паху), намеренно оттягиваю момент кульминации.

Да, я, правда, не очень хорошо себя вел. Мне необходимо заслужить прощение. И оно почти у меня в кармане, когда Кая, наконец, доходит до предела, ее тело дрожит в оргазме, и она заглушает рвущиеся из горла крики, прижавшись лицом к подушке.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

― Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, ― говорю я, переводя взгляд с рожка мороженого, которое облизывает Кая, на ее глаза.

То, как она ест мороженое, здорово отвлекает.

Кая хлопает ресницами, недоверчиво уставившись на меня.

Вообще-то, я не планировал заводить эту тему до того, как она вернется в Вашингтон, но какого черта?

Я хочу, чтобы мы жили вместе, и ей лучше заранее предупредить своих подруг, что больше не будет снимать с ними жилье.

Но я забегаю вперед. Она еще не согласилась.

– Что? ― после продолжительного молчания сдавленно отзывается она.

Я невольно улыбаюсь.

– Ты не ослышалась – я правда этого хочу.

И я не лгу. Я много думал об этом. Я люблю ее – иногда сила моих чувств к ней даже пугает – и хочу видеть ее каждый раз, когда возвращаюсь домой и открываю глаза по утрам.

Кая наклоняет голову и смотрит на свои руки, а у меня внутри поднимается тревога.

Может быть, я переоценил ее чувства ко мне?

– Я не думаю, что… что смогу, Айден, ― тихо произносит она.

Я будто получаю пинок в живот.

– Почему? Идея жить со мной так неприятна тебе? ― ядовито спрашиваю я.

Кая вскидывает голову – в ее глазах отражается испуг.

– Нет! Это… это здесь вообще не причем! Но… ― Она вздыхает, собираясь с духом. ― Я не смогу прийти туда, где ты жил с другой девушкой, где вы планировали растить вашего ребенка. Это как занять не свое место.

Она очень волнуется, пока говорит. Так вот что ее беспокоит?

Боже, я придурок, если сам не подумал об этом!

Ставлю локти на стол и провожу ладонями по волосам. В пальцах дрожь.

Может, не стоило заводить этот разговор в аэропорту, когда до моего рейса остается меньше часа?

– Ты на своем месте, ясно? ― Я смотрю ей в глаза – взгляд, как и голос, твердый. Не хочу, чтобы она чувствовала, что делает нечто плохое, находясь со мной. ― И этот вопрос решаем – нам не обязательно жить в этой квартире.

Если ей от этого будет легче, мы поселимся в месте, которое не запятнано плохими воспоминаниями.

– Ты готов переехать? Из-за меня? ― изумляется она.

И что же ее так удивляет?

– Я хочу быть с тобой – не важно, где.

Кая с нежностью улыбается, потом тяжело вздыхает.

Ну, и в чем теперь дело?

– Это обязательно должен быть Сиэтл?

– Теперь, когда я вернулся в фирму, мне нужно быть там, ― откинувшись на спинку металлического стульчика, говорю я. Она должна понять. ― Если вдруг мне понадобиться водитель, он должен быть поблизости.

Да, знаю, что мой отказ от вождения – та еще проблема. Я решу ее. Когда-нибудь.

Надеюсь.

– Но я могу нанять водителя, который будет отвозить тебя в университет и забирать обратно.

Она смотрит на меня как на сумасшедшего.

– Я прекрасно вожу сама.

– Позволь тебе напомнить, что не так давно ты попала в ДТП.

Мне было бы спокойней, если бы она ездила с профессиональным водителем с большим стажем.

Это почти два часа в обе стороны, не считая пробок.

Губы Каи сжимаются, взгляд суровеет.

– Это было не по моей вине – дебильный подросток въехал в мой бампер! ― холодно цедит она.

– Это не делает ситуацию менее опасной, ― спокойно (с трудом) замечаю я.

Кому как не мне это знать?

Ее лицо чуть смягчается.

– Даже с водителем нет никаких гарантий, Айден.

А вот тут она, пожалуй, права.

– К тому же это дорого.

– Не дороже твоей безопасности, ― отметаю я.

Господи, неужели она не понимает, что никакие деньги мира не ценнее для меня ее благополучия?

Раньше я этим пренебрегал. Делая карьеру и зарабатывая деньги, я жертвовал Николь. Временем с ней, ее любовью, нашими отношениями.

Не повторю этой ошибки с Каей.

– Мы можем поговорить об этом, когда я вернусь? ― скрестив руки на груди, просит она.

Я тру ладони, бросая взгляд в сторону. Через два столика от нас сидит семья: отец, мать и ребенок – девочка примерно лет двух. У нее светлые волосы, собранные в два хвостика. Отец держит ее на руках, пока мать кормит с ложечки детским питанием.

Я моргаю и отворачиваюсь.

Моя дочь была бы в этом же возрасте. Иногда я думаю: какой бы она была? На кого похожа? Какого цвета были бы ее волосы? А глаза?

Не знаю, какой бы отец из меня получился. Может быть не самый лучший. Подолгу пропадающий на работе, многое пропускающий в ее жизни, жертвующий временем с ней ради карьеры.

Я никогда этого не узнаю. Но я бы любил ее – очень сильно. Это то, в чем я не имею сомнений.

– Ты в порядке?

Ласковый голос Каи возвращает меня в реальность.

Я моргаю.

– Да. Все нормально.

Она улыбается мне с тоской и теплом.

Все поняла.

Я прочищаю горло: надо взять себя в руки.

– Ты прилетаешь двадцать девятого?

Она кивает.

– Хорошо. Вернешься, тогда все решим.

Натягиваю на лицо улыбку, которая больше похожа на гримасу боли. Чувствую себя сбитым и поверженным.

Блядь, когда же этот чертов рейс?

* * *

– Ты хорошо справился. Я рад, что ты вернулся.

Отец похлопывает меня по плечу, затем выходит из кабинета. Я подхожу к панорамному окну за своим креслом и смотрю на шпиль Спейс-Нидл, виднеющийся вдалеке.

Три месяца, как я снова в строю. Только что мне удалось заключить выгодную сделку в деле об авторских правах, не доводя до суда. Фирма получила солидный чек, мой личный счет также вырос.

Но все это… Не знаю – былого азарта нет. Все не как прежде. Возможно, это и нормально – и я не тот, кем был пару лет назад, когда оставил практику.

Черт, откуда эта тревога?

Дергаю галстук, ослабляя узел. Ненавижу – как будто удавка на шее. Когда-то я думал иначе. Мне нравилось носить дорогие костюмы, обувь, выполненную на заказ, статусные аксессуары. Казалось, это придает мне больше солидности.

В итоге – нихрена это не стоит.

Возвращаюсь в кресло, в попытке унять нервы верчу ручку.

Сегодня двадцать пятое июля – Кая вернется через четыре дня.