- В том, что вы все понимаете буквально. Коля должен был не уходить от нас с тобой, а сгрести меня в охапку, пожалеть и дать проплакаться. В конце концов, кулаком по столу постучать, чтобы не смела больше говорить всякие пакости… Я их много тогда наговорила…

- А он поверил и послушался, так, что ли?

- Да. - Кажется, на том конце провода уже вовсю использовали носовые платочки, причем активно и не очень успешно. Хорошо хоть, не слышно было рыданий, тогда бы разговор пришлось точно окончить.

- А ты не пыталась как-то исправить? Ну, обратно его позвать, например? Намекнуть, объяснить, что вы оба неправы?

- А я дура была. Молодая и гордая. Решила, что раз ушел - значит, плохо хотел остаться. А потом уже поздно стало. Пропал Коля. Уехал куда-то из города, и никаких контактов не оставил.

Михаил уже и не рад был, что поднял эту тему. И мать было жалко, и отца, и себя, чего уж тут притворяться. Он надолго замолчал, пытаясь хоть как-то уложить в голове полученную информацию. А она вообще никак не хотела укладываться.

- Мишенька. Я вот, все-таки, сердцем чую, что у вас с Ариной разлад. Ты, в последнее время, сам не свой ходишь.

- Мам, не переживай.

- А я не переживаю. Я хочу, чтобы ты дров не наломал, как мы с отцом когда-то. - Теперь в голосе Светланы Петровны прорезались привычные - властные и безапелляционные - нотки. - Кто бы из вас ни был виноват,  начинай мириться первым. И даже не думай, никакой гордости нет места в отношениях! Она только мешает, когда дело касается жены и мужа. Ты мужчина, ты старше, ты должен быть умнее!

- Да с чего ты взяла, мам…

- С того, что я вас обоих знаю, как облупленных. И то, что ты без Ринки зачахнешь, тоже в курсе. А мне нужен сын - живой, здоровый, вменяемый! Так что, беги за цветами и вином и начинай мириться. И пока не добьешься своего - даже не вздумай отступать. Иначе, будет еще двое несчастных на этом свете…

- Спасибо, мама.

- Не благодари. Я очень хочу еще внуков успеть понянчить.

Кто бы мог подумать, насколько права окажется женщина, которая когда-то, по своей вине, осталась без мужа. Всего- то и нужно было, что сделать пару шагов навстречу, признаться любимой о том, как плохо без нее, попросить прощения… А потом любить, жалеть, выслушивать слезные признания и опять любить. Так, чтобы обоим проспать на работу.

Глава 5. Михаил

Казалось, что  все наладилось. Миша выгнал из мыслей остатки той дряни, что ему занесла рыжая коллега Арины. Сам еще долго недоумевал, как мог поверить какой-то незнакомой дурище, вместо того, чтобы плюнуть и забыть.

Больше не возникало поводов для ссор, и Арина вела себя вполне адекватно и привычно. Во всяком случае, мужчина мог понять, что с нею сейчас происходит. Знал, что какая-то проверка нагрянула, да такая, что все прошлые беды могли показаться сказкой на фоне того, как весь центр трепали и переворачивали вверх дном. Жена приходила домой все позже, задерживалась все чаще… Но теперь у Миши не возникало сомнений, никаких, вовсе: не раз он слышал, как жена сквозь сон пыталась с кем-то о работе говорить. Расталкивал ее, не давая пропасть под гнетом кошмара, прижимал к себе, убаюкивал.

Правда, помня о том, как последние их разговоры о рабочих проблемах заканчивались, с советами старался не лезть. Да и куда ему, давать советы-то, если у самого проблем вдруг возникла масса?  Он уже был на финишной стадии проекта, даже подумывал о том, чтобы начать разговор  с начальством о своем возможном переходе на новую работу… Но вдруг оказалось, что есть еще один такой же проект, параллельный, его вела конкурирующая контора. И заказчики планировали провести конкурс между ними. Миша не удивился бы, узнав, что таких лошков, как он, в городе найдется не один, и даже не двое. И даже в душе восхищался хитростью клиента: это ж надо было дать такой мощный мотиватор, чтобы простой инженер выкладывался на все двести и триста процентов, старался, будто для себя? Всего-то и делов, что помахать перед носом морковкой в виде предложенной работы и хороших денег. И вот Миша, пока еще за свою обычную зарплату, и даже без всякой премии, днями и ночами корпеет над чертежами и расчетами… И не один Миша, а у каждого конкурента, что участвовал в конкурсе, сидело по такому же идиоту. Это было обидно, гадко, противно. Хотелось послать всех нафиг, бросить заявление на стол и уйти в закат. Правда, история с Ариной, неожиданно, стала ему наукой. Слишком живо было воспоминание, как легко и просто он принял неверное решение, имея на руках недостаточно фактов, одни эмоции. И в этот раз идти на поводу у собственной гордости он себе не позволял. Сжимал зубы, улыбался через силу, сдерживал рвущиеся гадкие слова. Невероятным усилием воли не надавал по морде улыбчивому менеджеру, что продолжал кормить его завтраками и радужными обещаниями… Тот не знал, что Миша уже все знает.

- Миша, у тебя все нормально? - Этот вопрос уже стал нормой, звучал почти в каждом их с Ариной разговоре. Оскомину набивал.

- Да. - Нет, конечно же, ненормально вовсе. Но он же не планировал делиться с женой планами о смене работы и должности. О том, что планы рушатся, рассказывать было бы глупо, тем более.

- Мишань, я же вижу, что что-то не так? - Арина, в первое время, пыталась вытрясти из него признание, как говорится, не мытьем, так катаньем. И ластилась к нему, и прижималась, и даже по голове нежно гладила, сидя на его коленях - явление, раньше в их жизни небывалое.

- Малыш, я просто устаю на работе. Так же, как и ты. Но я же не задаю тебе вопросы о нормальности…

- Ну, так ты в курсе, что у меня - дурдом, а не работа. А у тебя-то, вроде бы, всегда все было по-человечески…

Возможно, под этими словами Рина подразумевала ровно то, что говорила. Но вот Мише, отчего-то, все чаще чудился упрек. Вот она, бедная, всю жизнь мучается, добывает не только хлеб, но и масло, и даже на икорку красную хватает… А должен бы был мучиться он, обеспечивая женшину всем необходимым, а она бы просто жизни должна радоваться, да о будущих детях думать…

В общем, вместо того, чтобы наслаждаться любовью и вниманием красивой, умной и успешной жены, Михаил все портил. Сам это понимал. Сам злился на себя. Отголосками этой злости задевало Арину и их отношения в целом. Жена, и без того угнетенная сложностями на работе, замыкалась и уходила в себя. Миша понимал это, но разорвать порочный круг никак не выходило.

- Птичка моя, у тебя ведь и так все сложно! - он честно пытался объяснить ей свою позицию.

- У меня всегда все сложно, Миша! И ты это прекрасно знаешь! Сложно - мое перманентное состояние, но не повод, чтобы ничего мне не говорить! - видно было, как Арина себя сдерживает, но даже тихим голосом она умудрялась показать, как недовольна ситуацией.

- Ну, так зачем тебя нагружать еще и моими проблемами? - он искренне считал, что так правильно: беречь ее от лишних нехороших мыслей.

- Затем, что мы - семья, Миша! Или это мне только кажется? - Видимо, Рина выдала последний, самый важный, с ее точки зрения, аргумент.