас прошла.

Надо перестать говорить.

Старик кивает, хоть и с беспокойством в глазах.

– Хотите взглянуть на него?

Меня накрывает облегчение. Него? Я купила щеночка? Или нет, лучше! Я спасла десятилетнюю собаку, которой очень нужны любовь и ласка после времени, проведенного в приюте. Забудьте про запланированного ребенка, у меня будет собака. И обниматься она будет явно лучше, чем Каллум. Да, отлично. В мире столько животных, которых надо спасти! Я мысленно хлопаю себя по плечу: молодец, что так здорово придумала.

– Конечно! – я плотнее кутаюсь в куртку, другой рукой придерживая огромные штаны. Заметка на будущее: носить свои штаны, раз уж я все равно так радикально меняюсь.

Я спускаюсь по лестнице, размышляя о прекрасной жизни с питомцем. Я буду обниматься со Снупи всю ночь, а он станет моим самым лучшим другом, преданным и…

– Вот он, – старик указывает на что-то, а я не понимаю, на что именно. На обочине припаркован ярко-розовой фургон, загораживая все остальное. Я пробегаю взглядом по ряду машин, ожидая найти выглядывающую из окна пушистую мордочку или влажный носик, от которого запотевает стекло, но тут никого нет.

Я открываю рот, чтобы спросить, что происходит, как старик отдает мне связку ключей.

– Оплата по кредитной карте уже прошла, так что он – весь ваш. Давайте покажу вам, что да как.

Кредитка… Что же я натворила!

Мошенник и вор распахивает розовую дверцу фургона. Мне открывается крошечный, прибранный домик с махонькой кухней, раковиной, электрической плиткой и духовкой. От того, как мало места, меня накрывает клаустрофобия; как тут вообще можно жить? Но я замечаю и кое-что приятное: в воздухе витает слабый аромат корицы и сахара. Тот, кто жил здесь до этого, готовил душевную еду.

– Вот обеденная, – с гордостью говорит пожилой мужчина, указывая на раскладную скамейку, на каждой стороне – по два сиденья с мягкой обивкой. Он поднимает сиденья и демонстрирует пустые ящики, в которых можно что-то хранить. Похоже, тут у всего несколько предназначений.

Рядом с обеденной располагается диван на одного, а над ним – розовые полочки. В задней части фургона я замечаю спальню. На кровати чистое, добротное постельное белье, а в центр с любовью положили розовую подушку; мое сердце екает, хоть я и не понимаю почему.

Невесомая цветочная занавеска из шифона отделяет спальное место от всего остального. В узенькую ванную мне приходится заходить боком, но она аккуратна и сияет чистотой. Плитка, конечно, тоже розовая, и она даже начинает мне нравиться. Здесь нет ничего лишнего, только самое необходимое, но в фургончике царит домашняя, уютная атмосфера. Кто-то долго старался, обустраивая его и со вкусом, и с комфортом: тут есть все для долгих путешествий.

Но я же не иду на поводу у своих прихотей. Я не могла купить фургон за… О боже, за сколько я его купила?

– Извините, на сколько это все в итоге вышло?

Старик хмурится, вспоминая.

– Мы сошлись на пяти тысячах фунтах стерлингов, и еще пятьсот фунтов сверху за то, чтобы я привез ее к восьми утра. Я всю ночь ехал.

Затвор. Курок. Выстрел.

И что мне с ним теперь делать?! Жить тут? Он вообще надежен в условиях дорог? И как мне водить такую неповоротливую громадину? И куда мне вообще в ней ехать? Откуда мне знать, не мошенник ли этот старик? С ним ли я вообще разговаривала той ночью? Может, это какой-то развод, потому что на меня это совсем не похоже.

Внутри себя я кричу так громко, как только могу.

– Мне жаль, что у вас с Каллумом так получилось, – говорит мужчина. – Но вы приняли хорошее решение – оставить всю эту ядовитую среду Лондона и отправиться искать себя. У вас все получится, Рози.

Боже. Я и правда купила этого розового монстра. Бросаю пить с сегодняшнего дня.

– Да уж, времени я потеряла немало, – отвечаю я, пытаясь приглушить начинающуюся панику. – Найти себя было бы замечательно.

Старик пускается в пространные разговоры о том, что где можно хранить, о пробеге фургона, разрешении на него, парковке и остальных вещах. Я перестаю слушать, пытаясь привести мысли в порядок. Пять тысяч пятьсот фунтов! Это почти все мои сбережения! Фургон надо продать.

– Им очень легко управлять, есть столики, стулья и даже решетка для огня. Как похолодает, пригодится, да и клиенты оценят, приятно будет сидеть с чашкой какао в руке.

– Клиенты?

Старик смотрит на меня как на слабоумную. Наверное, так и есть.

– Да, вы же говорили про клиентов вашего чайного магазина. Уже забыли?

– Ну…

– Вы хотели готовить душевную еду и большие порции вместо микроскопических изысков, подавать их с чашечкой вкусного, дымящегося чая, который тоже сделаете сами. По воскресеньям – всегда чай со сливками. Вы же Рози, да? – лицо пожилого мужчины омрачается беспокойством.

– Да-да, это я. И да, я, конечно, помню про чайный магазинчик. Я просто сама еще чаю не пила, вот и не в себе.

Мой успокаивающий чай точно был бы кстати. Нет такой проблемы, которую