Из сторожки вышел невысокий худой мужик в кепке. Никита приготовился к тому, что их сейчас погонят. Причем погонят по всем правилам — мужик был не какой-нибудь алкаш, а вполне приличного вида дядька, деловой такой. Но сторож совершенно равнодушно посмотрел, как они входят в ворота, и зашел обратно в домик.

Оказавшись на площадке, Илья свистнул. На штабелях с досками шевельнулись. Девчонка. Длинноногая и тощая. В руке книга, страницу заложила пальцем.

— Остальные где? — крикнул Илья.

— На вышке. — Тощая смотрела на Никиту. Странно смотрела. Прямо-таки вылупила глаза.

— Играть будем? — Илья пристроил велосипед в кустах.

— Они тебя уже видели. Сейчас прибегут.

И опять смотрит. Никита улыбнулся. А что еще делать, когда так смотрят?

— Он к бывшему историку приехал, — рекомендовал Никиту Илья.

Ничего не оставалось, как представиться:

— Никита.

— Хельга.

Девчонка спрыгнула со штабелей. Высокая. В футболке, хотя уже немного прохладно.

— Надолго?

— На месяц.

Лицо Хельги болезненно дернулось, словно именно этот срок что-то для нее значил.

— Он успеет! — выдала она неожиданно.

— Заткнись, — пошептал Илья, отворачиваясь. — Не слушай ее, — обратился он к Никите. — Она любит всякий бред. Вон и книжки читает про такую же галиматью. О призраках и привидениях.

Девчонка сунула книжку под мышку. Ее эти слова не задели. Она продолжала с любопытством изучать Никиту.

Топот ног, и вот из-за деревьев показались «остальные». Они уже вели себя нормально. Радостно познакомились: пара мелких пацанов в красной и синей ветровках — их имена Никита тут же забыл, — еще девчонка и довольно взрослый парень, представившийся Олегом, Илья к нему сразу обратился «Легыч». Каждый подходящий первым делом спрашивал, надолго ли Никита приехал.

— На месяц, — отвечал он.

Дальше они играли в прятки. В самые обыкновенные прятки.

Всю дорогу до комбината Никита думал, что словом «прятки» будет называться что-то другое. Потому что по возрасту из этой игры он вышел давным-давно.

Но это была именно та самая игра. С простыми правилами. Ведущий отходил к воротам, закрывал глаза и считал до двадцати, завершая счет всем известным «Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват». Дальше нужно было искать разбежавшихся по площадке. Прятались за деревянными штабелями, в кустах, за углом корпуса. Если ведущий отходил далеко, то игроки могли добежать до ворот и освободиться. Мелкий в синей куртке один раз залез в собачью будку около ворот. Его подвела цепь. Никита стоял около штабелей, когда услышал грохот — синий уже почти вылез из будки. Но Никита успел раньше.

Освободившиеся от игры садились на потрескавшийся асфальт площадки и начинали резаться в карты. Колода нашлась у Легыча. Пока всех искали, успевали пройти по два-три круга.

Никита в прятки проигрывал. Местные знали все закоулки, а он слишком заметно прятался, еще и мелкие оказались шустрыми — очень быстро бегали. Игра неожиданно захватила, и уже хотелось оказаться последним ненайденным. Чтобы совсем не нашли, чтобы звали и восхищались талантом.

Хельга смилостивилась и согласилась вести.

— Один, два, три, — неспешно считала она.

Никита решил так закопаться в зелень, чтобы уже наверняка. Он все продирался и продирался сквозь кусты, торопясь залезть подальше. Но вот кусты закончились, и перед ним оказался покатый деревянный настил. Он вел через небольшую канавку к сильно разрушенному корпусу комбината — массивному зданию из темно-красного кирпича. Настил перегораживала еле заметная нитка колючей проволоки. Проволока удивила, и Никита ее сфотографировал.

— Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват, — послышалось издалека. Хельгу на самом деле звали Аней. Кто-то в пылу игры ее так назвал.

Под настилом сидел человек. Волком взглянул на подошедшего Никиту и вновь принялся ковыряться в земле. У него все для этого было — лопатка, щетка, железные заступы.

— Ну, чего встал? Проходи! — буркнул землекопатель.

— Так это ж… нельзя, — отозвался опешивший Никита. — Копать.

— А-а-а, — протянул человек, его светлые волосы были собраны в длинный хвост. — Новенький. Ну, добро пожаловать в наш ад. Неделю продержишься — считай, повезло.

Никита попятился. Неприятно смотрел этот незнакомец. Тяжелый взгляд исподлобья. Словно отмерял оставшуюся жизнь.

Надо было делать ноги — и Никита побежал, продрался сквозь кусты и, забыв про игру, вывалился на площадку, где был тут же замечен Хельгой.

— Ты чего такой? — рассмеялась она, отталкиваясь от ворот, застолбила.

Никита пожал плечами. Сказать, что увидел что-то странное? Да он каждую секунду странное видит. Вот сейчас сядет на асфальт, сложив ноги по-турецки, — и это будет странно. Перемешает колоду. Начнет сдавать. И все это будет одним сплошным бредом. Так что пожелание продержаться как можно дольше — это еще цветочки.

Сдавать он начал на троих. Следом пришел мелкий в красной куртке — его засекли на штабелях, потом Илья — Хельга его обогнала. Они одновременно помчались от угла синего здания, но Илья тут же перешел на шаг, потому что Хельга на пару корпусов его уже сделала.

— Какой козырь? — спросил Илья, нагибаясь за картами.

— Пики, — буркнул насупленный красный.

Они с синим были жутко обидчивы и, если можно было доказать, что игрок мухлевал или был не прав, орали до хрипоты. Молчаливый Илья тогда давал им пенделя, потом равнодушно наблюдая, как мелкие летят по заданной траектории.

— Опять тебе, Ромочка, щелбаны собирать, — хмыкнул Илья.

— Сам соберешь, — фыркнул красный, оптимистично выкидывая на подброс козырь.

Илья козырь забрал и спросил:

— А ты чего не играешь?

Никита не сразу понял, что спрашивают его. Что это он сидит и смотрит на идущую по площадке Хельгу и не замечает накиданных ему зловредных шестерок.

— Да как-то странно все, — честно признался он. — Вы тут бегаете, прыгаете… Копать у вас почему-то нельзя. Видел мужика, он сказал, что я дольше недели не продержусь. Что здесь ад…

— А ты ничего не знаешь? — удивился красный, опуская руку с картами. Из козырей у него был туз, из больших карт — дама червей, остальное мелочь. — Ты же к деду приехал!

— И чего? — связи Никита не уловил.

— Из-за комбината! — Красный опустил глаза, заметил открытые карты, прижал их к себе. — Его наши у финнов после Великой Отечественной отобрали. А финны обиделись и прокляли тут всё.

Илья кашлянул, не давая красному договорить.