— Может, ты отчасти и права. Тань, ну мы с Мишкой ведь восемь лет уже женаты, не может ведь сохраниться все то, что было. У нас нормальная семья, что еще нужно?

— А ты уверена, что тебе ничего больше не надо? — не отставала Таня. — Я, между прочим, читала, что мужики как-то чувствуют, когда женщина своей жизнью недовольна, даже раньше, чем она сама это поймет. Ну и ведут себя соответственно. А ты, Машка, действительно в этом сезоне просто секс-бомба какая-то стала, и Дима на тебя косится, и Пашка с ума сходит… Да ты вспомни, как к тебе в мае главный геолог этого института приставал… ну, где мы аэрофотоснимки брали…

— Напился, вот и приставал! — отрезала Маша.

— Угу! — скептически хмыкнула Танька. — Только что-то он ко мне не приставал? Завидую я тебе, Машка, — и умная, и кандидатская уже почти готова, и семья у тебя хорошая, и красивая ты вся такая. Даже пирожки без всякого вреда трескать можешь. А я, горемычная? Муж бросил, диссертацию мне писать лень, а от пирожков я толстею на глазах. В общем, никаких радостей у меня в этой жизни нет, а если и есть, то от них толстеют.

Татьяна действительно была не то чтобы толстухой, а аппетитной пышечкой небольшого роста и постоянно садилась на всякие чудодейственные диеты, чтобы через три-четыре дня, когда жгучие муки голода пересиливали угрызения совести, бросить эти самоистязания.

Пока тесто, заботливо накрытое белоснежной чистенькой марлей, подходило в большом тазу, а начинка для пирожков была уже готова, Маша решила немного передохнуть перед вахтой у плиты. Антонине Петровне она жарить пирожки не доверяла, у нее все получалось как-то не так. Если вообще получалось.

Воспользовавшись кратковременным затишьем, Маша отправилась в свою палатку. Хотелось немного поваляться, послушать приемник и прочитать наконец Мишкино письмо. Она сделала бы это и раньше, но хотела подразнить Татьяну, которая вот уже второй год упорно толкала ее на какую-нибудь любовную авантюру.

Таня давно уверяла Машу, что легкий, ни к чему не обязывающий роман оживляет семейные отношения. Маша даже как-то сказала Татьяне, что та, не имея возможности проверить это на собственном опыте, хочет поэкспериментировать на подруге. «Вот, Танька, давай-ка замуж снова быстренько выходи, а потом и оживляй отношения, а мне не хочется», — заявила она.

Татьяна не обиделась, она вообще не была обидчивой, а лишь сокрушенно сказала: «Ты мне жениха хорошего подгони, тогда и выйду». На самом деле симпатичная, обаятельная, обладающая легким живым характером Танька вовсе не испытывала недостатка в кавалерах, но любила демонстративно поплакаться на свою горькую долю.

С наслаждением вытянувшись на спальнике, аккуратно застеленном веселым одеялом в крупную желто-оранжевую клетку, Маша подсунула под голову небольшую подушку и несколько минут бездумно смотрела наружу, на куст шиповника, ветви которого шевелил легкий ветерок. Снова заморосил дождик, но в палатке все равно было довольно светло из-за ее солнечного желтого цвета.

Половину всего небольшого пространства занимала постель, на свободной половине разместились маленький складной столик, стопка книг и рюкзак с вещами. На столе — карманный фонарик, кипятильник, чашка, зажигалка, блок сигарет и букетик полевых цветов в банке.

Маша любила вечером, под хорошую книгу, выпить чашечку кофе, пусть даже растворимого, а тащиться за кипятком через весь лагерь, спотыкаясь в темноте о растяжки палаток, — удовольствие маленькое, вот она и держала под рукой все необходимое, как и большинство геологов.

Полежав минут пять, наслаждаясь отдыхом, Маша лениво приподнялась на локте и, изогнувшись, достала из кармана уже успевший помяться белый конверт, подписанный давным-давно знакомым крупным неровным Мишкиным почерком. Небрежно оторвав краешек конверта, Маша достала двойной листок в клеточку и начала читать.

Так, дома все в порядке… работает… на даче у родителей был аж четыре раза… В общем, ничего нового. А, вот: звонил в Геленджик, Ксюша здорова, из моря не вылезает, тетку не слушается, по родителям скучает, но домой пока не хочет. В общем-то и в этом ничего нового не было. Маша и сама старалась почаще звонить в тот пансионат в Геленджике, куда отправилась на лето ее двоюродная сестра Нина, прихватив вместе со своим Петькой и ее Ксюху.

С тех пор как дочери исполнилось четыре года, Маша хоть на месяц брала ее с собой в поле, а остаток лета она проводила на даче с Машиными родителями. Но в этом году Машина сестрица решила совместить отдых с работой и устроилась на лето врачом в хороший пансионат в Геленджике. Ее сын был ровесником Ксюше, и Нина взяла с собой обоих бандитов, чтобы надышались морским воздухом. Маша, правда, беспокоилась, не надоест ли ее непоседливой дочери торчать там почти три месяца, но, судя по всему, море ей не наскучило.

Маша улыбнулась, представив себе своего «вождя краснокожих». Ксюха росла настоящим атаманом, вечно бегала с разбитыми коленками и дралась с мальчишками. Ни Маша, ни ее муж не пытались этому воспрепятствовать. Да Маша, честно говоря, в детстве и сама была в точности такой же хулиганкой. Ксюша вообще была на нее очень похожа — и внешностью, и характером. Соскучилась она, конечно, по дочери, но побыть на море ребенку полезно, тем более раз уж ей там так понравилось.

Вздохнув, Маша вновь взялась за письмо, но оказалось, что дочитывать там практически нечего. «Скучаю, люблю, целую» — ничего нового. Она поймала себя на этой мысли и удивилась: а что, собственно говоря, она подразумевает под «новым»? Что ей не нравится — что муж ее любит и скучает? Что же ей еще нужно? Нет, глупости все это…

Однако при мысли о том, что придется писать ответ, Маше стало совсем скучно. Ну и что она Мишке напишет? Ну, новости у нее, конечно, есть. Например, в последнем маршруте она нашла дивную бедренную кость плагиозавра, прекрасно сохранившуюся. Но Мишка не палеонтолог, он геофизик, и Машин восторг он, конечно, разделит, но не оценит всей прелести ее находки.

А что еще? Работа, отдых, погода, маршруты. Что же получается — ей, стало быть, мужу не о чем написать, кроме работы? Маша постаралась припомнить, о чем они с Мишкой писали друг другу длиннейшие письма, с трудом влезавшие в конверт, и не смогла. А ведь получать их было так радостно и читать так интересно!

— С жиру ты, Машка, бесишься! — сказала она. Она хотела прочитать себе более длинную нотацию, но ее прервал раздавшийся вдали вопль Татьяны:

— Машка-а-а!

Она пулей вылетела из палатки. Возле кухни в нетерпении пританцовывала Таня.

— Что случилось? Ты вопишь, как будто тебя в кипятке живьем варят! Напугала до смерти!

— Во-первых, твое тесто уже на стол лезет, а во-вторых, иди посмотри, какое чудище мужики выловили.

Маша быстренько вывалила тесто на посыпанный мукой стол и отправилась к мосткам. Там возле легкой моторной лодки возились Игорь и Дима-большой. Маша осторожно заглянула в лодку. На дне лежал огромный сом — такого она в жизни не видела.

— Вот это да! Как вы такого монстра выловить умудрились? — восхитилась Маша.