Джанет с Шипли, по-моему, вообще провели совещание и решили, будто при должном старании смогут вытолкать меня из кабинета на нижнем этаже и допинать до холодильника двумя лестничными пролетами выше. Раньше я наивно полагал, что слово «кусака» относится к собакам. Шипли меня в этом разубедил. В конце 2009 года он стал неистово преследовать меня по всему дому. «Интересно, можно ли получить судебный запрет на приближение к тебе твоего собственного кота?» – подумал я, когда посреди разговора с почтальоном ощутил боль и увидел маленькую черную морду, аккуратно присосавшуюся к моей лодыжке.

Снижение численности котов с шести до четырех, несомненно, имеет определенные преимущества. Одно из них состоит в том, что уборки становится чуть меньше. Пабло с Бутси линяли беспощадно. Иногда я с тоской вспоминал их милые привычки. Рыжик так забавно подцеплял лапой кормушку, Бутси так грациозно балансировала на диванном подлокотнике… Зато теперь я мог, по крайней мере, утешать себя тем, что у меня снова два темно-синих дивана. Раньше был один рыжий, другой – серый. Тем не менее я по-прежнему на два часа в неделю нанимал уборщицу.

Когда я говорю кому-то, что мой дом убирает за деньги посторонний человек, то всегда слышу в голове один и тот же голос. Он не принадлежит никому конкретно; скорее это хор позабытых школьных друзей и выросших в бедности старых родственников. Голос явно произносит: «Ай, молодец!», только звучит скорее как назойливая пожарная сигнализация. Услышишь такую в гостинице посреди ночи – и потом стыда не оберешься, бегая голышом по этажам. Ну и пусть голос меня осуждает, все равно по понедельникам, после ухода уборщицы Мелиссы, я чувствую себя чистым и спокойным: кошмарное видение дома, напрочь изгаженного котами, изгнано на целую неделю. Словом, для меня толика профессиональной уборки – залог того, что я не превращусь в суперзлодея по имени Плохой кошатник. Подобная угроза висит надо мной с две тысячи пятого года. Медведь тогда переживал очередную черную полосу, и мы с Ди при помощи ультрафиолета проводили непростую экспертизу подозрительных пятен на занавесках и шкафах.

Мелисса работала на меня уже полтора года, что давало мне повод для гордости. Пусть я не удержал жену, зато наконец нашел рецепт, как удержать уборщицу. В прошлом мне и это не удавалось. Да, Элейн любила моих котов, но она вышла на пенсию, а для Грейс работа уборщицей была лишь временной. Зато Валери, которая однажды просто бесследно исчезла, так и осталась загадкой. В фирме, где работала Мишель, мне ответили, будто та «нашла другой вариант» и потому взяла расчет. Однако мне не давала покоя наша с Ди упаковка презервативов, случайно оставленная на виду в день уборки. Что же до наручников, валявшихся на следующей неделе на кухонном столе, – то был рекламный подарок. Его прислала DVD-компания, для которой я писал в газете рецензию на полицейский сериал. Я их и не расстегивал-то ни разу, и уж тем более не собирался использовать! Вот только Мишель этого не знала. Возможно, она и правда нашла работу получше или ей не понравились коты, а возможно, уход Мишель спровоцировала книга Гея Талеса. «Возлюби жену ближнего своего» – умное и сдержанное исследование секс-индустрии семидесятых, но по пикантной обложке об этом вряд ли догадаешься. Я беспечно бросил открытую книгу на кровати, а вернувшись домой, обнаружил ее на тумбочке – закрытую. Памятуя о свежем происшествии с наручниками, я пожалел о том, что не спрятал Талеса подальше.

