И первый бой, который мне довелось вести, мое боевое крещение состоялось 23 августа 1942 года. Немцы тогда прорвали фронт на Дону. Армада танков и мотопехоты 14-го танкового корпуса, на острие которого шла 16-я танковая дивизия, смяла оборону какой-то нашей стрелковой дивизии, и уже в 5 часов вечера немцы были у Волги, прямо у завода. Фронт был рассечен пополам. Образовался коридор шириной 8–10 километров, и в него устремилась лавина. В 15.18 начался воздушный штурм Сталинграда. Это официально зафиксированное время начала бомбардировки – поныне на вокзале бьют склянки. Это был штурм в полном смысле слова: семьсот самолетов, по три-четыре волны. По имеющимся сегодня данным, было сделано более двух тысяч самолетовылетов. По городу, который в основном был деревянным…

– А вы где были в момент бомбежки?

– На заводе, вернее, на полигоне рядом с заводом, на складе боеприпасов. В тот самый момент я укладывал боеприпасы в танк. Помню, как кричал генерал Фекленко: «Ну, живее, еще пару снарядов, и вперед! Слышите канонаду? Это держатся зенитчики. Лейтенант, двигай на Орловку. Возьмешь полигон, закрепишься на Мокрой Мечетке. Бери всех подряд, охрану склада и прочих. Всех, кто есть, в бой!»

Моя рота должна была утром 24-го своим ходом уйти на фронт, в район Калача-на-Дону. Это примерно восемьдесят километров ходу. А тут фронт… немцы сами пришли. И вечером, по сути дела, где-то уже около 6 часов, я пошел в атаку вдоль Волги, прямо от завода. Немцы стояли в полутора километрах. На бортах танков в бинокль хорошо были видны кресты. Они захватили два населенных пункта на берегу Волги: Спартановку и Рынок. Рынок – это где сейчас электростанция. Они как начали бомбить в 15 часов, так и не останавливались до захода солнца. По шестьдесят-семьдесят самолетов, с трех направлений! Город горит, все в дыму, в огне. Ужас, паника… Войск в городе нет. В основном бомбили центр города. А на северной окраине города три мощнейших государственных завода: знаменитый «СТЗ», рядом с ним оружейный «Баррикады», дальше, чуть глубже к центру, прямо на берегу, в ста пятидесяти метрах – металлургический. Их они бомбили меньше, ибо стояла задача захватить предприятия с ходу. Вот они вечером прорвались. Город беззащитен. И ведь знали, что в городе войск нет. Там еще оставалось одно авиационное училище и 10-я охранная дивизия НКВД, которая получила задачу прикрыть город. А город протяженностью в сорок километров!

И спас город – и я об этом писал неоднократно – рабочий класс, ополчение Сталинграда. На этих трех заводах сформировали танковую бригаду, которая пошла в атаку без танков. Только экипажи! Люди собрались по первому тревожному гудку, без приказов. Из начальства и штабов никого нет. Чувствовалась, конечно, в те минуты какая-то растерянность. Но то, что случилось, – то случилось. Это был тот самый критический момент, когда немцы имели возможность захвата города с ходу.

Весь день 23-го и всю ночь до утра мы принимали на себя удары 16-й танковой генерала Хубе. Они, видимо, почувствовав, что встретили серьезное сопротивление, более основательно подготовили атаку утром 24-го. Но за ночь рабочие с завода вытянули корпуса танков и башен и установили их в виде неподвижных огневых точек. А 24-го днем к нам на помощь подоспели краснофлотцы. Они дважды… дважды под пение Интернационала в полный рост поднимались и шли за мной в атаку!

Нас было три готовые роты. Две из них должны были уйти по железной дороге на другие фронты. Моей роте, как я уже говорил, предстояло заправиться горючим и снарядами и своим ходом двинуться к Дону. Но все получилось совсем иначе…

Те две роты с ходу контратаковали неподалеку, левее, в районе населенного пункта Орловка. Оба командира рот, старшие лейтенанты Морев и Барановский, погибли в тот же день, но остановили главную группировку немцев, наносившую удар прямо через поселок. (Оба награждены посмертно орденом Ленина. – Прим. С.С.)

