Четверо мужчин окружили его с разных сторон. Они загнали его в узкий проход между глухой стеной и стеной с запертыми дверями магазинных черных ходов, двое контролировали выход из него с одной, двое — с другой стороны. Слейд сделал полный оборот, оглядывая своих преследователей. Один из них был нищим, укутанным в несколько слоев лохмотьев, его ноги тоже были обмотаны тряпками. Второй — кем-то вроде охотника в вонючем одеянии из необработанной кожи и меха. Третьей была кряжистая женщина в длинной юбке и головном платке. Четвертым — худой мужчина в дешевом черном пальто и шапке, какие носили многие мужчины в Москве, в том числе и сам Слейд. Слейд сообразил, что порознь видел этих людей и прежде. Может, они были грабителями, которые работали одной шайкой? Может, они давно наметили его в жертву и следовали за ним, чтобы ограбить? Но в глубине души он знал, что дело обстоит гораздо хуже.

— Знаменитый Джон Слейд, — произнес «охотник». Лицо у него было вымазано сажей, глаза злобно блестели. — Это наша первая и последняя встреча. — Он говорил по-английски с таким же безошибочно узнаваемым, неотъемлемым от истинного британца произношением, как неотъемлема от Виндзорского замка традиция раннего ужина с чаем. Слейд был потрясен, поняв, кто эти люди и что они собираются сделать.

Женщина сунула руку во внутренний карман пальто. Слейд сделал резкий выпад как раз в тот момент, когда она занесла над ним извлеченный оттуда нож, и успел схватить ее за запястье. Женщина оказалась более сильной, чем он ожидал, при ближайшем рассмотрении стало ясно, что это мужчина в женском платье. Ослабленный болезнью и голодом, Слейд едва отвел нож от своего горла. «Ее» сообщники тоже вытащили кинжалы и бросились к Слейду сзади. Обхватив «женщину», Слейд молниеносно развернулся. «Нищий», не успев остановиться, всадил нож в спину «женщины», которая, взвыв, зашаталась. Слейд швырнул обмякшее тело на своих преследователей, сбив их с ног, и побежал по направлению к базарным рядам. Улицы, на которых стояли их похожие на пещеры строения, сейчас были пусты. На бегу Слейд слышал, как скрипят по утоптанному снегу шаги догоняющих его убийц. Сани стояли за базарными рядами, до них оставалось всего шагов десять, когда трое мужчин выскочили из них, направили на него пистолеты и начали стрелять.

Слейд плашмя растянулся на снегу. Пули свистели над ним. Позади послышались предсмертные крики его преследователей. Слейд пополз в отчаянной попытке скрыться, но трое из саней ринулись к нему. Одним из них оказался Плеханов, человек, «завербовавший» Слейда в третье отделение. И он, и остальные жандармы палили не переставая. Одновременно кто-то попытался схватить Слейда сзади. Обернувшись, он увидел, что только трое из его несостоявшихся убийц мертвы; тощий в пальто норовил тащить его за ноги. Слейд лягнул его изо всех сил, тот упал и, сцепившись, они покатились по снегу; Слейд старался отвести от себя нож, зажатый в руке убийцы. Полицейские что-то кричали. Щелкнул кнут. Слейд услышал хруст снега под лошадиными копытами, звяканье упряжи и скрип полозьев. Он неимоверным усилием сбросил с себя убийцу, помчался к саням, уже ехавшим по улице, и с ходу запрыгнул в них.

Полицейские, окружив убийцу, палили в него, полагая, что это Слейд. Извозчик, замахнувшись на Слейда кнутом, завопил:

— А ну слезай!

— Ты продал меня! — в ярости закричал Слейд, вырвал у извозчика кнут, огрел его деревянной рукояткой и скинул с облучка, после чего подхватил поводья и хлестнул лошадей. Когда полицейские поняли свою ошибку и бросились следом, лошади уже мчались галопом, набирая скорость. Полицейские постепенно отставали и наконец вовсе скрылись из виду. Слейд вздохнул с облегчением. Это была победа.

Теперь он свободен и сможет вернуться в Англию. А там пойдет по следу Вильгельма Штайбера, который наверняка уже отправился туда, чтобы осуществить свой план помочь России обрести невиданное могущество в мире. Когда Слейд найдет Штайбера, тот заплатит ему за все!

Описывая недавние события, я не раз возвращалась к мысли о том, что реальность и вымысел взаимно влияют друг на друга. И в самом деле: теперь, задним числом, история Джейн Эйр кажется на удивление провидческой. Сбежав из Озерного края, я чувствовала то же, что чувствовала она, убегая из Торнфилд-холла. Мы обе оставляли позади все, что было нам знакомо, мило и дорого, и очертя голову бросались навстречу неведомому будущему.

«Ничто не связывало меня в тот момент с человеческим обществом. Любезный читатель, не дай тебе Бог никогда испытать то, что испытывала тогда я!»

Однако было и одно существенное различие между ее и моей ситуациями. Джейн бежала от мистера Рочестера, чтобы уберечь от греха и его, и себя. Я бежала к Джону Слейду, чтобы доказать, что ни он, ни я не виновны в чудовищных преступлениях. Джейн нашла утешение в природе — в чудесном летнем дне, солнце, пастбищах и ручьях. Я же, прибыв в Уайтчепел пасмурным хмурым утром, увидела там лишь трущобы, грязь и немытые человеческие существа. Она легла у дороги, чтобы умереть; я упорно шла по следу за Найалом Кавана. Но ни одна из нас ни секунды не сомневалась в том, разумно ли она поступает.

«Теперь нельзя было позволять себе никаких сомнений, ни единого взгляда назад и даже вперед. Бремя следовало вынести, страдания перестрадать, долг исполнить».

Я наделила Джейн силой, позволившей ей выжить. Теперь я черпала силы у нее. Если она сумела добиться своего, значит, я тоже смогу. Более того, у меня были преимущества, коих я Джейн не даровала. Лорд Пальмерстон, отправляя из Осборн-хауса, снабдил меня бумажником, набитым деньгами. Я смогла купить билет до Лондона в вагон первого класса, а по приезде снять номер в первоклассном отеле. Потом пошла по магазинам и разорилась на три дорогих платья с соответствующими аксессуарами. Купила я и обручальное кольцо из фальшивого золота. Теперь, стоя перед зеркалом у себя в номере, я на сто процентов выглядела светской лондонской матроной. Если Вильгельм Штайбер и полиция будут искать растрепанную беглянку в тюремной форме, они никогда не обратят внимания на меня.

Район, где знакомый доктора Форбза видел Найала Кавана, некогда был богатым и респектабельным. Белое оштукатуренное здание на углу Флауэр и Дин-стрит являлось звеном в «террасе», сохранившейся с эпохи Регентства и состоявшей из трех стоящих в ряд домов с коваными чугунными балконами и эркерными окнами. На первом этаже одного из них располагалась таверна, где сидели и выпивали какие-то иностранцы. На противоположной стороне улицы располагались мрачные доходные дома более новой постройки. Сама «терраса» пришла в упадок. Штукатурка посерела от копоти, кованые решетки балконов заржавели. Когда я поднималась по растрескавшимся каменным ступеням, из таверны вышел и направился ко мне мужчина.

— Желаете снять комнату? — Он был коренаст и одет так, как обычно одеваются в Лондоне банковские служащие. Волосы у него лоснились, как норковый мех, на макушке сидела черная ермолка. — Я — хозяин.

Я остановилась, оробев от его статей, его иностранного вида и подозрительного взгляда.

— Нет, я не ищу комнату.