Катя снова вспыхнула, потому что в голове образы складывались довольно определенные и, к сожалению, Аверин явно распознал, какие именно.

— Продолжим, у меня кроме тебя своей работы полно, — усаживаясь, попыталась пресечь опасный разговор Катерина и покрылась мурашками от того, как низко прозвучал его голос:

— Я рад, что ты меня ревнуешь. Значит я не безнадежен.

Она попыталась хмыкнуть и повести плечами, но ситуацию это вовсе не спасло, ей по-преждему было жутко неуютно под пристальным взглядом черных глаз. И вряд ли получится избежать неприятного разговора, она всего лишь получила отсрочку до вечера.

Шесть месяцев назад

Катерина аккуратно промакнула уголок губ салфеткой. Все. Можно возвращаться на танцпол. Зря она так упиралась, этот клуб ничем не отличался от других, более демократичных, разве что ценники в баре на порядок-два выше.

Илонка объявила подругам, что день рождения отмечает в «Саламандре», и Катя поначалу идти отказывалась категорически.

— Илонка, это же самый крутой клуб, там такая публика навороченная, ну чем тебе «Лабиринт» не угодил?

— Расслабьтесь, девочки, обычная тусня, только пафоса больше, — не соглашалась именинница, — выпьем, потанцуем, далась вам эта публика!

— Мне туда идти не в чем, — предприняла последнюю попытку Катя, но тут же сдалась под напором настойчивой подруги:

— Я тебе платье дам, оно мне в груди тесновато, я так и не носила, тебе будет в самый раз. Ну Кать, ну пойдем, ну что поделать, раз у тебя подружка мажорка!

И как тут откажешь? Настя в прениях участия не принимала, к ночным клубам и танцам она относилась философски и воспринимала их как данность. В любое подобное заведение Настюха заявлялась в драных джинсах и черной облегающей майке, и искренне недоумевала, к чему столько шуму из-за какого-то шматья.

Платье и правда оказалось бомбическим, оно прекрасно оттенялось Катиным шикарным морским загаром и неимоверно шло к ее карим глазам. Нюдового оттенка, шелковое, на бретелях, платье облегало фигуру и так нежно обволакивало кожу, что Катерина сразу в него влюбилась и специально под него купила на распродаже туфли — естественно, на высоченном каблуке.

Высоко поднятые и уложенные волосы, помада глубокого алого оттенка — и за Катей в «Саламандре» началась настоящая охота. Но надо отдать должное заведению, наглеть никто не наглел, то ли внушительные силуэты охранников способствовали порядку, то ли статусность посетителей — мало ли, кто здесь и с кем. Так что Катя расслабилась и натанцевалась от души.

Прибежала в туалет подправить прическу и подкрасить губы, уже готова была вернуться в зал, как тут дверь распахнулась, внутрь ворвался молодой человек, быстро осмотрелся  и, схватив Катю в охапку, затолкал в ближайшую кабинку.

Закрыл задвижку, привалился к двери и только потом заглянул ей в лицо. И выдохнул в изумлении, смешанном с восхищением:

— Ух ты, какая девочка! — но больше ничего сказать не успел, снаружи послышался шум, в туалет ввалились несколько человек, по-видимому охранники.

— Где он? Он сюда забежал? — прогремел  недовольный голос с явной одышкой.

— А … его знает. Слышь, ты, ты здесь? Лучше сам выходи, тебе и так, и так …

Катя как-то отвлеченно, как будто со стороны, отметила, что обнимавший ее молодой человек хоть тоже после бега, дышал ровно, а не сипел и не хрипел, как старый отработанный мотор.

— Помоги мне, — раздалось у нее, нет, не в ухе, где-то внутри, — помоги, а то мне правда …

Катя смотрела в его черные как угли глаза будто завороженная, они и горели сейчас как угли. Она не знала, что нужно делать, но он сам привалился всем телом, прижав ее к двери, и глухо толкнул дверь локтем, потом коленом, потом снова локтем. Движения и толчки были ритмичными, и Катя не сразу поняла, а когда сообразила, у нее, наверное, даже ногти покраснели. И волосы.

— Ну же, не молчи, — снова зазвучало где-то внутри, — подыграй мне, давай! Такая красивая девочка…

От его шепота не то, что мурашки, целые муравейники побежали по всему телу, ноги вдруг подогнулись, и Катя схватилась за смуглую шею, обрамленную черным вырезом футболки. От его тела исходили невидимые волны, вырывающие ее из реальности и делающие ее собственное тело легким и невесомым.

— Слушай, там, кажется, кто-то трахается, — прислушался один из преследователей. — Совсем оборзели эти малолетки, обдолбятся, а потом как собаки, в каждом углу…

Он подошел к кабинке и стукнул по двери снаружи. Катя так испугалась, что вцепилась в затылок прижимавшегося к ней мужчины, закрыла глаза и застонала. Ошалели все, и охранники, и она сама. Даже незнакомец ослабил объятия и уставился на нее, пораженный, наверное, чересчур натурально получилось. Катя сама толкнулась спиной в дверь.

«Ну же, что ты застыл, как чурбан!»

Он тут же очнулся и снова начал двигать локтем и коленом, при этом глядя Кате в глаза своими черными горящими угольями, придвинувшись совсем близко, почти касаясь ее губами, и тоже издавая хриплые звуки, которые казались ужасающе натуральными. И вообще, происходящее между ними казалось настолько правдоподобным, что Кате вдруг пришло в голову: а ведь она впервые в жизни занимается любовью… взглядами.  С мужчиной, которого видит тоже впервые в жизни.

— Не лезь к ним, Серый, — заговорил второй охранник, и Серый отпустил ручку двери, — кто знает, чья там доця или сынок, будет нам потом, как Пашке. Помнишь, он дочку прокурора с наркотой спалил, а его на следующий же день выперли. Пошли они… Никуда тот штрык не денется, найдем, выход перекрыт, там Леха с пацанами.

Лишь только хлопнула входная дверь, Катя попыталась вырваться, но ее и не думали отпускать, черноглазый незнакомец наклонился к самому уху и не прошептал, а продышал:

— Тебя как зовут?

— А тебя? — она постаралась устоять и не сползти ему под ноги, когда ее шеи коснулась шершавая ладонь.

— Клим.

«Ага! Клим! Так я и поверила! За дуру меня держишь?»

— Алиса, — назвала первое, что пришло в голову, отстраненно удивившись, что там еще пробегают какие-то мысли.

— Тогда валим, Алиска! — Клим, или не Клим, как знать, так ли его зовут на самом деле, крепко схватил ее за руку и потянул в сторону окна.

Прыгать было высоко, но Клим поймал ее внизу и даже умудрился пробежаться ладонями по телу.

— Теперь туда, там мой байк, — скомандовал он, и Катя беспрекословно подчинилась, хоть где-то на отшибе несмелая мысль нашептывала, что охотятся за одним Климом, а Кате никуда бежать не обязательно, и если она сейчас не остановится, то с меньшей вероятностью переломает себе каблуки, а с большей — ноги.

Но цепко вцепившаяся в нее рука не отпускала, Катя прогнала последнюю на сегодняшний вечер здравую мысль и последовала вслед за Климом. Большой байк сверкал хромированными боками, отражая свет ночных фонарей, Клим подтащил к нему Катю, на ходу нахлобучивая шлем, и она остановилась, беспомощно оглядываясь. Платье слишком узкое, она не сможет даже до середины колеса ногу поднять.