кресту подошел, а слова кончились. Только и смог выдавить: «Ну, скажи хоть что-нибудь! Поговори… хоть минуточку!»

ДеНеКе

Жил-поживал высоко в горах старый чабан. Чабаны и должны жить в горах, где растет сочная зеленая трава, где хрустально чистый воздух и несущая холод ледников прозрачная вода.

Много лет он пас овец, но годы брали свое. Стал он стареньким. Не мог уже многое из того, что раньше и за труд не считал. А тут еще и вторая жена умерла. Детей у него было от первой жены пятеро и от второй четверо. Но все они хорошо учились, набирались уму-разуму и знаний всяких нужных. А наполнив знаниями свои головы, сразу же перебирались жить в города. Там и внуков-внучек чабану рожали, но привозили их только летом. Да и то ненадолго.

Трудно, совсем трудно стало жить старенькому чабану. Дети посовещались и решили, что третью жену заводить уже поздно. А вот найти женщину помоложе, которая могла бы есть-пить приготовить, пуговицу пришить, да в баньку сводить, посчитали хорошей идеей. Тут как раз в соседнем ауле несчастье случилось. Машина в пропасть свалилась, водитель погиб. Уговорили они молодую, сорока лет, вдову к деду-чабану перебраться. Пообещали деньги платить. Она и согласилась.

Опять жизнь у чабана наладилась. Благодарил он сыновей и дочерей за заботу, гордился ими пуще прежнего, хвастался перед аильчанами, каких замечательных детей вырастил.

Но через месяцев семь-восемь пригласил старших сыновей обсудить вопрос, как свадьбу организовывать будут. Сыновья примчались, как на пожар. Стали отговаривать чабана от женитьбы. А он говорит, что всегда был честным и их честности учил. Скоро у него сын родится, надо брак регистрировать, чтобы позора не было. Сыновья, сначала осторожно, даже робко, пытались ему намекнуть, что сын-то родится не его. Годы, мол, не те.

А старик сердится, говорит, пошли в сельсовет, оформить надо все по закону. Сыновья говорят, что и сельсоветов уже давно нет. Ну, и женщина заботливая не настаивает на заключении брака.

Чабан пуще прежнего сердиться стал, грозиться, что поколотит их своим посохом за непослушание. Сыновья ему уже не намеками, а напрямую заявили, что в ауле все смеются. А твой друг Джумабек громче всех хохочет, говорит, был бы ты помоложе, у тебя бы рога выросли.

Сильно, очень сильно обиделся старый чабан.

А в этот день, только вечером, собрание «акционеров бывшего колхоза» должно было состояться. Умные люди, которые стали во главе «колхоза», а ныне «Акционерного общества будущих миллионеров» в очередной раз намеревались объяснить чабанам, почему пока миллионерами стали только они. И когда наступит очередь всех остальных.

Чабан, хотя и знал, что даже пастухи не живут так долго, чтобы дождаться этой очереди, на собрание все же пошел.

Когда молодые хваткие руководители закончили рассказывать сказки, и перешли к пункту «разное», старый чабан подошел к столу президиума, повернулся к залу и …

— Вы все меня знаете. Я думал — уважаете. Но кое-кто смеется за моей спиной. Не верят, что сын у меня родится мой. Болтают, что без помощи тут не могло обойтись. Запомните, за спиной шепчутся зловредные кумушки, а настоящие мужики все говорят прямо, открыто, в лицо. А то мой друг-сосед Джумабек меня вообще на посмешище выставляет. Не думал я, что и он змеиным языкам верит.

Джумабек сидел красный, но ничего сказать не успел. Вскочил его сын. Очень умный, очень образованный. И заявил: «А давайте тест проведем на идентификацию дезоксирибонуклиновой кислоты, ДээНКа, если сокращенно. Я готов заплатить за это».

Тут очередь покраснеть от ярости наступила у старого чабана.

— Не понял я. Это твой сын по-городскому заматерился, или действительно, какие-то ДеНеКе что-то там врачам рассказывают. Но я тебе, Джумабек, вопрос задам. У тебя корова есть? Молчи, все знают, что есть. Она теленка принесла? Все знают, что принесла. А теперь скажи, теленок твой или Асанбека, чей бык твою корову осеменил?

— Конечно, мой, — заявил Джумабек.

— И ДеНеКе проводить не хочешь? Так я вам всем заявляю: КОРОВА МОЯ И ТЕЛЕНОК БУДЕТ МОЙ!

Тут с места вскочила самая что ни на есть острая на язык бабенка и громогласно заявила: «Говорила я вам, что не перевелись еще мужики настоящие. Вот он перед вами. А джумабеки разные, хоть и молодые, да способны только сплетни разносить!»

КРЕСТ ПОЛКОВНИКА

Жил-поживал полковник. Настоящий полковник. С боевыми наградами и боевым опытом.

Прошел-провоевал он всю Великую Отечественную, ранен был несколько раз. И после победы продолжил служить. Но пришло время, и отправили его на пенсию. Однако не его это было дело — цветочки-ягодки на даче выращивать.

Пошел он служить-работать на военную кафедру Университета, учить искусству войны студентов-балбесов. Сначала-то он думал, что не все они балбесы, чуть ли не половина до ВУЗа в армии отслужили. Но потом…

Студенты наивно полагали, что их маршировать красиво научат, ура кричать, пострелять свозят. А полковник на первом же занятии спросил, каковы размеры одиночного окопа для автоматчика, за какое время его следует выкопать, как начинать снимать верхний слой и для чего он нужен, куда девать выкопанную землю, как ее замаскировать. На чем в окопе сидеть-отдыхать, куда складывать паек, а куда боеприпасы, где и как, извините, естественную нужду справлять.

Никто на все вопросы ответить не сумел. Даже из тех, кто в пехоте отслужил.

Не только полковник, но и студенты осознали, что они все-таки балбесы, хотя некоторые до этого гордились победами на олимпиадах по физике и математике. Полковник всех приободрил, пообещав к окончанию университета сделать из них настоящих воинов-бойцов-командиров. Далеко не каждого такая перспектива обрадовала-развеселила.

Однако, все сложности превращения балбесов в воинов в первые три года оказались лишь цветочками. Завершающие цикл обучения на военной кафедре три месяца полевых сборов в войсковых лагерях продемонстрировали, какие бывают ягодки.

Взвод курсантов-студентов — уже почти не балбесов — все время рыл и маскировал окопы. Не только для автоматчиков, но и для трех бронетранспортеров. Все вволю постреляли из пистолетов, автоматов, гранатометов, пулеметов, водили БТР, даже бросали боевые гранаты. Два раза в неделю проводили учения по отражению атаки противника, переходили в контратаку, преодолевали минные поля (к счастью, мины не были настоящими), затем проволочные заграждения. Потом в противогазах занимали траншею противника. Последним этапом был захват штаба условного врага, расположенного на вершине горы. В промежутках изучали топографию, ТТХ вооружения противника, повышали политико-моральную составляющую.

Все эти занятия проходили при тридцатиградусной жаре. Сапоги студентов были изношены больше, чем у солдат, прослуживших