— Они живут хуторами, посадки небольшие, значит, скоро выберемся.

Фиолетовые мясистые растения минут через пять миновали. Дальше шли по дикой жесткой травке, то ли карликовому, сантиметров в десять высотой, кустарнику. Мы хрустели сухими траво-ветками местной флоры в направлении матерчатого шатра.

Грох объяснял, что в таких шатрах живут семьи инопланетян. Только холостые особи ошиваются в городах-школах, пока не вольются в семью. Еще в городах доживают век аборигены из разбитых семей. Ведь кто-то из семьи может умереть или погибнуть. Вот они и маются учителями подрастающего поколения до самой смерти.

— А вступить в новый брак?

— Это невозможно. Их физиология исключает повторное супружество.

— И измены тоже невозможны?

— Конечно. Их размножение требует связи кровеносных систем. Кровь новой особи смертельна, как для нее, так и для остальных партнеров сексуальной группы.

Приходилось лишь удивляться разнообразию выдумок Всевышнего. Созданная Им природа бесконечна в проявлениях. Наше воображение не может выдумать и в кошмарных снах малой доли того, что создано Творцом.

У входа в шатер Грох коснулся маленькой кнопочки.

— Теперь мы сможем общаться без переводчика, — объяснил он, но я и сам запомнил, для чего служит эта кнопочка.

Грох откинул дверь-полог, и мы вошли в жилье.

В центре шатра стоял стол, а кружком вокруг него сидело пять совершенно несхожих существ. Они руками сцепились между собой, образуя живое кольцо. Присмотревшись, увидел, что руки в хороводе сцепились присосками. Головы запрокинуты, в потолок устремлены бессмысленные улыбки и по коровьи мутные глаза.

— Процесс зачатия, — тихо пояснил бесполый консультант.

— Прилично ли наблюдать интим, может, уйдем?

— У пятипалых секс и присутствие зрителей при нем не входят в число грехов. Подождем. Обмен кровью и генами повторяется у них ежедневно, но недолго.

Наконец у супругов стала слетать пелена с очей, пальцы рук уперлись друг о дружку. Пятикратное смачное чмоканье — оторвались друг от дружки присоски — неожиданно хлестануло по ушам.

— Удачного поколения, — выдал стандартное в необычном мире пожелание Грох.

Семейка в знак благодарности за добрые слова кивнула пятью разнокалиберными головами.

Самая крупная голова пригласила к столу, а еще одна особь суетливо бегала по шатру, вытаскивая из всевозможных шкафчиков угощения на стол.

У супружеской пятерки наблюдалась ярко выраженная кастовость, причем, она оправдывалась физиологическими отличиями. Интеллект семьи и ее управление хранились в огромной голове дистрофика уродца. Я его и назвал для себя головой. Охрана от хищников доверялась клыкастому, рогатому и когтистому воину. Коренастый крепкий трудяга работал в поле и таскал при надобности головастого предводителя или не менее анемичную мамку. Мамкой я назвал, почтя безрукое и безногое создание, у которого на спине росло огромной «почкой» потомство семьи. Когда пятеро сросшихся сиамских близнецов отпочкуются, мамка будет кормить деток, пока они не подрастут и отслоятся друг от друга. Тогда малышню отдают в школы-города. А пятое существо — хозяйка. Все домашние проблемы лежали на нем: накормить (оно и сейчас накрывало на стол), убрать, утереть сопливый нос голове, почесать «почку» у мамки…

Симбиоз, если поразмыслить, не казался таким уж странным. У людей ведь не вызывает удивление разделение функций и отличие физиологии мужчины и женщины. Здесь же эти отличительные качества более жестко закреплены между полами и их пять, а не два, как у нас.

— Теперь ты видишь, как несовершенны много полые цивилизации, — стал рассуждать Грох на Земном языке, дабы не обидеть аборигенов. Много полое сообщество ведет к неестественному развитию какой-либо из способностей одного из полов и атрофии других. В этом смысле более совершенны однополые, они обычно размножаются без партнеров делением или почкованием. Но самые совершенные — мы — бесполые. Функции размножения, как я уже говорил, у нас давно выполняет техника. Клонирование — самый совершенный метод продления рода.

Я давно знал, куда поехала «крыша» у бесполого напарника и мало отвлекался на его треп. Знай себе, смаковал кисло-сладкий кактус и противного на вид, но изумительно вкусного маринованного червяка. Еще подали семена местной травки. Зернышки хрустели как семечки, брызжа под зубами ананасно-земляничной мякотью. Отменным оказалось и вино, почти как наш мускат.

— Вам нравится еда? — спросила голова. Иные члены семьи, не приспособленные к беседам, односложно отвечали либо мычали, кивали, жестикулировали.

— Все очень вкусно.

— У нас отборная семья, — не удержался похвастаться радушный хозяин. — Наша хозяйка в прошлом году вышла победительницей в конкурсе кулинаров. А воин оказался третьим в соревнованиях: по уничтожению вредителей полей. Он давно извел на нашем участке всех кактусоедов, вот их нежное мясо и не попало на стол, но кактусы у нас отборные и их вдоволь.

— А вы попробуйте разводить кактусоедов в неволе.

— Разводить?! — изумился моему предложению хозяин. Он даже запустил свою анемичную ручку в волосы, пытаясь помочь работе мозгов, но непривычные к работе пальцы запутались в шевелюре. Он капризно взвизгнул.

Хозяйка мгновенно оказалась рядом. Она уложила натруженную ручку на стол, почесала умную голову, но и ее труды не смогли вызвать толковых мыслей, а лишь блаженную улыбку. Она утерла от соплей хозяйский нос и отошла.

— Конечно, — пытался объяснить преимущества стойлового животноводства собеседнику. — Постройте клетку и держите в ней кактусоедов, кормите их огрызками со стола, нестандартными кактусами или их избытком.

Голова задумалась.

— Нет, — окончательно решил он. — Клетку может построить трудяга, воин — поймать кактусоеда, но кто будет его кормить? Воин не умеет, про меня с мамкой и говорить нечего, а хозяйка и трудяга панически боятся зверей.

Я из деликатности промолчал, искренне сомневаясь в неспособности к животноводству у хозяев планеты. Но, понаблюдав за семьей, стал терять прежнее мнение.

Воин во время разговора прыгал по шатру, тренируясь в ловкости, точил зубы и когти о колоду, а иногда изо всей силы втыкал в нее рожки. Он, хоть и мог произносить примитивные фразы, но был едва ли разумнее собаки.

Хозяйка оказалась карикатурным воплощением идеальной домохозяйки в моем обществе. Ни одна из извилин, ни один из отделов ее недоразвитого мозга не выходил за рамки мытья посуды, готовки пищи, поддержания гигиены в семье… Ее интеллектуальный уровень не на много перескочил способности звероподобного члена семьи, но их хватило бы на ведение животноводства. Только пугливая хозяйка не могла приблизиться к злобному кактусоеду.

Умственные способности трудяги немного отставали от возможностей хозяйки, а мамка скорее напоминала имбецила, если не идиота. Она оказалась совсем не способной на фразы, словарный запас, навряд ли превышал два десятка слов.

Единственная интеллектуально развитая особь была инвалидом, в нашем понимании. Голове бы назначили пенсию с рождения на Земле.

Правда, когда я определяю кого-либо