– Так только на выходные? – Лори никак не могла понять, а во мне закипала бессильная злоба. Знаю, моя лучшая подруга не виновата. Но я и не хотела ничего объяснять. Лори меня не понять. Для нее учеба на медицинском – превыше всего. Еще тогда, в начале учебы в Торонто, она не одобряла мои вечные прогулы в универе. И мотивации на том бесполезном подготовительном курсе, где мы и познакомились летом, в ней чувствовалось вдвое больше. Время от времени я задаюсь вопросом, как так получилось, что мы, такие разные, стали лучшими подругами.

– Нет. – Следующие несколько слов дались мне с трудом. – Я приеду надолго.

– Но… – Лори замолчала, а я уже давно знала, о чем она хотела спросить. – Как? Я имею в виду, сейчас же середина семестра…

Я пожала плечами, прекрасно зная, что она этого не видит.

– Эмбер?

К черту все!

– Что случилось? – Лори молча ждала ответа. Я слышала шум проезжей части, какие-то голоса. Мне хотелось просто повесить трубку. Должно быть, в какой-то части моего мозга, преследуемого кошмарами после телефонного разговора с отцом, произошел сбой, иначе мне не пришло бы в голову звонить подруге после бессонной ночи. – Из-за парня? Тебя кто-то…

– Нет, – прервала я и прикрыла глаза. Я все-таки худшая в этом проклятом мире подруга.

– Тогда что? Я не понимаю, почему…

– Меня выгнали.

– Из квартиры?.. – беспомощно предположила Лори. – Тебе нужен временный ночлег? Я могу спросить Джека, или, в крайнем случае, пару дней у моих родителей в Барри…

– Меня исключили из университета.

Лори замолчала. Эта тишина была невыносима. Возможно, потому, что Лори была единственным человеком, чье мнение меня хоть немного интересовало. Но я не хотела слушать, как она сокрушается. Чувствовать себя жалкой перед ней – еще меньше.

– Что?! Подожди, я не понимаю. А за что тебя…

– Я провалила чертов экзамен. Думала, что у меня есть три попытки, но нет… Если бы я пришла на вводное занятие, возможно, я бы услышала, что их дается всего две. Я зашла слишком далеко. И вот результат. – Поразительно, как я смогла рассказать это так, будто это вовсе не обо мне, а о ком-то другом. Мне было совершенно безразлично. Что я, по всей видимости, совершенно не способна изучать архитектуру. Теперь это не важно. А вот вынужденное возвращение в Ванкувер сводило меня с ума.

– Вот дела! Эмбер, мне очень жаль…

– А мне нет. – Это прозвучало очень самонадеянно.

– И что ты будешь теперь делать?

– Мой отец принуждает меня вернуться домой. Он как-то организовал, что я могу продолжить учебу в UBC.

– Ах, это же хорошо! Ведь здорово, правда?

Я безрадостно усмехнулась:

– Ага, лучше некуда.

– Не все так уж и плохо, Эмбер, – утешала Лори, а я крепче сжала в руке телефон. – Давай смотреть на ситуацию позитивно!

Я неодобрительно хмыкнула.

– О’кей?

– О’кей… – выдохнула я.

– Мы снова вместе в одном городе… – мечтала Лори, а у меня кольнуло сердце. – Обсудим это спокойно по приезде. Мы с Сэмом сейчас в магазине. Когда именно ты приезжаешь?

– Я прилетаю в пятницу в половине шестого по ванкуверскому времени.

– Тебя встретить?

Вместо ответа уголки рта приподнялись в улыбке. Как бы ужасно все ни складывалось, я снова буду рядом с Лори.

– Думаю, как только я войду в зал прибытия, отец лично наденет на меня наручники, так что не беспокойся.

Лори тихо рассмеялась:

– Эмбер, я с нетерпением жду тебя. – Вне всяких сомнений, она единственная, кто меня ждет в этом проклятом городе.

– И я рада нашей встрече, – прошептала я. За последние дни это были самые искренние мои слова.

– Что?.. Да-да, я иду! Извини, Эмбер. Сэм нервничает. У него еще собеседование сегодня.

– Понятно. Удачи ему и передавай привет.

– Передам. Напиши мне, когда будешь здесь. И до скорого!

– Ага. – Я положила трубку.

У меня было меньше семидесяти двух часов, чтобы втиснуть остаток своей жизни в чемоданы и вернуться в город, который я поклялась сторониться как чумы. Только нужно было лучше стараться, черт возьми…

Скрежет столовых приборов о дорогие фарфоровые тарелки и покашливания время от времени – единственное, что было слышно. Я сидела за столом не шелохнувшись. Все было как прежде. Напротив меня – мама, слева, во главе стола, – отец.

Я не обращала внимания на его испепеляющие взгляды. И на те, которыми он обменивался с мамой, думая, что я не замечу. Мы едва перекинулись парой фраз с тех пор, как меня встретили в аэропорту. Мое присутствие здесь было каким-то сюрреализмом.

Последние несколько лет я регулярно навещала родителей. Каникулы, как и положено хорошей дочери, я всегда проводила дома, но старалась не задерживаться дольше, чем на неделю. И на то были свои причины.

Здесь совершенно ничего не изменилось. Ни минимализм обстановки этого до абсурда огромного дома, ни мрачные выражения лиц за столом. Мне до сих пор непонятно, зачем двоим нужен дом площадью более четырехсот квадратных метров. Видимо, самые известные в городе супруги-архитекторы так и должны жить, хотя у себя дома, на северо-западе Ванкувера, мои родители никогда не принимали клиентов. Это была амбициозная демонстрация их до омерзения хорошего вкуса. Рассеянный свет, гладкие поверхности, выразительные формы. В этом доме не было ничего лишнего. Кроме меня. Через огромные панорамные окна взгляд убегал по пологому склону далеко вперед, до Ванкуверской гавани и Стэнли-парка, вплоть до светящихся вдали небоскребов даунтауна. Меня тошнило от такого декаданса.

– Ты можешь зачислиться уже в понедельник, перед первым семинаром, – нарушил молчание отец, не глядя на меня, разрезая лежащий перед ним на тарелке стейк. – Постараемся не привлекать к себе внимания. Мне пришлось задействовать все свои связи, чтобы убедить декана. К счастью, Франклин у меня в долгу, еще с тех пор, как мы проектировали здание технологического факультета в кампусе.

Я молчала, сооружая из картофельного пюре небольшую горку.

– С твоей стороны было бы уместно выразить некую признательность.

Я прикрыла глаза:

– Но я не просила тебя об этом.

– Эмбер! – строго посмотрела на меня мама.

– А что, если я откажусь?

Отец громко рассмеялся:

– А дальше?

Я сжала губы.

– До окончания учебы тебе осталось всего три семестра, Эмбер, – принялась убеждать меня мама. – Будь благоразумна, у других такой возможность нет.

– Ах да, ведь другие лишены роскоши иметь столь знаменитого отца. Вы же понимаете, что все, и не без основания, будут смотреть на меня косо?