При каждом заводе были поселки рабочих. Вцепившись в них, наши роты вместе с зенитчиками, стоявшими на прикрытии завода, по сути дела, остановили немцев. Они сожгли несколько немецких танков у речушки Мокрая Мечетка. Мне там тоже довелось побывать, но потом нас вернули назад – на том участке дело уже было сделано. Меня же еще раз пускали вдоль Волги…

– У вас такая ясная и четкая память. Можно ли подробно описать, как проходил бой 23 августа?..

– Знаешь, особо рассуждать некогда было, все делалось автоматически. Дал команду прекратить загрузку. Собрал командиров взводов, объяснил им обстановку. Двинулись вдоль дороги из города на Орловку. Головным пошел мой танк. Разведку вперед не выдвинули… В общем, надо признаться, что не такие уж мы тогда были грамотеи. Условия для атаки там очень плохие – вдоль Волги петляет узкая дорога. Это сейчас она покрыта асфальтом, а тогда была каменной. Через Мокрую Мечетку вел маленький деревянный мостик. Танки по нему никогда не ходили – никто не проверял, по крайней мере. И первое же, что получилось неудачно, это когда мой первый танк ворвался на мостик – он тут же провалился. Нам еще повезло, что это не река, а ручеек. Но там очень крутые овраги. Возможно, поэтому немцы потом не стали атаковать ночью.

Мы, наверное, с километр двигались колонной… Да, кстати, у нас же тогда радиостанции стояли. Помню, как я с тремя командирами взводов переговаривался. К Орловке подошли, вижу – слева от нас огневая позиция зенитчиков. Длинные стволы непривычно глазу смотрят вниз. Расчеты в касках. К нам бежит и что-то зло кричит молодой лейтенант. Останавливаю танк. Он подбегает, распалился такой:

– Вашу мать, танкисты! Ждем, ждем. Видите, за вас приходится бить танки. Вон они!

Смотрю в бинокль. Что за хреновина! Вот они, совсем рядом, с крестами на башне.

– Чего ж, – говорю, – не бьете?

– Да ты не бзди, лейтенант. Эти в атаку не пойдут, уделаны надежно. Ты давай жми вперед, а мы поддержим.

Перед Мечеткой ровная, открытая местность. Даю роте команду развернуться в боевую линию. По газам… Два танка прорвались за Мечетку. Один сразу же подбили. Экипаж посыпался из танка, и буквально через минуту тот полыхнул ярким пламенем. Дальше продвинуться не удалось. Встали на огородах, за домишками поселка. Осмотрелся, осмысливаю ситуацию. За нами пехота – рабочие и экипажи маршевых рот. Очень много молодежи и стариков. Один дед здоровый такой, с усами, в бескозырке, поверх тельняшки крест-накрест патронташи. Я не выдержал, говорю: «Дед, да ты хоть куда?» А тот: «Ах ты, такой-сякой, да я Царицын отстоял, а тут фрицы какие-то паршивые. Сейчас мы их расшерстим. Сам давай не отставай!»

Только вроде закрепились, получаю приказ отойти прямо к заводу и оттуда ударить вдоль Волги на Рынок, захватить его и удержать. Рынок – это такая небольшая деревушка. В центре церковь, кругом сады. Стоит на господствующей высоте, прямо на берегу Волги. Приказ есть приказ, быстро свернулись в колонну и отошли.

Рынок атаковали на скорости. Смотрю – ребята бодро идут. А ведь это у них вторая атака в жизни. Помню, немцы как-то плохо стреляли, но, честно признаться, мы стреляли не лучше. И вот атакуем, и ни один из наших танков не горит. А деревушка ближе и ближе… Опять же, вот обрати внимание, мы атаковали, совершенно не имея понятия, сколько их там, есть ли там танки, противотанковые орудия. Да, честно признать, и не до того было. Приказ прост – отбить Рынок любой ценой! Все!