— Даже если сознаюсь, что мы улучшили рецепт зелья, которое чисто случайно опробовали на вас, и теперь цвет останется таким навсегда? — ехидно поинтересовалась я.

Ардагарий расхохотался.

— Отец? — удивленно спросил Ингар, оказываясь рядом.

— Попроси слуг принести одежду. Никто не оценит правителя драконов в розовом. Хорошо, хоть на волосы не попало.

Дракон кивнул, не стал ничего уточнять и снова вышел, чтобы вскоре вернуться вместе с Даром и Тором. Младшие братья несли хрустальные бокалы и зажатые под мышками бутылки. Ингару достался поднос с какими-то закусками. Сгрузили все на пол, разлили вино, выпили. Я сделала маленький глоток, почувствовав приятную сладость и терпкое послевкусие незнакомых ягод.

— Ну и как оно? — поинтересовался Ардагарий.

— Ничего подобного в жизни не пила, — честно ответила я.

— Это вино граханы делают в самую темную ночь, добавляя в него множество ингредиентов и закрепляя своей магией, — пояснил Ингар. — Каждому, кто его пьет, оно создает свой неповторимый вкус.

Ух ты! Сделала еще один глоточек, расслабленно откинулась на Ингара и вздохнула. Даже глаза на мгновение прикрыла.

— Ты бы хоть пожалела моего сына, ведьмочка, — вздохнул Ардагарий непонятно о чем, подливая вина в свой бокал.

И разговор плавно перешел на какие-то незначительные темы. Торн и Лар травили байки, рассказывая о своих похождениях, Ардагарий разбавлял их истории остроумными замечаниями, а Ингар просто прижимал меня к себе, пил вино и молчал.

И было так хорошо, уютно, спокойно… Будто в этих разговорах, мужском смехе и объятьях Ингара я вдруг нашла свой дом. Странное ощущение, неправильное.

Когда до полуночи оставалось всего ничего, Ардагарий отправился переодеваться. Торн и Лар взяли с меня обещание принести им рецепты каких-нибудь зелий, и распрощались.

— А ведь никогда алхимией не увлекались, — тихо заметил Ингар. — С тобой в королевстве драконов многое меняется, Яна. Пусть ты этого не замечаешь, но поверь: я знаю, о чем говорю. Другим стал дворец, другими стали окружающие меня люди.

— Может быть, просто изменился ты?

— Разве с тобой, огонек, получилось бы иначе?

Затем развернул меня к себе, положил руки на мою талию, приподнял так, чтобы мы могли смотреть друг другу в глаза.

— Никогда не смей меня защищать! — холодно сказал дракон, разрушая очарование прошедшего вечера. — Я тебе запрещаю, слышишь?

Я фыркнула, почти склонилась к губам мужчины, ожидавшего моего ответа, и шепотом созналась:

— Даже не надейся.

И впервые поцеловала его сама. Осторожно, нежно, робко…

Ингар выдохнул так, будто до этого момента и не дышал, а потом обжег лаской своих губ мои, делясь дыханием, наполняя неукротимым огнем. Я застонала, запустив руку в его волосы, прижимаясь крепче, сильнее. И снова ощутила, как оказываюсь на краю пропасти, падаю и воскресаю от его шепота, горячих губ, пронзительно-нежных прикосновений.

А когда все неожиданно оборвалось, даже не сразу поняла, что нахожусь уже в своем доме, а на лестнице в ожидании сидят встревоженные Ринара и Адария. Сестры были одеты по-походному, с мечами на поясе и сумками за плечами.

— Что стряслось?

— Лис попал в беду. Он прислал тебе письмо, — глухо ответила Адария, протягивая послание фамильяра.

Ингар

Ушла! А я все стоял с вытянутыми руками, хватая ртом воздух, пытаясь хоть немного прийти в себя.

— А ты как думал? — поинтересовался отец.

Он уже переоделся и сел в уцелевшее кресло. Затем налил еще вина, выпил залпом, поймал мой взгляд.

— Упустишь ее — никогда тебе этого не прощу.

— Потому что Яна — единственная ведьма, способная найти книгу по нашей родовой магии? — хрипло уточнил я, начиная догадываться о том, что затеял отец.

— Глупец, — покачал головой он. — Не прощу, так как ты эту ведьму любишь уже больше самого себя. Судя по всему, она отвечает тебе взаимностью. Боится, правда. Сказок о нас наслушалась, письмо матери это… да и кое-кто из мужчин ее явно обидел. Впрочем, главное — разобраться с темным колдуном, который преследует твою ийрию.

— Я сегодня перерыл все наши архивы.

— Уже доложили.

— Кто?

— Ты не явился на совет торговой гильдии.

Я выругался. Совсем про него забыл.

— А Лар и Торн от души развлеклись, продавая зелья, созданные по рецепту твоей ведьмы. И толку-то, что отправлял их на границы?

Отец снова налил вина, протянул мне. Я пригубил, чувствуя, как начинаю сходить с ума. Напиток напоминал вкус губ моей ийрии. Лишь слегка, но все же… И когда допил, посмотрел отцу в глаза и сказал то, на что никак не решался:

— Я солгал. Я не отправлял запрос граханам.

— Почему?

— Когда уничтожал шарахаса, то почувствовал магию Анарингарда, отец.

— Думаешь, темный колдун, который охотится за ведьмами, и есть принц граханов? — удивленно поинтересовался он.

— Кроме отголоска, который я почувствовал, доказательств нет.

Отец напрягся, задумался.

— Варианта два, знаешь сам. Либо проверить и убедиться, что наследный принц граханов виновен, либо прямо и честно с ним поговорить. Допускаю, что его могли подставить, и кому-то это явно на руку. Ведь если между драконами и темными колдунами гор случится ссора из-за ведьмы…

— Начнется война, я знаю.

— Сын, вполне возможно, кому-то просто выгодно нас стравить. Тем же оборотням, которые не забыли о мести спустя столько лет.

Я вздохнул. Вытащил из-за пазухи рыжий, словно робкий огонек, камень на простом шнурке, и отец вскочил, оказался рядом. Удивленно уставился на меня.

— Лис дал, фамильяр Яны, — пояснил я.

— Внук Лисандра и Лайсы?

— Полагаю, да. Правда, Яна, не подозревает, как ей повезло с фамильяром. И я до сих пор не знаю, где они познакомились, при каких обстоятельствах.

— Значит, оборотни ни при чем. Так подставляться Александрис не стал бы. Показать камень — все равно что дать нам, заклятым врагам, знать, кто он. Подарить возможность воспользоваться…

— Отец, — раздраженно перебил я, — он — фамильяр моей ийрии. И достоин…

Я вздохнул, потому что договорить последнее предложение не смог. Слишком безумным оно звучало.

— Мы не можем заключить перемирие с оборотнями, пока не отыщется книга по родовой магии, — жестко отрезал отец.

— Тебе не кажется, что мы заплатили высокую цену и пора… переступить через проклятую гордость! — выпалил я.

Отец поднялся, налил еще вина, посмотрел на бокал, в котором плескались отблески огня из камина.