Конон. Подлинно сие животное чистое! Ни хромое, ни слепое, ни… сказать, никакого порока не имеющее. Не напрасно оно любезно Богу. Оно достойно Господа, а Господь его. Теперь, кажется, я и неграмотный начинаю разуметь то, что часто мы с Филоном слышим в собрании читаемое: «Сыновья человеческие, зубы их – оружие и стрелы… Бог сокрушит зубы их».

Филон. «Ах, Конон! Нам бы молчать надобно и слушать. Но за тобою и я не умолчал. Нас, простаков, называют скотинами. Но дал бы Бог, чтоб мы немного пороков имели! По крайней мере будем беззлобны». Мне любо, что будто нечто разжевать могу то, что вбилось в память. «Вменил себе, как овцы на заколение». «Благословен Господь, который не дал нас в добычу зубам их…»

Квадрат. Памва! Сказанные тобою слова Иовлевы сии: «Коренья деревьев жевали от голода великого» – привели мне на память притчу о блудном сыне. Бедный свиной пастырь! Сам иссох от голода, а свиней пасет. Видно, что у пастыря и у паствы такие же зубы и тот же вкус. Вот что делает незнание себя! Оставил дом свой, дом отца своего, расточил по посторонним внешностям мысли свои, душу свою, выбросив ее от сокровища своего внутреннего, как гроздь от виноградной лозы отсеченную, вырвав, как вербу, при живых водах насажденную, а еще желает насытиться и иных накормить. Но стаду его никогда не бывать ни волами, ни козлами, ни овцами, ни оленями, пока не возвратятся к отцу своему в дом свой. Правда, что свинья имеет копыто раздвоенное, но не посвящается Богу в жилище за неимением двойного жвания. Да и как можно Богу в сем стаде жить, когда бесы к нему на жилье отсылаются? Кроме того, свинья грязь любит и не источники с оленями, но болотную и мутную воду. А сие не что иное значит, как душу с таковым вкусом и зубами, каковые описываются в «Книге Чисел», при ропоте жидовском. «Кто нас напитает мясом?» – с плачем вопиют. «Дай нам мяса поесть». Велит Господь Моисею очистить свиные толки и преобразить их в чистый и посвященный ему скот. Ах, сколь трудно узнать себя! Что есть одно и одинаковое жвание, если не одно только тленное вещество в себе самом разуметь? Одно египетское мясо в себе постигаем, не проницая зубами в наводнение исполнения Божия, о коем Иов: «От запаха воды процветет, сотворит же жатву, ибо новопосаженное».

А как разумеем нас самих, так точно мудрствуем и в брате нашем, во Священном Писании. Уже Господь и перепелов дал им, новую пищу добыл из моря. Посушили себе на корм, вкусили духа, однак «мясо, – говорит, – было им еще в зубах их прежде оскудения». Довольно еще Господнего мяса, однак они свое мясо в зубах жуют.

Вот как трудно прогрызтись разуму нашему ко второму жванию! А тут-то все наше несчастие. «И Господь разгневался очень на людей, и поразил Господь людей язвою великою очень, и прозвалось имя месту тому – гробы похоти». Внемлите себе, несчастные толковники! Разжуйте себя покрепче! Не поминайте первых и ветхих не помышляйте! Скушайте ветхое ветхих! «Се я творю новое», – говорит Господь. Будет ли, если ни есть для вас небо сшито, или век вам не восстать от сна гробов ваших? Жуем мясо, но наше собственное, и нашими ж зубами кушаем мертвечину нашу. Но для второго вкушения дайте мне зубы: «Зубы твои, как стада остриженных, которые вышли из купели, все двоеплодные, все близнецов рождающие». Дай, пожалуйста, мне Павловы зубы! «Имеем же алтарь, от него же не получат власти вкушать служащие сени». Дай зубы Давидовы: «Приготовил ты трапезу предо мною…» Не хочу зубов тех глупых скотов, которые говорят: «Жестоко есть слово сие, и кто может его послушать?»

