– Я подожду, – миролюбиво отозвался человечек.

Оставив дверь приоткрытой, Сара взяла телефон, отметив, что ее вызывал декан музыкального факультета профессор Клайм.

– Алло!

– Сара, у меня плохие новости, – проговорил Клайм. – Увы, я вынужден сообщить вам, что профессор Щербатский умер.

Сара опустилась на диван оливкового цвета, который они с Алессандро притащили с угла Масс-авеню в Арлингтоне, когда там выбрасывали ненужное барахло. Во рту у нее внезапно пересохло.

– Что? – переспросила она. – Когда? Как?

Профессор Клайм рассказал ей то, что успел выяснить. Произошел несчастный случай. В Праге. Наверняка подробности вскоре выяснятся.

– Несчастный случай? – повторила Сара.

– Да, ужасная трагедия, – проговорил профессор несколько, правда, равнодушно: Щербатский не пользовался любовью на факультете, где пышным цветом цвела профессиональная зависть. – Меня известил о случившемся некий мистер Майлз Вульфман, коллега профессора Щербатского. Он принес свои соболезнования, а также информировал меня о том, что вы собираетесь в Прагу. Оказывается, вы примете участие в реставрационных работах в недавно учрежденном музее при Лобковицком дворце. Мистер Майлз Вульфман выслал вам билет на самолет почтой «Federal Express». Я должен вас поздравить – не упускайте столь редкий шанс.

В голосе профессора звучали обида и плохо скрытый скептицизм. Сара сухо поблагодарила Клайма и спросила, есть ли у покойного профессора родственники, на какое число назначены похороны и приняты ли все необходимые меры?… Однако профессор Клайм ничегошеньки не знал. Произнеся еще две-три общепринятые фразы с выражением сожаления и благопожеланиями, он повесил трубку.

Потрясенная Сара просидела на диване пару минут, прежде чем вспомнила о загадочном человечке, которого она бросила за порогом. Сара быстро пересекла комнату и распахнула дверь настежь.

Карлик исчез. Коробочка из-под пилюль лежала на вытертом половичке. Сара подобрала ее и закрыла дверь. Она побрела в гостиную и выглянула в окно, но человечка нигде не было видно. У нее возникло странное ощущение, словно произошло нечто космогоническое, как если бы сместилась земная орбита… но соседка копалась в огородике и возилась с помидорной рассадой, а по тротуару тарахтел на трехколесном велосипеде малыш, за которым шествовала его мамаша, ведя на поводке раскормленного лабрадора.

Сара кинулась в спальню, где стоял компьютер, кликнула мышкой и ввела в поисковик слова «Щербатский» и «Прага». Первым же результатом стала страница из «Prague Post»: «Американский ученый умер в Лобковицком дворце».

– Что? – вырвалось у ошеломленной Сары, и она продолжила читать:

«Доктор Авессалом Щербатский, считавшийся одним из лучших в мире специалистов по Бетховену, прибыл в Прагу, чтобы предложить свои услуги семейству Лобковицев. В среду поздно вечером он, вероятно, выпал из окна дворца Лобковицев. Полиция подозревает, что профессор совершил акт самоубийства».

Щербатский покончил с собой?… Сара продолжила поиск, но не нашла никакой информации. Она вытащила из рюкзака письмо от Лобковицев – приглашение приехать в Прагу они написали еще до предполагаемого самоубийства. Значит, ее действительно рекомендовал Щербатский! Видимо, ему требовался помощник.

Они выслали ей письмо с предложением работы… А Щербатский вдруг взял и выбросился из окна? Тут не было никакого смысла. А если он просто выпал? Он никогда не отличался физической силой. Данное обстоятельство являлось предметом их постоянных шуток – Щербатский вечно комментировал ее крепкое умственное и физическое здоровье, приписывая эти качества «плебейскому» происхождению Сары. Сам тощий и костлявый, он восхищался тем, как в Саре сочетаются мозги и мускулы. Но, в отличие от всяких там профессоров Клаймов, он никогда не обращался с Сарой как с дурочкой лишь потому, что она хорошо смотрелась в бикини. Сара почувствовала подступающие к глазам слезы. Бедный Щербатский… Как его угораздило?

В дверях возник Алессандро. Сара рассказала ему обо всем и прочла статью из «Prague Post».

– Ты уверена, что тебе надо ехать? – спросил Алессандро. – Ты в курсе, что случилось в Венеции две недели назад – люди действительно свихнулись! Они выбрасывались из окон в разгар благотворительной вечеринки… По-моему, cara[12], здесь есть нечто…

– Я еду, – оборвала его Сара.

Конечно, ей собирались заплатить, поэтому предложение казалось сказочным. Но Сара прилетела бы в Прагу и для того, чтобы показать снобам вроде профессора Клайма, что и девушка из Южного Бостона способна проложить себе путь в академической науке. А еще Сара хотела выяснить правду о том, что стояло за смертью ее любимого учителя.

История с приглашением в Прагу звучала как вызов.

А Сара никогда не отказывалась принять брошенный вызов.

– Да, все сходится. Сбывается… Ты должна ее найти, – сказала Поллина, яростно тыкая палочкой в огонь, невзирая на то, что окна были широко распахнуты, а вечер был теплый и безветренный.

День у Сары выдался хлопотливый, полный предотъездной суеты, однако она не пропустила урок музыки со своей любимой ученицей. Даже не ученицей – Поллина была для нее скорее товарищем, подругой, несмотря на то, что девочке едва исполнилось одиннадцать.

– Ты грустная. – Поллина внезапно повернулась к Саре, ее глаза ярко блестели в полумраке. – Хочешь мороженого?

Сара не собиралась рассказывать Поллине о Щербатском. У Поллины было слабое здоровье, и новость о том, что Сара собирается уехать на целое лето, сильно расстроила ее. Но Поллина была слишком чувствительна, и от нее не ускользнул тревожный настрой Сары. Та думала о смерти – или самоубийстве – профессора весь день напролет, и поступок Щербатского по-прежнему казался ей абсурдным и абсолютно нелогичным.

– «Чанки Манки» или «Орео»? – спросила Сара, направляясь на кухню, для чего ей пришлось переступить через Бориса, огромного пожилого мастифа, который дремал возле камина.

– И то, и другое! – отозвалась Поллина.

Когда Сара училась в старших классах школы и нуждалась в деньгах, ее вообще не тянуло присматривать за чужими детьми, но однажды она заметила бумажку, прикрепленную на доске объявлений, и решила попытать удачу. Дело было несложное: кому-то требовался обычный репетитор по игре на скрипке. От всей души надеясь, что учеником окажется не бездарь, которого заставляют учиться музыке идиоты-родители с большими претензиями, Сара позвонила по оставленному номеру телефона, наговорила свои координаты на автоответчик и получила короткое извещение, предписывавшее ей явиться на Комм-авеню в следующую пятницу в четыре часа дня. Никаких подробностей. В назначенный день она прикатила по нужному адресу на велосипеде и притормозила около массивного особняка. Наверное, там несколько квартир, подумала она, но дверной звонок был только один. Сара нажала на кнопку, и после долгой паузы дверь распахнул самый настоящий дворецкий в форме.