Они лапали друг друга свободными руками, пока этот мальчик ее насиловал, и в подробностях описывали, как будут трахаться.

Так спешили, что оттянули Рида, наскоро связали и смылись – Элла-Лу заявила, что хочет на постели.

Забыли вставить кляп. Джейла сообразила это лишь спустя минуту. Поняла, что невнятные звуки, которые у нее вырываются, – на самом деле слова.

– Слышишь меня? Рид! Слышишь?

Он лежал ничком и плакал. Руки за спиной, ноги связаны скотчем от икры до щиколотки.

– Я Джейла. Джейла Кемпбелл.

– Простите! Простите!

– Ты не виноват. Мне все равно.

Возможно, потом будет не все равно и она больше никого никогда к себе не подпустит. Или ее убьют, и тогда действительно…

– Послушай! Я Джейла. Можешь говорить?

– Простите… – Он наконец повернул голову и посмотрел на нее распухшими подбитыми глазами. – Они заставили…

– Знаю. Не важно. Если бы не подчинился, меня, может, уже убили бы. Или нас обоих. Если заставят снова, помни, что мне плевать. Какой сегодня день? Я сбилась.

– Кажется, четверг… или среда. Не соображу. Почему они это делают?

– Не знаю. Они чокнутые. Можешь двигаться? Надо нож или что-то острое…

– Не знаю. Все болит. Кажется, рука сломана… – Он приподнялся. – Кто они?

– Дэррил и Элла-Лу.

Слова царапали горло, как гвозди сухое дерево.

– Запомни имена! Надо бежать. Будут издеваться еще сильнее – их это заводит.

– Где мы?

– Не знаю. Наверно, в квартире. Нижний этаж – когда открывают дверь, шумят машины. Постарайся открыть дверь или окно. Или найди что-то острое. Я привязана.

Он старался. Пыхтел, охал от боли и сдавленно всхлипывал, дюйм за дюймом двигаясь в ее сторону.

Ему удалось встать на колени, и Джейла снова увидела серое от натуги лицо и глаза, затуманенные болью и наркотиком.

Кожа Рида блестела от пота и крови на местах порезов. Он трясся, как человек во льду.

– На том столе нож, попробую скинуть…

– Давай, Рид, давай!

Он полз на коленях. Джейла видела его руку, белую, словно кость, и сильно распухшую, видела кровь от порезов и содранной кожи на спине.

Глубоко в душе у нее шевельнулось сочувствие, но его заглушала отчаянная, горячая надежда. Если получится…

Он качнулся, чуть не упал.

– Мутит. Надо…

– Отдышись.

Поздно… Он накренился, не удержал равновесие и рухнул навзничь на сломанную руку.

Тоненько вскрикнул и потерял сознание.

Когда прибыл Фини, Ева махнула рукой в сторону стола.

– Кое-что осталось.

– Не откажусь. – Посмотрел на доску. – Когда его схватили?

– Около восьми часов назад.

Кивнул, навалил на тарелку бекон, поднял крышку на подогреваемом блюде с яичницей.

– Решили сразу двоих?

– Надеюсь. Иначе Кемпбелл уже мертва. Я только что отправила отчет и хочу переговорить с Мира. Возможно, наращивание интенсивности – каждому по жертве. У Кармайкл с Сантьяго наклевывается что-то в Арканзасе. Самый крупный улов на сегодня – запись с камеры на погрузочном доке.

– Даллас! – Пибоди подняла руку, держа в другой рацию. – Кажется, еще кое-что. Открылось кафе, и патрульный робот пересылает запись с камеры. Изображение нечеткое, но, возможно, на нем наш преступник.

Ева обернулась к Фини.

– Трескается стена, трескается. Шандарахнуть пару раз как следует – и пробьем!

– Скиньте запись в лабораторию. Пойду к ребятам. Помощник шерифа, – добавил Фини, кивнув Баннеру, – вы с самого начала взяли верный след!

– Теперь уже точно. – Баннер подождал, пока Фини выйдет. – Лейтенант, список сувенирных лавок готов. Ни одна пока не открылась. И кафе, где продают на вынос. Приступаю к ломбардам, но они все тоже закрыты.

– Посылайте, что есть, начнем проверку. – Ева посмотрела на часы. – Мира скоро встанет.

Она направилась к столу, и тут зазвонил телефон.

– Сантьяго… – Нажала «ответить». – Надеюсь, у тебя хорошие новости!

– Отрезали сынка от стада, поднажали. Он сто процентов замешан, лейтенант, или что-то знает! Но папаша подоспел раньше, чем успели расколоть. Они сейчас все здесь на стреме.

– Скооперируйтесь с полицией, допросите в участке, или что там у них…

– В том-то и загвоздка! – Сантьяго скосил темные глаза в сторону и недовольно сощурился. – Шурин Буббы ставит палки в колеса. Он адвокат и приятель тутошних копов – рыбачат вместе. Толку от них не добьешься. Просто засада! Мы эту партию разыграем, но не быстро…

– Время – критический фактор. Насчет Буббы уверены? Черт, даже стыдно вслух это имя произносить!

– Из его сыночка вина так и брызжет! Зовут, кстати, Джимбо, извините уж. И Бубба потеет, как мышь под метлой. Мать, Мэйзи, печет обалденные яблочные пироги и, кажется, ни при чем. Но Бубба и Джимбо лгут. Что-то знают и лгут. Если бы затащить Джимбо в допросную минут на двадцать, сложился бы, как аккордеон!

– Метафора такая?

Сантьяго сверкнул улыбкой.

– Тренируюсь!

– А сказать, какой метафорой я оцениваю вашу работу?

Улыбка исчезла.

– Черт, Даллас, у Буббы ручищи, как половина мясной туши! Серьезно!

– Будьте жестче. Спровоцируй его врезать тебе при свидетелях. А Кармайкл пусть в это время займется Джамбо.

– Джимбо.

– Один хрен! Пока адвокат и полиция квохчут вокруг папаши, я затащу сына в доспросную. Выражаясь голографически.

– Ага, мне начистят рыло, а вы там будете развлекаться!

– Смотри, чтобы натурально получилось, – посоветовала Ева.

Вместо Мира она разбудила помощника окружного прокурора Шер Рео.

– Мамочки… Даллас, я могла поваляться еще десять минут!

– Надо нажать на кое-кого в Монро, Арканзас. Нужен ордер на обыск автомастерской Буббы, «Эвакуатор и пироги».

– Я сплю?

– Быстрее, Рео! Обыск помещения, проверка отчетности. По нашим массовым убийствам. Ночью захватили еще одного.

Шорох в телефоне свидетельствовал, что Рео вылезает из постели.

– Продиктуй еще раз и дай какую-нибудь правдоподобную причину.

– Бубба нападет на моего детектива.

– Нападет?

– С минуты на минуту. Если надо подождать, можешь тем временем договариваться с кем положено. Последнему захваченному на Рождество стукнуло двадцать один.