Когда в доме убирает Мелисса, я не оставляю на виду свою коллекцию «Плейбоя» семидесятых годов. Если бы даже и оставлял, то перед Мелиссой я едва ли испытывал бы необходимость оправдываться – мол, читаю журналы ради высокопробных репортерских расследований и коротеньких рассказов. Еще Мелисса любит котов – особенно Джанета. За полтора года у них сложились уникальные отношения. Войдя в дом, Мелисса первым делом разыскивает Джанета и чешет ему грудь: он обожает эту ласку с первой минуты жизни. Затем Джанет бродит за ней повсюду, принимает работу. Коты обычно боятся пылесосов, но пылесос Мелиссы Джанет считает не врагом, а конкурентом. Для его устрашения Джанет раскладывает большие клочья шерсти в тех местах, где конкурент только что похозяйничал.

Перед приходом Мелиссы я обычно тоже делаю уборку и тщательно осматриваю дом на предмет полевок. Правда, Шипли с Ральфом иногда все равно преподносят Мелиссе подарочки. Однако дохлые мыши не пугают тех, кто вырос в сельской глубинке. Порой Мелисса рассказывает об одном хорьке, которого ее знакомый носит в кармане, или о своем детстве. Она жила вместе с двумя псами и лисой Пенни, которую отец Мелиссы нашел еще лисенком и вырастил как собаку. Наслушавшись таких историй, я начинаю понимать, насколько скучна моя жизнь. Тогда меня посещают фантазии. «Интересно, – размышляю я, – трудно ли будет спустить козу по винтовой лестнице снаружи моей спальни?» Или: «Говорят, ослика нельзя держать одного, ему обязательно нужен другой ослик, приятель. Так вот, тот, второй ослик, должен быть только настоящим осликом? Или кот с ослиным упрямством тоже подойдет?»

Рядом со мной больше нет трезвомыслящей Ди, и никто не объясняет мне, почему все эти фантазии лучше не воплощать в жизнь. И все же я веду себя на удивление благоразумно. Я принялся наполнять дом не животными, а людьми.

Я всегда считал, что не умею принимать гостей. Переживал – вдруг не успею уделить внимание каждому, вдруг кто-то заскучает? Однако в последнее время у меня стало выходить. Конечно, не все еще идеально. Наверное, комика стоило предупредить о моих четырех котах до того, как он приехал ко мне в гости. Тогда бы он захватил с собой лекарства от аллергии и не провел бы бессонную ночь, сипя и задыхаясь, а потом не поехал бы совершенно разбитый выступать в Норидж. Также я готов признать, что зря оставил на ночь на столе тридцать недоеденных куриных крылышек. Не нужно так делать, если рядом бродят четыре обжоры, а ничего не подозревающие гости спят на том же этаже.

Еще у меня появилась квартирантка, Катя. Она любит собак, но потихоньку привыкает к котам. Катя, к примеру, уже усвоила главное правило: по дому, где обитает четыре котика, лучше не ходить в темноте босиком. Похоже, она начинает постигать и аспекты поглубже.

– Я поняла, – сообщила мне недавно Катя. – Ральф похож на парня, о котором я мечтаю, а Медведь – на парня, которого люблю. Остальные двое – коты.

Я приложил массу усилий, чтобы сделать этот дом только своим, но порой все в нем кричит мне о Ди. Помимо обоев и мебели, купленной вместе с Ди, у меня остались живые воспоминания о нас. Они день и ночь бродят вокруг и порождают другие воспоминания – не столь живые. Камышница, за которой я недавно гонялся по комнате, вызвала в памяти свою предшественницу, которая «отдыхала» у нас за диваном. Она сбежала туда от Пабло с Шипли, устроивших шоу Бенни Хилла с участием бедной птички. Ее лапки очень смешно торчали из-под дивана, и мы с Ди долго хохотали. Несчастный юный крысенок, которого на днях изувечил Шипли, довел меня до слез раньше, чем я вспомнил историю о Дилане. Когда Ди была подростком, у нее жил крысенок по имени Дилан. Он приносил ей в зубах маленькую щеточку, которой Ди его гладила… Время, безусловно, мне поможет – помогает – тосковать по Ди не так сильно. Однако коты связали нас с ней навсегда. Ди – неотъемлемая часть моих историй о них. В конце концов, невозможно поведать людям, что один из твоих котов был любимцем бывшего твоей бывшей, не упомянув эту самую бывшую.