Сих свиных зубы в одном квасе фарисейском вкус чувствуют, не в хлебе ангельском и животном, не в истинной плоти, в плоти Господней, сошедшей с небес, к которой поощряет Давид: «Вкусите и увидите». «Дух есть, который оживляет». Разве думаете, что у вас одних только плоть есть, а у Бога ее и не бывало? Кроме вашей, нет Божией? Для чего ж разливаете на вашу землю кровь праведную, кровь истинную, кровь Господню, кровь нетленную? Вот едящие хлеб болезни и скверну мертвечин своих! Вот Данииловы звери, попирающие останки Господни!

Вот волки арапские, о которых Софония: «Князья его в нем, как львы рыкающие. Судьи его, как волки арапские, не оставляющие на утро». Проклятая прожорливость? Ночью все-на-все пожирают, не оставляя для утра, для прекраснейшего утра, что у Исайи: «Положи меня утром, утро…» Убиваете вы внутреннего вашего небесного человека мечом мыслей ваших, не признающих его среди тьмы вашей, рассуждая, что одна тленная тьма составляет существа вашего исту. Знайте ж, волки арапские, что я вам пророк, и сбудется страшное сие на вас: «Воззрят на него его же прободавшие, и заплачут о нем плаканием, как о возлюбленном, и поболят о нем болезнью, как о первенце». И сие: «Будет жизнь твоя висеть перед очами твоими, и убоишься в дни и в ночи, и не будешь верить житию твоему: утром говоришь, когда будет вечер, и вечером говоришь, когда будет утро? От страха сердца твоего, которым убоишься, и от видений очей твоих, которыми узришь…»

Но всему сему причину бедствию там же у Софония слышь: «О светлый и избавленный город голубиный! Не услышав голоса, ни приняв наказания, на Господа не уповай и к Богу своему не приближайся». Потом уже говорит: «Пророки его ветроносцы, мужи прозорливые, священники его сквернят святое и не чувствуют в законе…» Да где ж было им слышать голос Божий? В том же то все и разорение, что не знали того, что там же следует: «Господь же праведен посреди его…» Вот куда след! Наговорил, друзья мои, и я несколько зверей и скотов, неугодных Богу, ради худой жвачки их.

Антон. Как жвание, так раздвоенное копыто единственно касается к нашему наставлению. Павел, толкуя сии слова: «Да не заградишь уст волу молотящему». «Не думаете ли, – говорит, – что Богу здесь речь о волах? Он тебя, друг мой, наставляет, тебя самого к познанию истины, оставив твоих волов для писателей экономических и физических. Что пользы тебе [быть] знатоком в волах, а слепым быть в познании себя самого? Двойное жвание вкушает истину Господню, а раздвоенное копыто ей же последует». «Куда идем, – Петр отвечает, – и к кому? Слова жизни вечной имеешь». Раздвоить копыто есть то раздвоить ногу свою и путь свой с Давидом: «Стопы мои направь по слову твоему». Слушай Михея: «Возвестится тебе, человек, что добро?» Вот тебе истина! Уже вкушаешь ее. Чего ж, кроме сего, Господь ищет от тебя? Вот: «Разве что творить суд, и любить милость, и готовым быть, и ходить с Господом Богом твоим». Начинаешь ли познавать истину? Люби же ее и поступай по ней. А без сего не годишься в ее посвящение. Доселе бродил ты твоим путем, ведущим в ров страстей, а теперь, узнав путь истины, признайся с Давидом: «Пути мои исповедал и услышал меня».

Для нового пути новые ноги ищи. Одна то нога твоя и та же будет в одном только ступании, будто в копыте, порознишь ее. Отличи шествие Бога, твоего царя. Поднимайся от подлых низкостей на горы правды и царствия его, поколь совершит ноги твои, как оленьи, пока скажешь: «Нога моя стоит на правоте». А не се ж ли то значит быть волом-молотником? Вол топчет снопы, трет солому, вытрушивает зерно.

Ты, идя путем Господним, то же самое делаешь. Все тление человеческое что такое есть, если не солома и полова?.. «Всяка плоть – сено», «как прах половный», – вопиет Исайя. В сем сене и половном прахе ищешь и находишь слово Бога твоего, семя слова и царствия его бесконечного. Обойди все языческое. К тебе-то речь Михеина: «Не разумели помышления Господнего и не домыслились совета его, когда собрал их как снопы гуменные. Восстань и измолоти их, дочь Сиона».