– Да. Даже после несчастного случая мы оставались в одной комнате. Таким образом мне было проще за ней ухаживать.

– Разумеется. – Она принялась разглядывать обложку пластинки в раме. – Вы так восторгались нашими пластинками, что я решила, это будет неплохим подарком для Финна. Спасибо за идею.

Я была в растерянности и не знала, что ответить на эти слова, произнесенные со странной смесью желания оскорбить и благодарности, и поэтому предпочла промолчать. Хелена поднесла скрюченный палец к обложке и нежно провела по лицам двух сестер.

– Трудно поверить, что из нас троих в живых осталась одна я. Иногда, когда я просыпаюсь ночью, мне кажется, что я все еще в нашей старой спальне в Будапеште. И мне стоит лишь протянуть руку, и я коснусь сестры.

– Может быть, это из-за близости реки? Вы живете на реке Эдисто, и это напоминает вам о доме.

Хелена покачала головой.

– Думаю, муж Магды действительно посчитал, что мы с Бернадетт будем счастливы, поселившись здесь, рядом с рекой. Но эти реки такие разные. – Хелена посмотрела мне прямо в глаза. – Нашу реку называют Голубой Дунай в честь знаменитого вальса Штрауса. Вы об этом знаете? На самом деле ее воды бурого цвета. Но в снах они всегда видятся мне голубыми. – Она нахмурилась и принялась теребить край одеяла. – И я слышу своих сестер, слышу их голоса, и мне кажется, что они все еще здесь. Как будто никогда и не уходили.

«Глаза закрыты, но не спишь, а попрощавшись, не уходишь».

Я чуть не задохнулась, мгновенно вспомнив тот невыносимо жаркий день, растрескавшуюся от зноя глину на дороге и белоснежную деревянную церковь у болота. Я взглянула на Хелену. Она смотрела на меня удивленно, как будто я произнесла эти слова вслух.

Я глубоко вздохнула.

– Я испекла для Финна торт «Добош». Надеюсь, он знает, что это такое?

– Да что вы говорите? Неужто сами испекли?

Я кивнула.

– Я люблю печь. В конце книги по истории Венгрии есть раздел по венгерской кухне. А в следующий раз попробую приготовить печенье «Duna kavics». Это означает «Дунайская галька».

– Неужели?

Я покраснела, понимая, что для нее мне не нужно было переводить название. Не дождавшись моего ответа, она сказала:

– Это будет проще, чем печь торт «Добош». Там столько слоев, и начинка должна быть просто идеально приготовлена – не слишком густая и не слишком жидкая. Помнится, мама принималась его делать, а потом все выбрасывала и начинала все сначала. Что не очень разумно, когда ты печешь торты и пирожные на продажу, чтобы заработать денег на еду и обувь.

Старуха вздернула подбородок.

– Вижу, вы с ног сбились, готовясь ко дню рождения Финна.

Она долго смотрела мне в глаза, и я снова покраснела, наконец поняв намек. Наклонившись вперед, она спросила:

– А вам приходилось готовить кулинарные шедевры для мужа сестры? Запамятовала, как его зовут?

– Глен. – Я кашлянула, поняв, какой комментарий вертелся у меня на языке. – Что касается второго вопроса, нет, не приходилось. Все торты на его день рождения печет Ева. Я ей, конечно, помогаю, если в этом есть необходимость. Но она редко просит меня о помощи.

– И когда у него день рождения?

– В ноябре. Пятого ноября, если точнее.

– Хотела бы я посмотреть, будете ли вы печь торт «Добош» для него.

– Кто тут поминает торт «Добош»?

В комнату вошел Финн, а Джиджи пронеслась мимо него к кровати Хелены. Я встала, держа за спиной приготовленный для Финна подарок, а он старательно делал вид, что ничего не замечает. Я медленно направилась к двери, радуясь его столь своевременному появлению и гадая, какую часть разговора ему удалось услышать.

– Это сюрприз, – сказала я, выходя из двери, но остановилась, вспомнив вчерашний телефонный разговор с Питом. С трудом придерживая рамку с обложкой одной рукой, второй я полезла в карман юбки, вытащила листок бумаги и передала его Финну.

– Пит, владелец бара, звонил мне домой, разыскивая вас. Он потерял вашу визитную карточку, но хотел поговорить с вами. Я сочла, что не слишком удобно давать ему ваш номер, поэтому просто записала его телефон. Он сказал, что человек, разыскивавший вашу тетю, был в баре один раз, сразу после вашего визита. Но с тех пор не появлялся. Пит просил вас позвонить ему, если вам нужна дополнительная информация.

Он слегка выпятил подбородок, и я заметила это лишь потому, что внимательно наблюдала за ним. Я вспомнила то, что сказала Хелена по поводу торта ко дню его рождения. И спросила себя: стала бы я так же стараться для Глена?

Финн сунул записку в карман брюк, даже не удосужившись развернуть ее.

Тут наше молчание нарушил властный голос Хелены.

– Это кто там пытался разузнать обо мне в баре?

Подбородок Финна слегка подергивался, когда он посмотрел на тетю.

– Речь вовсе не о тебе, – сказал он. – О Бернадетт. Перед смертью она просила меня кое с кем встретиться в баре Пита – она не назвала мне имени этого человека. Она не объяснила, о чем идет речь, но сказала, что для нее очень важно, чтобы я поговорил с ним. Встреча была назначена на четверг, а накануне я узнал, что она умерла и… – Он на несколько мгновений замолчал. – Я надеялся, что в один прекрасный день он появится в баре и я смогу узнать, почему она так настаивала на моей встрече с ним.

– Папочка!

Мы оба обернулись и увидели, что Джиджи склонилась над Хеленой, а старуха ловит ртом воздух. Мимо меня стрелой пронеслась сестра Уэбер, встревоженная криком девочки. Я взяла Джиджи за руку и вывела ее на кухню. Мы слышали спокойный голос Тери:

– Все в порядке, мисс Жарка. Вы просто перенервничали. Сейчас дам вам успокоительное и посижу рядом с вами, пока вы отдыхаете. Все будет нормально. Просто дышите – вдох-выдох, вдох-выдох…

Мы сидели за столом и ждали, когда Финн выйдет из спальни Хелены. Я прикрывала руками подарок, лежащий у меня на коленях. Наконец Финн вошел в кухню и закрыл за собой дверь. Он встал рядом со столом, но не спешил садиться.

– С ней все нормально, – сказал Финн. – Просто слишком много впечатлений.

– Извините, – сказала я. – Все было прекрасно, пока вы не пришли. Если только…

– Это не ваша вина. На самом деле никто не виноват. И Тери сказала, что ей нужно лишь чуть-чуть отдохнуть. А когда она проснется, мы будем праздновать мой день рождения. – Он едва заметно улыбнулся, но было ясно, что это исключительно ради того, чтобы успокоить Джиджи.

– Ну тогда, пожалуй, пойду заверну ваш подарок в красивую обертку. – Я продолжала сидеть, надеясь, что он поймет намек и уйдет, чтобы я могла встать.

– Она просила меня кое-что передать вам.

Во рту у меня мгновенно пересохло, так как я вспоминала разговор, который мы с Хеленой вели прямо перед его приходом.