из семьи понятием «он» или «она», то в этих словах лишь удобство для меня и совсем нет отражения сути. Пол членов семьи по нашим меркам неопределим.

Голова коснулся в разговоре пару раз членов семьи, и мы плавно сменили тему животноводства на размышления о браке.

На местный язык не переводилось слово любовь, но его отлично заменяла привязанность. Члены семьи не могли обходиться друг без друга. Этому способствовала сама их физиология и, даже, измененная в процессе семейной жизни биохимия организмов. Их привязанность была крепче и надежнее уз нашей любви. Но отсутствие романтичности в их отношениях заставляло наблюдать за семьей с грустью. Хотя наши «Отелло» от большой «любви», на все способны. Они если не задушат, то могут подвесить «фонари» избранницам сердца. Вот и не знаю, о ком надо печалиться.

Затем мы беседовали о науках, о философии. Связь рук и интеллекта мне казалась весьма важной в процессе познания, а недоразвитые ручки едва служили голове. Действительно, пяти полые чуть-чуть продвинулись в изучении физических законов, но философия оказалась весьма развитой.

— Как же вы передаете накопленные знания? — недоумевал я. Вместо ответа голова приказала хозяйке принести небольшую, со спичечный коробок, коробочку. Голова надавил маленьким пальчиком клавишу — коробочка заговорила. «Магнитофон!» — догадался я.

— Их соплеменники, — голова кивнул в сторону Гроха. — Уже больше трех тысяч лет торгуют говорящими камнями за наши сладкие кактусы.

Теперь все становилось на свои места. Слабосильные ручки головы едва ли записали бы длинную фразу, да еще для этого надо изготовить ручку и бумагу. На магнитофон же они могут наговаривать свои откровения часами.

Вся культура пяти полой цивилизации казалась предельно понятной. Сразу пропал интерес к необычной стране. Даже история межзвездной торговли с родиной Гроха не подогрела любопытства.

— Прибор действует? — прямо за столом задал вопрос Гроху.

— Да…

— Испытание окончено, летим обратно, — не терпящим возражений тоном, объявил Гроху.

— Прощайте, — добавил гостеприимной семье.

— До свидания, прилетайте еще, — пригласил хозяин. — Остальные выкрикнули:

— До свидания, — а мамка расплылась в доброжелательной улыбке, стала улюлюкать и пускать пузыри. Хозяйка мигом оказалась рядом и вытерла мамкины слюни.

— Прощайте, еще раз вымолвил, прислоняясь к напарнику, а он утопил кнопку хитроумного прибора.

Шатер с его обитателями заволокло дымкой, еще миг — мы вдохнули густой настой ароматов хвойного леса. Родной лес надрывался трелями птиц, стрекотом кузнечиков, шуршанием ветра в траве, скрипом колышущихся сосен.

«Родная Земля — вот настоящее чудо!» — восторженно подумалось мне.

Ветер ласково перебирал волосы и пел на ухо: — Где еще тебя так встретят?

Зеленая травка нежно обняла ступни: — Не уходи, — разобрал ее шепот.

А родничок весело журчал: — Глотни меня — нет веселее напитка.

— Летим со мной, — зудел в ухо Грох. — Моя родина — самая совершенная планета. Летим.

— Нет, — твердо отрезал.

— Как знаешь, — с неохотой прощался Грох, он все еще боялся, что не справится с прибором. — Прощай.

— Прощай, жми кнопку.

У Гроха навернулась слеза, он смахнул ее.

— Мне, право, жаль с тобой расставаться. Летим к нам? Я бы помог предоставить тебе гражданство… только бы стерилизовали тебя…

— Нет уж, — невольно вырвался протест. — Лучше ты гости у нас. На Земле хватает места для всяких, бесполые тоже не пропадут.

Вместо ответа Грох безнадежно махнул рукой. То ли не верил в реальность приглашения, то ли потерял надежду убедить меня в прекрасном стерильном будущем. Еще мгновение он катил слезу по щеке и исчез.

Я тоже привык к несуразному приятелю. Даже взгрустнулось в кричащем песнями, пронизанном веселыми солнечными лучиками лесу.

«Как дальше жить?» — сразу подумал о главном.

Так нигде я не постиг великого смысла. Где его искать? Меня привлекало уединение, раздражала мирская суета. Но понимал — в монастыре не уживусь — мало во мне христианства. В деревне не дадут житья больные и коммерческие фирмы целителей. В горы больше не хочу — чужбина. Где же укрыться отшельнику? В городе. Да, несомненно, в большом городе. Только в нем можно исчезнуть, раствориться, спрятаться от любопытных и назойливых людей. Только среди ущелий каменных коробок есть место уединения. Это ничего, что кругом снуют люди-муравьи, ведь они заняты своими житейскими делами, тебя не видят. Ну, чем не уединенная ашрама для отшельника?

И я вышел из леса, миновал село и поехал на электричке в сторону своего нового места постижения истины — гудящий улей равнодушных сограждан.

1999 г.

Нам часто рекламируют экстрасенсов, колдунов и т. п. А о таких вы слышали?

Приключения молодого волшебника

− Нет, нет! − перебил старик.

Его немощное, простуженное тело выплеснуло порцию хрипа и кашля, перемешанных со смехом. Старик повел рукой вокруг себя и попытался объяснить:

− Я предлагаю власть не над этим Миром, − он уперся указательным пальцем в меня, выдержал короткую паузу и добавил: − А над этим…

Я больше не мог сдерживаться и рассмеялся в лицо порядком надоевшему, назойливому маразматику и хвастуну:

− Вы предлагаете то, чем я и так обладаю.

Старый человек подумал: «Чем больше внутренний мир, тем меньше мы зависим от внешнего и нуждаемся в нем… Иногда совсем не нуждаемся. Вот и мое время пришло, пора уходить из этого пространства. Но нельзя, не оставив знание, уйти в другое измерение. А он, пожалуй, тянет на ученика: бескорыстно, рискуя жизнью, помог; душа не развита, но без темных пятен; достаточно сообразителен, хотя и ограничен вбитыми в голову канонами. Вот сейчас дурь и вышибу. Беру в учебу».

Собеседник неумело спрятал усмешку в седой бороде, но живые глаза выдавали ее блесками смеха и задора. Он протянул узловатые руки к моему стакану с чаем, окатил волной иронии, настоянной на лукавстве, и я едва не свалился со стула…

Стакан сам полз к насмешнику. Ложка, без посторонней помощи, кружилась в золотисто-коричневом напитке, увлекая за собой чаинки и исчезающие в стремительном хороводе крупинки сахара. Затем мой чай, со всеми взбесившимися причиндалами, оторвался от старенькой, но чистой скатерти, завертелся у самого потолка и медленно спланировал ко мне. Он тихо висел у самого носа.

«Волшебник, колдун?! Возможно ли такое?!» − вскипел мощными сомнениями мозг. Но левитирующий стакан поднимал вверх руки моего опыта и логики.

− Пей, − игнорируя шок собеседника, спокойно предложил кудесник. − Остынет.

Горячий, терпкий чай помогал замаскировать растерянность, но не перед магом.

− Обыкновенное чудо, − указал он глазами на стакан.

«Наверняка галлюцинация, померещилось», − быстро оправилась логика и стало спокойнее биться сердце. Мир вновь перевернулся, стал на ноги.

− Не померещилось, не галлюцинация, − вслух