— Куда тебя везти? — спрашивает водитель.

— К Денисовым.

— Хм, — поворачивается. — Я, конечно, до поворота подвезу, но дальше — сама. Внутрь тебя пускать не велено. Эрика Карловна с сегодняшнего дня запретила строго-настрого. Так что извини, Оль.

— Ну, хоть до поворота подвези.

— Телефон с собой? А на обратную дорогу деньги у тебя есть?

— Да.

Едем молча. По дороге засыпаю. Как будто совсем скоро будит меня Семен:

— Приехали. Отсюда метров пятьсот. Может, тебя назад отвезти?

— Нет, — вылезаю.

Мотаю головой, чтобы быстрее прийти в себя. Поднимаю воротник стеганого пальто и глубже нахлобучиваю шапку. Хорошо, дождя нет.

Семен с минуту смотрит на меня, потом у него звонит телефон, он отвечает «Сейчас буду» и уезжает. Иду следом за машиной. Пятьсот метров — это близко. Когда устаю, останавливаюсь и пережидаю. Вот уже вижу ворота.

Набираю Денисова. Недоступен. Удивляюсь. Впервые за десять месяцев он не на связи. Звоню снова, пишу ему в телеграм и на вотсап — и не вижу, чтобы прочитал, даже не доставлено мое сообщение. Почему я не взяла номер телефона у Лены? Контактов Федора, Карла Фридриховича или кого-то еще из дома у меня нет. Кроме Эрики.

Звоню ей. Она сбросила. Звоню еще. «Номер недоступен». Что происходит?! Подхожу к воротам и слышу, как плачет мой сын. Чувствую: у меня сразу же прибывает молоко.

Игорь.

Вчера.

Поздно вечером получаю на адрес рабочей электронной почты официальное письмо из министерства. А потом мне звонят по очереди из местной администрации, из министерства и даже от Губернатора. Не спится им. Видимо, заинтересовал поданный на регистрацию документ о слиянии компаний. Или информацию слил кто.

Просят согласовать участие министра или зампреда Правительства в закладке первого камня. Ну, до этого еще несколько месяцев.

Тогда предлагают нашему проектировщику помощь Центра содействия строительству с еженедельным отчетом мне — какой этап, какие проблемы, что сделано. Почему бы и нет.

И приглашают меня завтра, то есть сегодня, потому что полночь уже была, к часу дня на инвестиционный час Губернатора, рассказать о нашем замечательном проекте. Пропуск заказан; просили не забыть паспорт. Быстрые какие! Ладно. Посмотрим, что полезного из этого можно вынести. В перспективе ведь сеть электрозаправок надо будет развивать.

Делюсь с Карлом:

— Ты должен ехать на встречу, как главный организатор и финансист.

Качает головой:

— Я только помог, по старым связям, дальше действовать будешь ты. Губернатор молодой, вы быстрее договоритесь.

Расходимся спать под отчаянный плач Марика. Не думается и не желается, пока сын плачет.

Сегодня.

Утром на работе узнаю через Лену, что Ольгу выписывают. Направляю роженице вчерашнюю фотку Марка, спящего в коробке, и командирую Семена, продиктовав примерный список покупок.

К Губернатору еду заранее. «Час» продлится несколько часов. Перед встречей требуют отключить телефон.

Выхожу из КПП Дома правительства удовлетворенный. «Проект века» — пафосно, конечно, звучит. Но прикрепили постоянного куратора для содействия. И пообещали областные деньги для сети электрозаправок, уже в следующем году. Сделают — портрет Губернатора на каждой заправке повешу, точно.

Иду к машине, включаю телефон. Грузится. А потом вибрирует кучей пропущенных сообщений. От Ольги, от Феди, от Лены, от Эрики, от Карла... Они все там взбесились, что ли?! Последним пришел аудиофайл от Ивановой, включаю:

— Мы вставали на очередь на грудное молоко, для Денисова Марка, — это голос Лены.

Дальше, как понимаю, ответ роддома:

— Разве кормящая мама с вами еще не связалась? Это Лебедева Ольга, ее сегодня выписали, дали адрес и справку для вас. Мы не скрываем имена малышей, для которых роженицы сцеживают свое молоко и молозиво. Могу дать ее телефон и адрес. А, вот мне подсказывают, что ее координаты уже есть у отца вашего новорожденного. На сегодня, извините, больше свободного молока не ожидаем.

Хочется выразиться матом. Звоню Лене:

— Денисов. Что там у вас?

— Ольга в полиции.

— Где?! Ее же всего часа три назад выписали из роддома.

— Да, она отвезла ребенка домой — и сразу сюда. А сейчас она в восемнадцатом отделении. С ней Федор. Я с Марком.

— Еду туда. Что произошло?! — выруливаю со стоянки.

— Эрика Карловна наряд вызвала. Ольга ломилась в ворота, хотела Марика накормить. А Эрика запрещала.

— Прямо ломилась?

— Ну, почти. Стучала и кричала: «Это не мой ребенок, у меня нет на него прав. Дайте мне только накормить его». Прямо сползала по воротам от слабости, я видела в камеру, а потом вставала и опять кричала. И справку из роддома показывала, что ее направили. Это было невыносимо...

Мне кажется, или стальная Лена плачет?

— А потом?

— Федя хотел ее впустить, так Эрика, Карловна уволила его и вызвала полицию. А те разбираться не стали, посадили Ольгу в «козлика», и увезли. Лексус тогда за продуктами отъехал, так Федор у соседа машину взял, угнал то есть, без ключа и следом в участок поехал. Сейчас Семен соседа уговаривает, чтобы заявление не подавал.

Хорошенькие дела.

— И вот только что Федор отписался: к тебе в дом собирается мобильная бригада комиссии по делам несовершеннолетних. Выяснять, почему ребенок так долго кричит. Может, не сегодня, но скоро начнут соседей обзванивать.

Хреново. А мы Марка даже еще и не зарегистрировали — все некогда. Попробуй объясни твердолобым чиновницам, кто из нас кем Марку приходится. Вот только не хватало для полного счастья, чтобы долгожданного сына в детский дом забрали, даже если на время... Но что бы ни происходило, сначала надо вытащить Ольгу.

Игорь.

Подъезжаю к отделению. Главное — полное спокойствие, а то и меня повяжут. Вхожу, осматриваюсь. И вижу Ольгу сквозь окно дежурного, за решеткой. А здесь в углу — Федю. Увидели меня и встают, оба.

— Оля, здесь жарко. Расстегнись, пожалуйста, — говорю громко.

Слушается сразу. Как же с ней приятно общаться! Смотрю — так и есть: на светлом халате отчетливо видны мокрые полосы ниже сосков. Ох.

— Командир, — обращаюсь к дежурному и достаю свой паспорт. — Эта задержанная — кормилица моего сына. Видишь вон те следы у нее на одежде — это грудное молоко, это точнее паспорта, если вдруг у нее его с собой сейчас нет. Она пришла покормить моего ребенка, потому, что у жены молока нет, но забыла ключ и стала стучаться. А моя жена со сна, после ночной смены, не разобралась, испугалась и вызвала наряд, вас то есть. Ходят у нас там иногда хулиганы, в ворота молотят. Вон и свидетель есть, — киваю на Федю. Где расписаться, чтобы мы ушли?