— И я.

— Пока?

— Хорошего дня, Александрина.

Короткий гудок Абонент завершил звонок Телефон полетел в стену. Ни за что ему больше не позвоню! Ни за что! Подняла ни в чем не повинный аппарат и отключила. Не хочу никого видеть и слышать. Пусть у Кира спрашивает, все ли со мной в порядке. А вот так «привет-привет», «пока-пока» — мне не нужно!

Это были самые долгие дни в моей жизни. Безумно хотелось включить телефон, набрать номер Эда. Сказать, что он козел, баран, кто угодно! Что я скучаю. Что почти ненавижу его.

— Аля, это глупо, — увещевал Кир, сидя рядом на кровати. — Эд уже неделю не может до тебя дозвониться. Думаешь, ему легко?

— Хотел бы — приехал, — безэмоционально отвечала я.

— Он занят.

— Я тоже. Мы с мамой идем за покупками. Потом встречаюсь с девчонками. Потом смотрю телевизор. И ложусь спать. Чем не занятость?

Кир замолкал, глядя в стену. Но я была благодарна уже за то, что он рядом. Хоть Эд и не оставил ему особого выбора. Кир стал для меня другом. Тем самым, с которым и море по колено. Если бы не он, я бы просто сошла с ума.

Вторую неделю я жила ожиданием встречи. Раздумывала о том, что скажу Эду. Наверное, просто не буду с ним разговаривать. Дня три, чтобы знал. Мелькнула даже мысль не возвращаться в клуб. Но понимала — не смогу. Он позовет — и снова приеду. А еще меня убивала неизвестность. А вдруг что-то случилось? Вдруг Эд снова рискует собой? И просто не хочет меня вмешивать. Он может, он такой.

Еле сдерживалась, чтобы не зачеркивать дни в календаре. Это попахивало психиатрией. Почему я так зациклена на Эде? Почему не могу и дня прожить, не вспомнив о нем? Почему?

Но назначенный час приближался. До второго семестра оставалось два дня. Два дня до встречи с Эдом. Я не сомневалась, что он приедет — Эд всегда держал слово. Слезы исчезли. Не хотела, чтобы он видел меня с опухшей физиономией. Даже мама заметила, что у меня улучшилось настроение. Мама — женщина, ее не обманешь. Включила мобильный. Пятьдесят два пропущенных! Из них пятьдесят — от Эда. Еле удержалась от звонка. Ничего, пусть он мучается так же, как и я. Эд тоже не перезванивал — обиделся, наверное. Поделом. Не будет бросать меня одну.

В субботу я с утра убежала по магазинам. В кармане лежал целый список покупок — яблоки, апельсины, макароны, хлеб, томатная паста и многое другое. Бродила по супермаркету, выбирая продукты.

Кир ходил следом. В человеческом виде, если можно так сказать, потому что иначе не смог бы помочь с сумками. Я думала об Эде. О том, что совсем скоро задам ему главный вопрос: что случилось? Почему на две недели он от меня избавился? Расплатилась и уже шла к выходу, когда в кармане завибрировал телефон.

— Алло, мам, — ответила я. — Что-то еще нужно докупить?

— Аля, доченька, — расслышала через рыдания.

Сердце замерло.

— Мама, что случилось?

Хотелось закричать, но голос оказался хриплым и чужим.

— Папы больше нет, Алечка. Инсульт.

— Что?

Я поискала руками точку опоры. Если бы Кир не подхватил, села бы на пол. Но он держал крепко.

— Приезжай скорее, — едва различала голос мамы.

Ехать? Да, мне нужно ехать. Но не домой, нет. Мне надо в клуб, в «Комету», к Эду. Он может помочь. Может повернуть время вспять, сделать так, чтобы папа был жив. Я бросила легонький пакет, который держала в руке, и помчалась к остановке такси.

— Аля, стой! — долетел в спину голос Кира. — Да стой же!

Он изловчился и схватил меня. Я вырывалась, пиналась, но он не сдавался.

— Мне надо к Эду, — твердила, как заклинание. — Мне надо.

Киру пришлось меня выпустить. Прыгнула в ближайшее такси, назвала адрес клуба. Сердце колотилось о ребра так, словно хотело выпрыгнуть. Я не осознавала, что происходит. Где я сейчас, с кем. В груди разверзлась пустыня. Медленно! Почему так медленно?

Наконец такси остановилось. Кинула таксисту три сотни и, не дожидаясь сдачи, помчалась к клубу. Дернула на себя дверь — открыто. Внутри музыка и свет. Но мне не туда, а в коридор, в кабинет к Эду.

Я даже не постучала. Просто распахнула двери и ворвалась в кабинет. И поняла — Эд меня ждал. Он стоял у окна и смотрел на падающий снег. Но я давно научилась видеть больше за его масками.

— Эд, мне нужна помощь! — кинулась к нему. — Папа… Умер. Помоги! Пожалуйста!

Эонард обернулся. В его взгляде читалась боль.

— Прости, Александрина. Я не могу, — хмуро ответил он.

— Что? Ты шутишь? — схватила его за руки. — Эд, ты не понимаешь! Это же мой папа!

— Я все понимаю, Аля, — он обнял меня за плечи, — но и ты пойми. Я не властен над человеческой жизнью.

— Не ври! — Я вырвалась и шагнула назад. — Тогда, с Темой, ты смог его вернуть, отмотал время назад. И с другими людьми. Почему сейчас не хочешь?

— У Артема были другие варианты пути. Я всего лишь заменил один на другой. А у твоего отца других путей нет. Его жизнь должна была оборваться сегодня. В любом случае. Прими это.

Не хочу принимать! Я захлебывалась от слез, колотила его кулаками по груди. Он не сопротивлялся.

— Ты просто не хочешь! — выкрикнула в лицо. — Потому что мне нечего тебе дать. Ты и так все получил — сердце, тело, душу. Почему ты не сказал мне сразу? Ты ведь знал! Знал и отправил меня к родителям. Зачем? Чтобы я… попрощалась?

Я села на пол, обхватила себя руками и завыла. Мир превратился в мешанину блеклых красок. Замер в мертвой точке. Ничего не изменить. Эд не собирается помогать. Почему? Что я сделала не так? За что он со мной? Ненавижу!

— Ненавижу! — закричала так громко, как только могла. — Ненавижу тебя! Ты… Ты… Не смей больше ко мне приближаться!

Вынеслась из клуба и побежала к автобусной остановке. Надо домой, к маме. Пусть это будет сон! Пожалуйста, только сон!

Но нет, это была реальность. В которой я потеряла отца, а тот, кто мог помочь, просто смотрел, как ухожу навсегда.

Последующие дни превратились в ад. Позднее я с трудом могла вспомнить, где была и что делала. Сначала были слезы. Потом закончились и они. Пришла пустота, в которой не было ничего и никого. Первую неделю я жила с мамой, а затем поняла, что не могу видеть комнаты, знакомые с детства, с которыми связано столько воспоминаний, и понимать, что папы больше нет. Что он никогда не придет, не подшутит надо мной, не спросит, как дела.

Не выдержала, сбежала. С мамой осталась сестра, а я заперлась в своей квартирке и не выходила за ее пределы. Еду покупал Кир. Единственный, кто сидел со мной дни и ночи напролет. Единственный, кто пытался вывести меня из жуткого состояния безразличия. Я просила, умоляла уйти, но Кир оставался. Иногда начинала обвинять его, что он здесь только по приказу Эда. Он не отнекивался. Просто сидел рядом и молчал. А потом я долго плакала у него на плече и спрашивала себя, что бы я делала, если бы Кира не было рядом.