Павел осторожно положил руку мне на плечо и предложил:

– Возможно, я забегаю вперед, но… ты можешь звонить мне в любое время. Просто чтобы поболтать. Я всегда тебя выслушаю, помогу или советом, или делом.

– Хотите приютить под крылышко еще одну сестренку? – сквозь слезы улыбнулась я. – Вам так нравится оберегать обиженных другом женщин?

– Понимаю, тебе больно, – немного суше добавил Павел, но руки с моего плеча не убрал. – Это пройдет. А я… просто буду рядом. Ты мне нравишься, Люба. Очень нравишься. Надеюсь, однажды я тоже заинтересую тебя. Я постараюсь.

Я закрыла глаза и шагнула вперед, и его рука наконец соскользнула с моего плеча. Со вздохом я сняла мужской пиджак и, обернувшись, протянула Павлу.

– Спасибо, мне уже лучше.

Он поджал губы, но пиджак взял. Конечно, понял мой ответ, но, судя по упрямому выражению лица, сдаваться не собирался. Мне был бы симпатичен этот мужчина… возможно. Если бы с ним не были связаны воспоминания о веселом времени, которое мы провели с Марго. Если бы не работал заместителем Лаврентьева. Все не то. Он был бы мне симпатичен, стань он Львом Сергеевичем Лаврентьевым.

Подул ветерок, и я зябко обхватила себя руками. В очередной раз пожалела, что отказалась от денег, как вдруг меня осенило.

– Можете помочь? – Все же придется попросить Павла, ведь у меня даже на такси денег с собой нет. – Подвезите до больницы.

Если он и удивился, то виду не подал. Мы быстрым шагом вернулись к машине, и по дороге Павел не раз пытался снова навязать мне пиджак, но я отчаянно сопротивлялась и делала вид, что мне вовсе не холодно. Ни капельки!

К больнице, в которой лежала подруга, мы подъехали уже в темноте. Люська по телефону проинструктировала, куда нужно идти и в какие кусты пролезть, чтобы обнаружить дыру в заборе. Я недоумевала, как она умудрилась так быстро облазить окрестности, но все оказалось проще.

– Днем ко мне Толик приходил, – пояснила Люся. Выглядела подруга очень даже неплохо: щеки розовые, глаза блестят, большой халат накинут на плечи. Она воровато огляделась и добавила тише: – Раз десять! У меня небольшая травма, даже предложили дома полежать, но я…

Я тихо рассмеялась и тут же обрадовалась, что снова могу это делать. Да, нужно забыть жизнь в доме Лаврентьевых, как страшный сон, и возвращаться к нормальной жизни. К учебе и своей мечте. Я не могу помочь Марго, но обязательно постараюсь сделать жизнь других детей чуточку ярче и интереснее!

Забрала у подруги ключ от ее комнаты в общаге и снова виновато посмотрела на Павла. Он же делал вид, что служить для меня таксистом – предел его мечтаний. Я пообещала себе, что обязательно отблагодарю мужчину, пусть и не так, как ему бы хотелось, но… Я что-нибудь придумаю!

Попрощавшись с добрым замом моего дьявольского босса у дверей общежития, я поспешно юркнула к черному ходу: время позднее, через главный могут и не пропустить, но я не сдамся. Тем более телефон поклонника моей подруги мне прекрасно известен. Толик открыл дверь запасного выхода и, оглядевшись, поплотнее запахнулся в куртку, надетую на обнаженный торс. Ноги его торчали из коротких шорт волосатыми палками, и я поспешно отвела взгляд. Это дело Люськи – с кем гулять! И Толя доказал на деле свою преданность. Десять раз доказал.

Когда, избавившись от взволнованно бубнящего про Люську Толи, я вошла в комнату подруги, боль снова набросилась на меня. Она как изголодавшийся волк, будто поджидала меня в темном углу. Я решительно приказала себе перевернуть страницу если не жизни, то хотя бы диплома. Не того, что сгорел вместе с моей комнатой, а того, что восстановил тот… О ком я думать больше не буду.

