В фойе на втором этаже его встретил напоминавший бочку с ножками заклятый дружок Сэмми Смит. Гоблин был известным лизоблюдом, предпочитающим полевой работе стопки бумажек.

— Ноа, какими судьбами? — расплылся он в фальшивой улыбке, демонстрирующей новенькие виниры.

А то ты мудак не курсе! Вон как глазки бегают.

— К мамаше твоей в гости заскочить решил.

— Фу, как грубо!

Даже не остановившись, Ноа прошел вперед и подмигнул сидевшей за столиком секретарше.

— Эми, Олсен у себя?

— Ага, злой как черт, — подавшись вперед зашептала девушка. Ткань ее белой блузки так сильно натянула полновесную четверочку, что маленькая пуговица того и гляди помашет хозяйке ручкой и отлетит к стене.

Еще утром это зрелище заставило бы Райта хорошенько насладится открывшимися видами, а после пригласить симпатичную брюнетку на пару палок чая, тем более что в ее согласии он не сомневался.

Утром. Но не сейчас.

Тот рубильник, что отвечал в его организме за функцию возбуждение, отказывался включаться. А исходящий от девушки цветочный запах дорогих духов вызывал только одно желания — чихнуть.

Он знал причину, но предпочел сейчас о ней не вспоминать. У него еще будет время разобраться с мелкой проблемой, что подобно разрушительному торнадо смела на нет все его планы и надежды. Леденец, черт бы ее побрал!

Открывая дверь в кабинет инспектора, Райт чувствовал себя так, словно без какой- либо защиты входил в логово голодного льва. Может Хэнк Олсен и выглядел безобидным седым старичком, ростом — метр в прыжке, но его немигающий взгляд обещал анальную кару любому идиоту, посмевшему заявиться с плохими вестями.

Ноа как раз и был сейчас в роли этого идиота.

— Какого, мать его, хрена, Райт? — прорычал старик, как только за парнем закрылась дверь, — я три часа пытаюсь до тебя дозвониться, а ты не берешь трубку!

— Простите, сэр, телефон был на беззвучном. Я только что освободился, — стоять под пристальным взглядом Олсена было то еще удовольствие, но присесть ему не предлагали, а значит пилить собираются долго и нудно. Бл7

— Ну давай, щенок, рассказывай мне, как похерил целый год работы. И было бы из- за чего, из-за бабы какой-то… — Ноа поморщился, но спорить не стал. Знал, что Хэнк прав.

— Если бы я не впрягся за нее, они бы ее прямо там, на парковке, по кругу пустили.

— Рыцарь гребаный! Зачем ты Соера сожрать пытался? Как нам теперь на братца его выходить, ты подумал? Идиота кусок!

— Они не хотели ее отпускать, мне пришлось… оставить на ней брачную метку.

— Что? Какого черта, Ноа?

— Это было их условие, сэр. По-другому мне ее было не вытащить.

— Ладно, ты поставил метку. Но убивать-то зачем? Ты знаешь, чем тебе это грозит? В лучшем случае лишением значка, мать его!

— Никак нет, сэр. Согласно Лондонской конвенции о правах существ, угроза сексуального насилия над отмеченными брачными метками карается смертью.

-Ты кто, судья, чтобы приговоры выносить, Райт?

— Я защищал то, что принадлежит мне по праву. И ни капли об этом не жалею.

— Брачная метка сойдет через две-три недели, и что? Ты теперь вместо работы будешь круглые сутки как кость свою девку сторожить?

— Я уже принял меры, сэр. Моей работе она не помешает, — вспомнив, какие именно меры он принял, Ноа усмехнулся.

— Очень надеюсь, сынок, — тяжело выдохнул старик. Излив всю ярость, он чувствовал, как ее место заняла давящая усталость, — не хотелось бы переводить тебя в патрульные.

— Вы правы, сэр, ведь тогда участок лишится лучшего детектива в городе.

— Чертов ублюдок, — расхохотался Олесен, — самомнения тебе не занимать. Что делать собираешься? Как дыры теперь латать?

— У старшего Бенкса нет причин связывать смерть брата с полицейской охотой. Даже если ему донесут о том, что произошло, он решит, что Сойер стал жертвой оборотня-дилера, работающего на ванкуверских ведьм, а копы у клуба появились по чьей-то наводке. Закинем в его окружение своего человека и посадим самого жирного мафиози доживать свои деньки в «Палло-Алидо» — самой охраняемой тюрьме страны.

— Хороший план, а сейчас передай все документы Навицки. Ты отстранён от дела.

— Какого черта? Я вел его целый год, а теперь этот хряк будет пожинать плоды?

— Вел целый год и просрал за час. Впредь будешь умнее, сынок.

Ничего ему не ответив, Ноа на прощание хлопнул дверью так, что она чуть не слетела с петель. Не обращая внимание на застывшую от страха секретаршу, он бросился к лестнице, ведущей в тренировочный зал, чтобы на боксерской груше выплеснуть все негативные эмоции.

Ему это пригодится перед встречей с горячей блондиночкой, чей острый язычок и взрывной характер даже святого способны вывести из себя.

Однажды, в средней школе, меня с моей подругой Грейс Вачовски старшеклассницы поймали на «слабо». Необходимо было провести ночь в заброшенной лачуге на окраине города, где, по слухам, жили привидения. Мы, конечно, в них не верили, но были готовы к тому, что парочку немытых бомжей своим присутствием потревожим.

Как выяснилось потом, бомжи в том доме не водились, зато водилась шайка ведьм- травниц, промышлявших незаконной торговлей дурманящим сознание зельем. С ними-то мы, возможно, и смогли бы договориться, но именно эту ночь копы выбрали для облавы и замели нас с подругой за компанию.

Та история закончилась более-менее хорошо. Нам на помощь пришел мой папочка, который, словно всемогущий Бэтмен, вырвал нас из лап закона и… приговорил к недельному домашнему аресту. По отдельности, конечно.

Я до сих пор помню едкий запах плесени, немытых тел и алкоголя, что царил в камерах временного содержания. Одежду тогда пришлось сжечь, а в ванной отмокать чуть ли не полночи.

Казалось, те воспоминания я надежно похоронила под ворохом новых, но стоило блондинистому копу с парковки затащить меня в под завязку набитый заключенными изолятор, как с головой накрыло ощущение дежавю.

Тот же запах, те же страшные лица с плотоядными взглядами и похотливыми улыбками, а самое главное — тот же страх внутри меня, инстинктивный и всепоглощающий, как если оказываешься нос к носу с кровожадным хищником, без единого шанса убежать или спрятаться.

— Давай ее ко мне, парень. Натяну эту блондинку по самые гланды, ха-ха, — только бы не к лысому троллю, только бы не к нему. Фук, идем дальше.

— Лучше к нам ее тащи. Мы знаем, как ублажать таких горячих крошек, — только бы не к этим двум козлоногим, с их длинными мерзкими языками. О, кажется, пронесло.

Майк, — вроде так назвал его желтоглазый мудак, — звякнул связкой ключей и открыл самую последнюю камеру, где, в тесноте, на приколоченных к серой стене деревянных досках, лежали две женщины. Толкнув меня внутрь, он не забыл снять ненавистные наручники, что успели до красноты натереть мне запястья.