— У меня все замечательно, Джемма. Спасибо за заботу, — ответил он, игнорируя ее сарказм. — Так каковы твои шансы на повышение?

— Не знаю. Полагаю, высокие, — нахмурилась Джемма, не понимая, к чему он клонит.

— Если я правильно помню, ты неплохо справляешься со своей работой.

— Неплохо? — вспыхнула девушка. — Вообще-то я чертовски хорошо с ней справляюсь, и ты это прекрасно знаешь. Именно поэтому мне и дали работу несколько лет назад в одной из твоих компаний.

Он посмотрел на нее долгим оценивающим взглядом, словно на предмет искусства, который собирался купить. Светлые волосы девушки были собраны в «конский хвост», как у школьницы. Изящные черты лица, высокие скулы, чувственные губы, огромные голубые глаза. Она была слегка накрашена, хотя совершенно не нуждалась в этом. Кожа была безупречной — цвета сливок — и словно светилась изнутри.

А ее тело было мечтой любого мужчины.

В двадцать девять Джемма была такой же, как в тот день, когда вошла в его кабинет пять с половиной лет назад.

— Твои профессиональные навыки не единственная причина, по которой ты тогда получила работу, — поправил он и улыбнулся при виде ее вспыхнувшего лица.

— Я уверена, ты пришел не затем, чтобы напоминать мне о старых временах или расспрашивать о моей работе. Так что, пожалуйста, переходи к делу, — раздраженно сказала она.

— Я думаю, ты догадываешься о другой причине…

— Лайам не поедет с тобой в Италию, так что можешь забыть об этом и уйти.

— Я не собираюсь сдаваться, Джемма.

— Ты устраиваешь сцену, Маркус. Я хочу, чтобы ты ушел.

— Не уйду, пока ты не согласишься поужинать со мной завтра.

— Я не могу…

— Твоя мама сообщила, что с радостью посидит с Лайамом. Когда за тобой заехать?

— Слушай меня внимательно, Маркус. Я не пойду с тобой ужинать. И не собираюсь обсуждать, где будет жить Лайам. Он останется со мной.

— Я закажу столик в «Беллингеме» на семь тридцать, хорошо?

— Можешь заказать хоть в Букингем Пэлас[1]. Я все равно не приду.

Почему он так настаивает на этом ужине? — в ярости спрашивала себя девушка. Он что, думает, это идеальное место, чтобы сообщить о своей женитьбе?

Она попыталась заняться работой, словно Маркуса здесь не было. Может, до него наконец дойдет, что она не хочет с ним говорить.

— Между нами всегда все будет так?

Этот вопрос, заданный тихим голосом, заставил ее поднять голову.

— Как? — удивилась она.

— Двадцать шагов. Курки взведены, — улыбнулся мужчина.

— Ты несправедлив, Маркус. Я позволяла тебе видеться с Лайамом сколько угодно… Даже меняла свои планы в соответствии с твоим расписанием. Мне кажется, я была более чем великодушной.

— А как насчет того, что мне не нравится та школа, в которую ты отправляешь его в сентябре? — заявил Маркус.

Джемма застыла. Этого она не ожидала.

— Это хорошая школа. Она недалеко от…

— Мне она не нравится.

— Что значит «не нравится»? Что ты о ней вообще знаешь?

— Я думаю, мы можем найти ему школу получше.

— Ты имеешь в виду, подороже? — рассердилась Джемма. — То, что школа дорогая, еще не значит, что она…

— Я не это имел в виду.

— Тогда что? — спросила она.

Ответом ей была довольная ухмылка Маркуса.

— Видишь, нам есть что обсудить.

— Обсуждение достоинств школ и обсуждение отъезда Лайама из страны — разные вещи.

— Да, но две минуты назад ты вообще не хотела со мной разговаривать, — отметил Маркус.

Он прав. Она была так напугана его желанием отнять Лайама, что страх ослепил ее. Маркуса несложно испугаться. Он от природы был властным и высокомерным человеком. Если сунуть такому мизинец, отхватит всю руку. Он считает, что может получить все, что захочет… и действительно получает. Может, этого она и боится. Маркус всегда оказывал на нее странное воздействие. Вот сейчас он просто сидит напротив, а ее кожа горит так, словно он ее коснулся. Говорить с Маркусом разумно, цивилизованно Джемма была просто не в состоянии.

— Я хочу принимать больше участия в воспитании моего сына, Джемма. Разве это плохо? Но ты не позволяешь мне помогать.

— Если ты хочешь говорить о деньгах, Маркус, то забудь об этом. Мы уже все обсудили. Я сказала, что мне не нужна твоя помощь. Я прекрасно справляюсь сама. И хочу, чтобы так все и оставалось.

Джемма видела, как его лицо потемнело, как раздражение мелькнуло в глазах. Но молодая женщина смело выдержала его взгляд. Она была настроена так же решительно, как и он, потому что знала: Маркус хочет, чтобы они зависели от него.

— Не беспокойся о школе, — поспешила добавить она. — Лайаму она понравится. Дочь моего друга, Энни, тоже учится там.

— Ну конечно, если Энни учится там, то школа хорошая, — прошипел Маркус. — Все остальное не имеет значения.

— Ему только четыре, Маркус. Выучиться на хирурга он сможет позже, — с сарказмом ответила она. — Моя главная задача — чтобы он был счастлив.

— Тогда давай поужинаем завтра вечером.

— Чтобы продолжить войну за столиком в ресторане? Не думаю, что это хорошая идея. Лайам не поедет в Италию. Он останется здесь, со мной, и пойдет в местную школу. — Она перевела взгляд на офис. Было что-то нереальное в том, что она поглощена разговором с Маркусом в начале тяжелого рабочего дня в четверг, когда ее ждет собрание и уйма работы. Первая половина дня выдалась неудачной, вторая не обещала быть лучше.

— Ты самая упрямая женщина из всех, что я встречал. Тебе это известно? — спросил Маркус вполголоса.

Джемма увидела Генри Перкинса, директора компании, выходящего из зала заседаний. Он выглядел обеспокоенным. Хотя Генри в свои сорок пять казался еще молодым человеком, последние недели сильно состарили его.

— Что бы ты ни говорил, Лайам счастлив со мной. — Усилием воли Джемма заставила себя вернуться к разговору. — Ему хорошо дома, он чувствует себя в безопасности. Я хочу, чтобы все так и оставалось. И если бы ты думал хоть чуточку о Лайаме, а не только о самом себе, ты бы не решил уехать в Италию.

Здесь она попала в точку. Это было видно по тому, как помрачнел Маркус. Не только он один способен на эмоциональный шантаж, подумала она злорадно.

— Нельзя все видеть только в черном или белом свете, — процедил он сквозь зубы.

— Так что тебя так тянет в Италию? Пара пышных итальянок, достигших брачного возраста? Или ты наконец решил сделать Софию честной женщиной?