хранения спермы пустой и эластичный. Если женщина хотела ребенка, то она «выдавливала» яйцо в яйцеклад, где оно оплодотворялось и развивалось. И опять-таки, женщина могла затормозить или ускорить «созревание» плода. Прямо как некоторые змеи в ожидании благоприятных условий для молодняка.

Тиро водил Лекса к лекарям и те показывали «учебный материал» в виде распотрошенной женщины, которая уже основательно подванивала на столе у эскулапов. Те дули щеки и пытались говорить умные слова, но стоило насесть на них с вопросами, как они сдувались и начинали нести бред про волю богов, предначертание и материнский инстинкт. Милка, и та могла больше объяснить, хотя, как правило, ее объяснения были из закатывания глаз, вздохов и верчения пальцами, «ну как-то так». Но сперма в мешочке хранилась лет по пять, да и крайнее яйцо, если его не скинуть в течение этого времени, могло начать портиться прямо внутри самой женщины и вызывать отравление организма вроде гангрены.

И, кроме этого, здесь было другое строение кишечника, примерно как у змей, более подвижное и реально контролируемое по продвижению. Именно это позволяло армии опорожнять кишечники в строго отведенных местах и в сроки, указанные командирами. Это было очень удобно при подозрении на отравление или переедании, поскольку позволяло полностью опорожнить кишечник вне зависимости от того, успела перевариться пища или нет. И, как следствие, здесь не было нужды в клизмах, и запор был из разряда психологических зажимов, а не из-за спастики кишечника. А еще, здесь было два анальных кольца, внутреннее и внешнее. А между ними был всегда чистый фрагмент кишечника, и поэтому анальный секс здесь не считался грязным и постыдным.

Лекс осторожно стянул простынь с мужа и погладил ему грудь. На ощупь кожа и кожа: теплая, упругая, немного шелковистая. Если жарко, то проступят капельки пота, а при резком холоде проявятся контуры чешуек, но до самой линьки увидеть их было почти нереально. Хотя Лекс видел у некоторых приезжих чешуйки на коже, у того же пирата Ширраха на бедрах была видимая белая чешуя, под цвет волос. В империи такое считалось постыдным атавизмом и доказательством низменной, животной натуры. А еще Тиро рассказывал, что есть народности, у которых сохранился хвост. Не очень большой, примерно по колено, но те люди им очень гордились и считали себя прямыми потомками богов.

Дыхание у Сканда сбилось, Лекс стянул простынь окончательно и погладил мужа, как большого кота, от груди до полувозбужденного члена, взвесил в руках тяжелые яйца. От кожи пахло маслом, потом и спермой самого Лекса, которой он забрызгал мужа до самой груди. Они вчера, прежде чем уснуть, обтерлись влажным полотенцем, но как для настоящей чистоты, этого было мало, а мытье в местном исполнении выглядело как обмазывание маслом и соскабливание его же, но уже вместе с потом, пылью и остальными «добавками». Лекс толкнул мужа в бок, заставляя перевернуться на живот. Сканд без возражений перевернулся, заложив руки под голову, и только довольно вздохнул, когда на него уселся рыжик.

Спина была шикарной, большой, а из-за поднятых рук казалась треугольной, спускаясь к не менее замечательной заднице. Сканд немного раздвинул ноги, явно дразнясь. Лекс погладил эту красоту, а потом улегся сверху, притершись членом в ложбинке твердых половинок, дурея от вседозволенности и полного доверия со стороны здоровяка, и от полноты чувств прикусил мощный загривок. Сканд опять довольно вздохнул и, казалось, растекся от удовольствия.

Лекс так и не побывал в роли «дающего», не то, чтобы Сканд был против, наоборот, он порой провоцировал супруга, но стоило начать, как он сам оказывался отлюбленным до полного изнеможения. Лекс до сих пор «хорохорился и ерепенился», подчеркивая всем, что у них равный брак, но по факту, сверху так и не был. Может, из-за того, что Сканд никогда не запрещал и, казалось, всегда был готов на подобное, а может потому, что сам Лекс ужасно комплексовал по этому поводу. Сканд был таким неутомимым и изобретательным, а еще чутким и очень заботливым, что было ужасно стыдно показаться неумехой и скорострелом. Не то, чтобы у него не было опыта в прежней жизни, но вспоминая тех же тайваньских проститутов, он вспоминал, что именно тогда понял, что те не всегда получают удовольствие от процесса, пусть и профессионально подмахивают и постанывают, но вялый член честно указывал на истинное положение дел. Да и нельзя равнять любимого человека с профессиональной давалкой.

Это – как первая близость с женщиной. Александру во времена подросткового взрыва гормонов просто до звездочек перед глазами нравилась одна одноклассница. Она была раскрасавица, как с картинки «Плейбоя», с пышными волосами и большой упругой грудью, она стреляла глазками в сторону новенького и призывно улыбалась, а Александр, оказавшись рядом, вдруг начинал мямлить и теряться, хотя всегда находил остроумные ответы на подначки, но внутри просто обмирал, когда слышал запах ее тела или чувствовал невинные прикосновения к руке или ноге.

Но первая близость состоялось не с ней, а с подвыпившей женой одного из сослуживцев отца. Однажды во время общей попойки достаточно зрелая мадам затянула Александра в пустую комнату неподалеку от гуляющей компании и, распахнув халат и прижав горячими сиськами к стене, ввела парня в мир плотских наслаждений. Помнится, в первый раз Александр неожиданно спустил себе же в штаны, просто потискав большие и мясистые груди в красивом кружевном лифчике. У него с тех пор так и остался фетиш на красивое кружевное женское белье, и он с удовольствием выбирал и покупал его многочисленным подружкам из расчета на секс именно в этом кружевном белье. А в тот раз мадам, не торопясь и не опасаясь попасться под руку подвыпившему мужу, объясняла пареньку, что к чему и как правильно делать, чтобы партнерша получила удовольствие. Второй раз он кончил, просто оказавшись внутри, но его не высмеяли, а удержали на месте, отвлекая глубокими поцелуями, пока нетерпеливый любовник опять возбудился настолько, чтобы продолжить с прежнего места. Что было дальше, он вспоминал с трудом и обрывками, но помнил точно, что отец разбудил его среди ночи и отвел домой, хитро посмеиваясь.

Лекс и сам не понимал своей робости, когда дело касалось задницы Сканда. Они столько раз были вместе и знали тела друг друга, как свои собственные, но каждый раз он неуверенно замирал, а Сканд сразу перехватывал инициативу и топил его в омуте удовольствия, отбивая всякое желание доминировать. Если бы он запрещал, то Лекс давно бы настоял на своем праве просто из принципа, но тут все было ровно