Уселась за комп подруги и, вставив флешку, ушла с головой в работу. Оказалось, это наилучшее средство от раздирающих душу демонов, и уже под утро я задремала прямо за столом. От звонка встрепенулась и, с трудом отлепив щеку от клавиатуры, прислонила трубку к уху.

– Да?

– Вы придете или нет? – заверещали на том конце так, что я отвела руку. – Предупреждаю, если вы снова отложите запись, я сама вас прокляну!

– Кто это? – пыталась спросонок сообразить я. Перед глазами плясали строчки из ночного диплома, а голова гудела, словно трансформатор. – Ничего не понимаю. Какая запись? Какое проклятие? – И тут я догадалась. – А-а! Бабка?

– От бабки слышу, – обиделась собеседница. – Слушайте, клиент со сглазом пятого уровня, если вы не приедете через полчаса, то можете смело заказывать себе гроб!

– Отлупите куклой вуду? – мрачно усмехнулась я. – Или выбьете глаз шаром для предсказаний?

– Раз такая умная, сама догадаешься! – отрубила ведьма и отключилась.

Я вздохнула и, сорвав с монитора листок с адресом, который прикрепила Люся, поднялась. Потянувшись с хрустом, решилась: а почему бы и нет? Не съест же меня бабулька? Даже если умудрится на лопату меня посадить, то за завтраком подавится!

Я отыскала заначку Люси, о чем мы вчера договорились, и, собравшись, выскочила из общаги. Привычная жизнь: толчея в коридорах, взлохмаченные сонные студенты, переругивания на кухне – осталась за спиной, и я нырнула в утреннюю свежесть города.

Утро началось с дикого крика. Казалось, дом содрогнулся. Лаврентьев мгновенно слетел с постели и несколько секунд пытался понять, где он и что происходит. Сообразил, что из-за Светы остался ночевать в комнате няни, и тут же бросился к выходу. Да так и остался стоять перед распахнутой дверью, не зная, плакать ему или смеяться. Нет, зная. Плакать точно не хотелось.

Внизу, у основания лестницы, прямо на полу сидела Света и верещала так, словно ей зуб без наркоза выдирают. Здоровый.

В светлых волосах «жертвы» торчали спагетти, а по красивому и явно дорогому кружевному белью женщины стекали вязкие алые капли соуса. Из-за угла выглядывала донельзя довольная мордашка Маргариты. И Лаврентьев не выдержал – расхохотался так, что стекла зазвенели.

Света заткнулась и, грозно глянув на Льва, поднялась… чтобы снова растянуться на полу в весьма неприглядной позе. Теперь к хохоту Лаврентьева присоединился и звонкий смех дочери.

– Вы!.. – закричала Света, с трудом собирая скользящие на соусе ноги. – Ты… Вы еще пожалеете!

Отчаявшись подняться, она поползла к лестнице на четвереньках, и Лев оперся о перила, не в силах стоять от распирающего его смеха. С трудом подавив новый приступ, он сжал челюсти и сурово посмотрел на дочь. Маргарита пожала плечами и исчезла на кухне, со стороны которой уже к алому пятну на полу направлялась Анна Васильевна. Без капли осуждения она принялась убираться.

– Завтрак готов, Лев Сергеевич, – не поднимая головы, известила она. И голос домоправительницы подозрительно подрагивал при этом. – Ваш любимый шоколадный пудинг. А гостья, я полагаю… – Она все же не сдержалась и тихо хрюкнула от смеха да выдавила: – Уже сыта?

Лев с улыбкой покачал головой: он и забыл, какой жестокой может быть дочь. Лишь Люба справлялась с проказницей. Предстоящие десять дней под одной крышей с бывшей уже перестали казаться ему катастрофой вселенского масштаба. Похоже, они с Маргаритой по одну сторону баррикад. Улыбка растаяла: интересно, останется ли это так же, когда дочь узнает, кто эта женщина?